Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
Меняется год рождения мальчишек, которых приглашают в ЦСКА. Меняются и фамилии экзаменаторов. Одни мастера уходят из команды, другие в эти приемные дни уезжают из Москвы на матчи, восходят новые звезды, появляются новые кумиры. Но неизменным остается высококвалифицированный состав приемной комиссии: в нее всегда входят знаменитые армейские тренеры и хоккеисты…
Неизменными остаются и чрезвычайно высокие требования, предъявляемые к детям: наш клуб может себе позволить выбирать. Желающих попробовать свои силы на конкурсных испытаниях в знаменитой хоккейной команде предостаточно. Неизменными потому остаются не только улыбки счастливчиков, которых приняли в ЦСКА, как приняли когда-то, много лет назад, меня, но и слезы неудачников, которых больше, неизмеримо больше: вы помните – мы пришли поступать целой компанией, а взяли меня одного.
Владимир Богомолов, мастер спорта СССР
С малолетства играл я с ним в одной тройке. Помню все хорошо…
…В день какого-то матча тренер Вячеслав Леонидович Тазов привел Валеру к нам: «Этот парень будет здесь играть». Ну будет так будет. Как «опытный» уже хоккеист я отнесся к событию равнодушно.
Отбивали тогда просто: рослый, хорошо катается – выйдет толк! Мальчишкой я был крепким, забивал. Валера на коньках держался уверенно, но в целом особо не выделялся. Кто бы мог предположить, что он, Харламов, – будущая звезда? Думаю, никто. В том, что не затерялся он, есть заслуга армейских педагогов. Но считать, что сразу разглядели дарование, значит, выдавать желаемое за действительное, упрощать спорт, игнорируя загадочное и не такое уж редкое явление, когда вершины достигает человек, имевший у подножия скромные надежды на всеобщее признание.
После того как Харламова, Лопина и меня свели в одно звено, мы редко расставались. Часто бывали дома у Харламовых. Бегони и дядя Боря, Борис Сергеевич, – добрые, искренние люди. Таким вырастили и сына, который унаследовал спортивность отца, взрослым игравшего в русский хоккей, и импульсивность матери-испанки.
Мы и досуг свой не представляли без спорта. То на стадион пойдем, обычно на «Динамо», то сами в футбол играем. Летом футбол полностью заменял хоккей. Харламов у Нила Степановича Гугнина в «Метрострое» тренировался, я – в ЦСКА. Сказал ему: «Что ты за “Метро” бегаешь. Давай к нам. Вместе же будем». Привел друга, а его не взяли. До сих пор для меня это загадка. Ведь играл он здорово, особенно в мини-футбол. На большом поле тоже был хорош, но потом, пройдя атлетическую подготовку армейского хоккея, был несколько массивнее, чем того требует кожаный мяч.
На льду он любил шайбу отпустить в пространство между собой и защитником, с которым затевал игру в кошки-мышки. Тот азартно бросался за легкой добычей. Тонко чувствуя дистанцию, Валерий выкрадывал из-под носа шайбу – и был таков. Позже это назовут «обводкой будущего»: до Харламова классическим считался постоянный контроль шайбы – у него она бывала вроде бы и ничья.
На зеленом же поле мяч у него был как приклеенный к ноге. Обводка была простая. Показал корпусом в одну сторону и ушел в другую. Надежно прикрывал мяч. Тогда о полузащитнике Викторе Панаеве шла молва, что в «проходе автобуса восьмерых может обвести!» Видел, как нечто подобное исполнял Харламов.
Летом, спасаясь от городского пекла и шума, мы ездили на пляж в Серебряный бор. Был там футбольный «пятачок» размером с баскетбольную площадку, с урнами вместо штанг. Регламент строгий: проиграли – ждите своей очереди, а желающих – длинный хвост. Играть там умели и сражались по-мужски. А мяч у Харламова отнять не могли.
Валерий и с баскетбольным мячом хорошо смотрелся. Хорошо потому, что мышление его было создано для игр. Харламовское понимание ситуаций отличалось от канонов. С шайбой или с мячом шел он не туда, куда предполагали соперники, а бросался в самую гущу, на эшелонированный участок обороны, чем вызывал смятение у противника и создавал оперативный простор для партнеров. Мог сделать все и в одиночку, от первого хода до последнего, но чаще делился с товарищами радостью лихой атаки.
Харламовские импровизации – это хоккейные мелодии, которые были столь любимы в его бытность и над которыми не властно время.
