Я не могу припомнить всех тех мер, которые предлагал Ленин в указанной статье, но я приведенного достаточно, чтобы понять, какой сдвиг произошел в уме Ленина после неудачного опыта военного коммунизма. Несомненно в умах и других видных коммунистов, ближайших помощников Ленина, рождались различные предположения относительно улучшения условий жизни на началах марксизма. Нельзя обойти здесь молчанием ту меру, которую предлагал тогда Троцкий, тогдашний глава Красной Армии, победитель белогвардейского движения. Упоенный военными победами и уверенный в своем влиянии на умы пролетариата, он предлагал использовать красноармейцев после прекращения гражданской войны, как рабочую силу для промышленных предприятий и для налаживания жизни всех видов народного хозяйства. Его предложения нисколько не отличались от мер, которые были введены ген. Аракчеевым для военных поселений сто лет тому назад, в царствовании Александра I-го, и которые привели, как известно, к бунту крестьян, к убийству любовницы Аракчеева, Анастасии Минкиной и, в конце концов, к уничтожению этой нелепой затеи. Надо только удивляться, как могли рождаться подобные мысли в ХХ-ом веке в головах людей, которые кричали и кричат, что они несут факел свободы для человечества и призваны разорвать те оковы, которые были надеты на пролетариат капиталистами и помещиками. Насколько я помню, эта нелепая мера Троцкого едва ли была применена на практике в сколько нибудь широких размерах, так как некоторые коммунисты даже в прессе позволили себе высказаться против нее.
Ленину, стоявшему несомненно головой выше всех своих партийных товарищей, нелегко было провести новую программу НЭПА. Когда она была внесена в Политбюро (главное ядро партии, состоящее из 7-9 человек и решающее все важнейшие вопросы политики партии, а также главные хозяйственные вопросы), а затем в Центральный Комитет партии, то Ленин остался в меньшинстве. Получив такое голосование, Ленин заявил, что он отказывается быть лидером партии и уходит в отставку. Говорят, что около суток Советская Россия была без правительства, к только спустя некоторое время Ц. К. партии согласился принять НЭП, и Ленин восторжествовал. Несомненно, все поведение Ленина в этих условиях рисует его, как человека сильной воли, умевшего правильно оценивать обстоятельства и находить правильное решение при самых трудных условиях политической жизни. Его заслуга перед партией неоценима, и другого такого руководителя партия не имела за все время своего существования. Для меня, пишущего эти строки, всегда была не приемлема вся программа коммунистической партии уже по одному тому, что я не терплю никакого насилия. Но я должен сказать совершенно беспристрастно, что поведение Ленина за все дремя его жизни протекало по строго обдуманному плану. На каждом его поступке, можно было видеть, что этот поступок логически был связан с лозунгами партии и служил для ее укрепления. Пример его отношений к Троцкому очень характерен. Ленин расходился с ним по многим вопросам еще до водворения власти большевиков в России; по своим политическим воззрениям Троцкий не принадлежал исключительно к большевистской партии. Читая его автобиографию нельзя вынести определенного суждения относительно его политической программы, — одно можно нашему брату про него сказать, что он прирожденный революционер. Но несмотря на все разногласия и жалобы на него со стороны его врагов, — главным образом, Сталина, — Ленин хорошо понимал, что Троцкий более, чем кто-либо, способен благодаря своей энергии и пониманию обстановки выполнить ту программу, которая вела к полной победе октябрьской революции.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
РАБОТА В ПРЕЗИДИУМЕ ВСНХ
1921—1927
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПРЕОБРАЗОВАНИЕ ВСНХ
В скором времени, приблизительно в начале апреля, стали циркулировать слухи, которые, кажется, нашли отражение и в прессе, что советская власть хочет обратиться к выдающимся инженерам и ученым страны, чтобы наметить необходимые меры для приведения в порядок разрушенной промышленности и выработать план ее развития. Эти слухи, конечно, сопровождались язвительными комментариями по отношению советской власти со стороны лиц, которые принадлежали к промышленным кругам: большевики умеют только разрушать, — говорили они, — но создать ничего не могут, а поэтому надо использовать старых инженеров и ученых, поставив их в хорошие условия и потребовать от них конкретных указаний, что надо сделать, чтобы все виды промышленности и земледелие были подняты на высоту, удовлетворяющую современным требованиям. Если-же избранные инженеры и ученые не будут в состоянии в назначенный срок выполнить утвержденный план, то они будут преданы суду и их ожидает тогда суровая кара. В Петрограде этим слухам не придавали особого значения. Но ранней весной мне пришлось поехать в Москву по делам Института и там члены коллегии Химического Отдела ВСНХ, Таратута и Шеин, обратились ко мне с просьбой присутствовать на заседании Президиума ВСНХ и высказать свое мнение по вопросу о преобразовании ВСНХ. По их словам, в правительстве сложилось определенное убеждение, что существование главков очень вредно отражается на развитии промышленности и мешает проявлению инициативы отдельными заводами. Так, напр., Главжиру были подчинены все мыльные и масляные заводы, находящиеся в РСФСР, а управление главка помещалось в Москве и через него должно было итти снабжение заводов сырьем. Существовало громадное число главков: Глав-рыба, Глав-щетина, Глав-кожа, Глав-лес, Глав-крахмал, Глав-спирт, Глав-спички и пр. В президиуме ВСНХ было решено уничтожить «главкизм» и вместо главков создать Главные Управления по специальным отраслям промышленности. Но прежде, чем создать такие управления, надо было наметить, какие производства должны были входить в данное управление и выработать штаты для всех видов управлений. Классификация химических производств должна была быть выработана Главхимом и представлена в Президиум ВСНХ для рассмотренияи утверждения. Что же касается разработки штатов, то для этой цели была создана особая Штатная комиссия под председательством В. М. Свердлова, брата бывшего председателя ВЦИК, который умер в 1919 году.
