Пока Харон несся к деревьям, Катрин лихорадочно соображала, какую дорогу выбрать. С северной стороны замка возвышались отвесные скалы. Если обогнуть их, дальше пойдет лес, болото и крутые холмы с редкими чахлыми деревцами и зарослями брусники. Ближе к замку – река с пешеходным мостом. Стоит пересечь его, и она в безопасности.
Харон перемахнул каменную стену и в несколько прыжков достиг леса. Однако среди редких, голых в это время года деревьев было невозможно ни спрятаться, ни получить какое-то преимущество перед преследователями. Более того, пришлось придержать Харона и заставить его перейти на шаг.
Она направила коня в лощину и понеслась, перепрыгивая через канавы и кусты, слыша позади громкие крики погони. Бешеная скачка пьянила Катрин, заставляла кровь быстрей струиться в жилах.
Наконец она доскакала до опушки, осадила коня и, оглядевшись, поняла, что обогнула подножие утесов и сейчас находится к северу от замка. Отсюда путь лежал через болота и густой подлесок. Катрин постояла, решая, какой путь выбрать, и только собралась тронуть коня, как из тьмы раздался звериный рык. Катрин вскрикнула; Харон заржал и в ужасе шарахнулся в сторону.
– Стой! – послышался справа голос Маркуса. И тут же: – Попался!
Угроза разоблачения подстегнула Катрин. Она ударила Харона пятками, и тот вылетел из леса, как пущенная из лука стрела. Позади слышались ругань и голос Маркуса, отдававшего приказания. Катрин пригнулась к шее коня и вцепилась в поводья. Навстречу неслись ночь и неясные тени деревьев и кустов.
Харон перепрыгнул ров, и в этот миг над ними просвистела пуля, посланная преследователями. Приземляясь на другой стороне рва, Харон споткнулся, Катрин вылетела из седла и кубарем покатилась по земле. Она попыталась встать, но тут же снова упала. Харон быстро оправился и метнулся прочь, как заяц. Вскоре мимо нее прогремели копыта: это проскакали мимо Маркус и его люди.
Катрин отделалась ушибами и царапинами. Хватая ртом воздух, она привстала на колени, но подняться на ноги не было сил. Так она стояла некоторое время, пока не восстановилось дыхание.
Постепенно стали различаться звуки: уханье совы, треск сучка под лапами какого-то маленького зверька, пробежавшего поблизости. Прошло несколько минут, и она села на пятки, огляделась, стараясь понять, где находится. Это была прогалина в лесу. Случайный звук заставил ее вздрогнуть, и она нервно засмеялась своему испугу. О господи, сейчас не время для истерики. К тому же в отряде Эль Гранде она попадала и не в такие переделки. Партизаны не впадали в панику, а собирались с силами и шли вперед.
Эль Гранде учил ее, что солдат первым делом должен заботиться о своем оружии. Катрин нашарила в траве пистолет, который выронила, падая с лошади, и, хромая, побрела к ближайшим деревьям. Там она забралась в кусты можжевельника и легла, опершись спиной о ствол поваленного дерева.
Из внутреннего кармана плаща она достала мешочек из прорезиненной ткани, в котором хранила пули и рожок с порохом. Отец, когда она только что приехала в Португалию, показал ей, как пользоваться пистолетом, но научил ее быстро перезаряжать и делать три выстрела в минуту – Эль Гранде, и его наука очень пригодилась ей при встречах с наполеоновскими солдатами. Она до автоматизма отработала все движения и могла перезарядить пистолет с завязанными глазами.
Держа пистолет и пулю в левой руке, правой она всыпала в ствол порох из рожка, потом быстрым движением опустила пулю, маленьким шомполом загнала ее глубже и взвела пальцем курок. Осталось лишь насыпать немного пороху на полку, и можно стрелять.
Несколько мгновений Катрин смотрела на пистолет. Конечно, она не собиралась стрелять в Маркуса. Это было средство защиты – последний аргумент, если ее загонят в угол.