Борис Кулагин, заслуженный тренер СССР
Впервые я увидел Валерия в 1962 году. В компании своих сверстников он пришел на каток ЦСКА «записываться в хоккей». В те времена мальчишек, жаждущих стать хоккеистами, было хоть отбавляй. Не то, что сейчас. И потому отбор был чрезвычайно строгим. Чрезвычайно строга была и «экзаменационная комиссия», в которую входили и тренеры команды мастеров, и ведущие игроки. И огорчительное «нет» приходилось говорить куда чаще, чем «приходи завтра на тренировку». Валерий оказался единственным среди его приятелей и соседей по двору, кто услышал это желанное «приходи завтра».
Есть люди, которые, так сказать, несовместимы с коньками. Например, отличный спортсмен, известный в прошлом футболист Аугустин Гомес иначе, как опираясь на клюшку, выходить на лед просто не мог. Да и у нас, в команде мастеров, бывали игроки, которые, пытаясь сжиться с коньками, не снимали их ложась спать. Валерию к подобным мерам прибегать не нужно было. Бегать на коньках было для него столь же естественно, как и ходить. А повороты налево, направо, которые другие разучивают подолгу, четырнадцатилетний Харламов выполнял во время того самого отбора-конкурса настолько непринужденно, что ни у кого не вызывало сомнений, брать его или не брать.
Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
…Не знаю, чего еще сумел бы достичь Валерий, но верю, что он достиг бы новых высот и когда перестал бы играть. Он хотел учиться дальше, хотел научиться учить других и имел на то полное моральное право.
26 августа 1991 года, накануне десятой годовщины трагедии, на 74-м километре Ленинградского шоссе был установлен памятный знак: 500-килограммовая мраморная шайба, на которой была выгравирована надпись: «Здесь погасла звезда русского хоккея. Валерий Харламов». Поставило этот знак не государство, а частное лицо: некий поклонник таланта Валерия Харламова.
7 ноября 2005 г. имя Харламова увековечено в Зале хоккейной славы в Торонто. Вместе с Владиславом Третьяком они стали единственными хоккеистами, кто был удостоен этой чести и при этом никогда не играл в НХЛ.
В сборной России и ЦСКА навечно закреплен № 17. Более никто не может выступать в ее составе под этим номером. Исключение составил только сын Валерия Харламова, Александр.
Из зарубежной прессы
...
...Когда мы со Степлтоном откатывались назад, я был спокоен: ни один даже лучший форвард ВХА или НХЛ не рискнул бы вклиниться между нами. Без ложной скромности скажу, что менее опасно очутиться между двумя жерновами. Однако этот русский нападающий понесся на нас. Что было потом?.. Я увидел, что форвард собирается обойти меня с внешней стороны, слева. Пэт Степлтон, как потом выяснилось, заметил прямо противоположное: мол, русский хочет обойти его справа и тоже с внешней стороны. Когда же мы разъехались ловить каждый «своего» Харламова, тот проскочил между нами. И я по сей день не пойму, как этот нападающий оставил нас в дураках. Но одно я знаю точно: другого такого игрока нет…
...…Нападающий Валерий Харламов забросил шайбу Тони Эспозито, когда советская команда играла в меньшинстве. Еще недавно это могло бы вызвать удивление. Однако всего лишь за несколько сентябрьских дней русские, и в частности их нападающий Валерий Харламов, заставили нас посмотреть на хоккей другими глазами, оценить то, на что мы прежде не обращали внимания.
...Валерий очень трудный для защитников хоккеист, на квадратном метре он в состоянии обыграть не только одного, нескольких соперников.
...С мистера Харламова, когда он на льду, нельзя спускать глаз ни на секунду. Я понял это после первой же нашей встречи осенью 1972 года, когда он забил мне два гола. Он бросал шайбу сильно, точно и, что опаснее всего, часто неожиданно.
...Харламов – бриллиант нашей игры. Какой рывок с места, какой дриблинг, пас, броски – все в идеале! А ведь еще мужество, смелость!
Харламов… Когда пришла весть о его гибели, все заботы и дела жителей Гладстона отошли на второй план. Проходишь мимо людей в магазине, по улице – и слышишь только одно: Харламов… Харламов…
К. Моррисон, издатель газеты «Глэдстон эйдж пресс» провинциального городка Гладстон....
...Я думаю, что любой тренер, имея в своей команде Харламова, был бы просто обязан создать с ним первоклассное звено. Харламов – на редкость широкая хоккейная личность.
...Защитникам обычно помогает изучение приемов того или иного форварда. Против Харламова это бы не помогло. Он не был во власти какой-либо устоявшейся манеры игры. Он был в хоккее исключительно свободен и предприимчив.
Если б я умел половину того, что мог делать Харламов, мое имя звучало бы на каждом шагу. Утром, днем и вечером.