Мне пришлось выступить в Президиуме ВСНХ прежде всего по поводу состава будущего Химического Управления. Председательствовал Милютин (Рыков был болен). Членами президиума состояли Сыромолотов (с Урала, по профессии штрейгер; как говорили, он был в коллегии Район. Совета Урала в Екатеринбурге, которая постановила убить царя и всю царскую семью), Смилга, Богданов, Свердлов, Ломов, Ногин, Середа и др. Последние шесть членов президиума были люди с образованием выше среднего и производили хорошее впечатление; с некоторыми из них мне приходилось работать и о них я скажу впоследствии. Нельзя сказать, чтобы заседание велось в большом порядке; в зале заседания находилось много народа из различных главков и каждый хотел высказать свой взгляд по поводу новой организации. Словоохотливость проявлялась и у членов президиума, и они часто перебивали друг друга и тем нарушали правильное обсуждение поставленных вопросов. Мне пришлось выступить два раза: один раз по записи, а другой раз на запрос президиума. Насколько было возможно в короткой речи, я старался об’яснить принципы правильной классификации видов промышленности; кое-что из приведенных мною данных было принято в соображение при дальнейшем обсуждении вопроса.
На другой день пришлось принять участие в заседании Штатной Комиссии, где разбирался вопрос о штатах Главного Химического Управления. Главным докладчиком был С. Д. Шеин, большой приятель Свердлова по питейной части, и потому дело шло довольно гладко и мне пришлось вставить только несколько реплик. Большие споры возникли при обсуждении организации Научно-Технического Отдела ВСНХ; докладчиком по этому вопросу был член коллегии НТО — М. Я. Лапиров-Скобло, который не согласился с постановлением Штатной Комиссии и остался при особом мнении. Вследствие такого оборота дела было постановлено передать вопрос о НТО в особую комиссию, где мне также пришлось принять участие, причем я там познакомился с М. М. Новиковым, ректором Московского Университета, который через год был выслан из РСФСР по постановлению ВЦИК’а заграницу.
Через очень короткое время, в начале мая, уже в Петрограде, от знакомого инженера, я случайно узнал, что Ленин назначил меня членом вновь учрежденной Плановой Комиссии, задачей которой была планировка всей государственной промышленности. Он сказал мне, что еще вчера причитал это постановление ВЦИК и поздравил меня с высоким назначением. Это учреждение получило сокращенное название Госплан. В него было назначено 35 членов специалистов по всем видам промышленности; председателем был поставлен Глеб Максимилианович Кржижановский. На другой день я убедился из газет, что, действительно, получил такое высокое назначение, но не могу сказать, чтобы я особенно обрадовался, так как отлично отдавал себе отчет, что новая работа возьмет громадное количество времени и оторвет меня опять от моих научных исследований. С другой стороны, для выполнения моих обязанностей по Госплану я должен был проводить значительное количество времени в Москве. Мне пришлось в скором времени опять отправиться в Москву для представления по начальству и выяснения своих обязанностей. По прибытии в Москву я получил приглашение занять и другую ответственную должность: инженер Иванов, который служил ранее на Треугольнике и был специалистом по каучуку, явился ко мне утром на квартиру в Брюсовском переулке и заявил, что ему поручено доставить меня в Главное Химическое Управление, где мне предложат стать во главе коллегии последнего. Он нарисовал мне картину полной разрухи, которая царствует в Главхиме, так как со смертью Л. Я. Карпова, каждый член коллегии хочет играть главенствующую роль и не хочет считаться с мнением других членов Коллегии. Отношения обострились между членами до того, что они даже не подавали друг другу руки. Председательствующий в Коллегии Гришечко-Климов не пользовался авторитетом в химической промышленности, а потому был не в состоянии направить деятельность Главхима по правильному пути. Другими членами коллегии были: Таратута (коммунист), Иванов (коммунист), С. Д. Шеин (сочувствующий коммунист), Корчагин (коммунист), председатель Всероссийского профессионального Союза Химиков; шестого члена я не помню.
В самом начале нашего разговора с Ивановым я спросил, почему они обращаются ко мне, когда у них в коллегии имеется С. Д. Шеин, химик-инженер, который во все время советской власти стоял близко к химической промышленности, образовал очень крупное об’единение Волжско-Камских химических заводов, председателем которого он был назначен с первого же дня его возникновения. Иванов ответил, что остальные члены коллегии, а в особенности Корчагин и Ц. К. химиков никоим образом не согласятся на это назначение, и чтобы мне в этом убедиться, то самое лучшее поговорить с Корчагиным. Я, конечно, не дал никакого ответа Иванову, а после разговора с ним отправился к С. Д. Шеину, которого хорошо знал еще во время войны (см. т. I, стр. 462). Он мне подтвердил все, что мне рассказал Иванов о настроениях в коллегии и заявил, что, конечно, такая коллегия совершенно невозможна, и ее состав необходимо изменить, пригласив людей, хорошо понимающих задачи химической промышленности. Я со своей стороны задал ему вопрос, согласился ли бы он взять на себя возглавление Главхима, задачи которого он понимает лучше, чем кто-либо другой, так как он был ближайшим другом покойного Карпова и все время близко соприкасался с разными отделами химической промышленности. Из его ответа мне стало ясно его большое желание стать во главе Главхима, и когда он не только выразил мне свое окончательное согласие, но и попросил меня похлопотать об его назначении, то я тут-же, в его кабинете, написал официальное письмо в Президиум ВСНХ, рекомендуя назначить С. Д. Шеина председателем Коллегии Главхима.