По телу пробежала дрожь. В отчаянном бегстве она не успела подумать, почему Маркус разъезжает ночью верхом по окрестностям замка. Теперь в голову лезли мысли одна ужасней другой. Она постаралась заставить себя успокоиться и рассуждать здраво. Невозможно, чтобы он устроил ей засаду, потому как не мог знать, что она ускакала на Харо-не. Кроме того, он не узнал ее и никогда не узнает, что за всадника встретил, если только Катрин вернется в замок раньше, чем он обнаружит, что она пропала.
С усилием поднявшись, она направилась к замку. Она старалась идти как можно быстрее, но после падения с коня все тело у нее болело. В какой-то момент она споткнулась, услышала треск рвущейся юбки, но не остановилась, продолжая брести дальше.
Лес постепенно редел, и она остановилась перевести дух. Впереди дорога ныряла вниз к деревянному мосту через реку. Если бы не ночь, отсюда можно было бы увидеть конюшню. Перейти мост, а там останется два шага до замка, где ей уже ничего не грозит.
Из лесу донесся слабый звук. Она подняла голову и прислушалась. Звук приближался, и наконец она узнала его. Собаки! Маркус послал гончих по ее следу.
Теперь путь через мост закрыт для нее. Необходимо сбить собак со следа, а это можно сделать лишь одним способом.
Подобрав юбки, она скатилась по крутому берегу к реке. Зубы застучали прежде, чем она ступила в ледяную воду. Подняв юбки повыше, – от холодной воды захватывало дух, – оступаясь на камнях, Катрин шла вниз по реке к мосту. Вода бурлила у ее коленей. Вскоре послышались стук копыт и голоса людей. Она рванулась вперед под укрытие моста, прижалась к свае и стиснула зубы, чтобы не стучали.
– Что ты делаешь там внизу? – раздался голос.
Катрин узнала молодого Харли, одного из грумов Маркуса.
– То, что мне приказано, – заставляю собак взять след браконьера, за которым мы гонимся, – ответил Кеньон, старший грум Маркуса.
– Браконьера? – насмешливо переспросил Харли. – Это был не браконьер. Это Пеннистон опять гуляет.
– Пеннистон не стал бы стрелять в брата.
– Еще как стал бы, ежели опять надрызгался. Ведь мы его лошадь поймали или нет?
– Ты что, все не можешь отличить одну лошадь от другой? – презрительно сказал старший грум. – Я и то думаю, ты ни черта не разбираешь. Это лошадь Тристама. Да в конюшне говорили, Пеннистон никуда не ходил из замка. Не нам с тобой спорить с лордом Ротемом. Нам платят, что бы мы делали что прикажут. Так что пошли искать проклятого браконьера, не то так всю ночь проболтаемся. Он где-то поблизости.
Прошло несколько бесконечных мгновений, пока всадники переехали мост и поднялись на берег. Катрин не могла больше стоять в ледяной воде, ноги болели нестерпимо, надо было выбираться на сушу. Она вышла на берег и упала на жесткую землю. Чтобы дыхание не выдало ее, уткнула лицо в плащ.
Однако это не помогло.
– Кто там? – раздался резкий голос старшего грума. Не дождавшись ответа, велел напарнику: – Харли, сходи посмотри, что там такое.
Скрипнув кожаным седлом, Харли слез с лошади. Инстинкт заставил Катрин неподвижно застыть, слиться с землей. Когда шаги приблизились, она даже дышать перестала. Закусив губу, она едва сдерживалась, чтобы не вскочить и не броситься в панике бежать.
– Да это все он, – хохотнул Харли. – Чертов олень, за которым охотился браконьер.
– Что?
– Олень, – крикнул Харли и негромко добавил: – На днях, помяни мое слово, я сам полакомлюсь оленинкой.
Катрин не смела поднять голову, пока стук ко-пыт не затих вдали. Бросив быстрый взгляд назад, она увидела нескольких оленей, пьющих из реки у дальнего конца моста. Она пошевелилась, и олени подняли головы. Внезапно ночную тишину разорвал лай собак, и олени мгновенно скрылись в лесу.
Катрин заставила себя собрать последние силы и встать. Заледеневшие ноги не держали ее. Она была в отчаянии.
Плющ, густо покрывавший стены замка, казалось, тянулся к ней веточками, желая помочь. Она прижалась к жесткому граниту стены, словно обнимала возлюбленного, которого не чаяла больше увидеть. Потом, с усилием делая каждый шаг, стала спускаться к южным воротам.
Катрин прошла в ворота так же легко, как и вышла, даже еще легче, поскольку в этот момент из замка выходила шумная ватага музыкантов. В Большом зале еще возились слуги, наводя порядок. Вынув из подсвечника свечу, она поспешила наверх.
Оказавшись наконец у себя в комнате, Катрин закрыла дверь на задвижку и бессильно привалилась к ней спиной. Теперь, когда опасность миновала, она почувствовала, как смертельно измучена, как продрогла в мокром платье.
Она поставила свечу, сбросила платье и надела кружевную ночную рубашку. Спутанные волосы рассыпались по плечам. Катрин причесалась, заколола волосы шпильками.
Пряча пистолет в нижний ящик секретера, она почувствовала что-то неладное, услышала какой-то неясный звук. Она замерла, потом медленно повернула голову к креслу с высокой спинкой, стоявшему у камина.
– Значит, это была ты, Каталина, – негромко произнес Маркус.
20
Первое мгновение она ошеломленно смотрела на него, никак не ожидая увидеть его в своем кресле. Ведь Маркус охотится за ней с собаками. Как же тогда он очутился в ее комнате?
Он встал перед ней, высокий, могучий, и она почувствовала себя маленькой и беззащитной. Лицо его хранило ледяное выражение, а глаза горели яростью. Хотя голос его был мягок, у нее не оставалось сомнений, что его переполняет гнев и он очень опасен.
– Можешь представить мое удивление? Я оставил грумов продолжать преследование, а сам вернулся, желая просто убедиться, что ты спокойно спишь в своей постели. Я не хотел никаких случайностей, особенно после того, как кто-то стрелял в меня. Мне и в голову не приходило, что это была ты. – Он помолчал. – Ведь это была ты, Каталина?
Ему хотелось, чтобы она опровергала его, уверяла, что она тут совершенно ни при чем, ругала самыми последними словами. Даже сейчас, когда все свидетельствовало о ее вине, Маркус был готов выслушать ее, поверить любому разумному объяснению, где она научилась так управлять конем и откуда у нее пистолет, который она только что спрятала в ящик секретера.
Она напоминала хрупкую фарфоровую статуэтку: белое застывшее лицо, неподвижный взгляд. Мысль, что опять его предали, обожгла Маркуса. Он стиснул кулаки, готовый разорвать ее на части.
Сопоставив Катрин и Каталину, он наконец понял, в какое нелепейшее положение попал. Только Каталина могла скакать на коне Тристама, как скакала сегодня эта женщина, а ему все стало ясно лишь сейчас, когда она вошла в комнату.
Она все время дурачила его, сперва в Испании, прикинувшись испанкой Каталиной, потом здесь, в Англии, с его же помощью, когда он уговаривал ее сыграть роль своей жены. Это бесило его больше всего. Он сам был во всем виноват.
Он шагнул к ней, и она очнулась от столбняка.
– Маркус, выслушай меня! – закричала она, невольно пятясь назад. – Теперь тебе должно быть понятно, что Эль Гранде и Каталина ничего против тебя не замышляли. Все эти недели мы были вместе, и если я действительно хотела бы убить тебя, то могла бы это сделать десять раз.
– Ты недавно чуть не убила меня.
– Я метилась выше, хотела только остановить тебя.
– Куда ты ездила? Что делала? Где Эль Гранде? Кто ты такая и чего тебе от меня нужно?
Маркус загнал ее в угол. Инстинкт подсказал ей, что нужно поднять голову и смело встретить его взгляд.