— Это случилось задолго до смерти вашего мужа?
— Кажется, года за два. Но завещание Рэнделл составил еще до того, как она бросила фирму, и не стал его менять. Он сказал мне: «Ведь у нас нет детей (Наш малыш умер, когда ему было два года) Пусть после нашей смерти деньги достанутся Блеки. Она будет играть на бирже и пустит их в рост»
Понимаете, — продолжала Белль Гедлер, — Рэнделл обожал сам процесс делания денег, ему не стоило нравились деньги, сколько острые ощущения, волнения, риск. И Блеки это тоже любила. Она так же была охоча до приключений и имела те же жизненные принципы. Бедняжка, у нее никогда не было обыкновенного человеческого счастья: она не влюблялась, не интересовала мужчин, не кокетничала с ними. И семьи у нее не было, и детей, в общем, она не жила по-настоящему.
Креддок подумал: как странно, что женщина, жизнь котором была омрачена болезнью, женщина, лишившаяся единственного ребенка, потерявшая мужа, оставшаяся одинокой вдовой, женщина, много лет прикованная к постели, может быть такой снисходительной и так сочувствовать другим.
Она кивнула.
— Знаю, о чем вы думаете. Но у меня было все, ради чего стоит жить, это можно отнять, но оно у меня все-таки было! Я была хорошенькой и веселой девочкой, вышла замуж за любимого человека, и он любил меня всю жизнь. Мой малыш умер, но все же он пробыл со мной два года, два прекрасных года. Я испытала много физических страданий, но если вы испытывали что-нибудь подобное, то можете представить, какое это наслаждение, когда боль тебя на время отпускает. И все всегда были ко мне добры… Я действительно счастливая женщина.
Креддок заметил некоторый пропуск в ее воспоминаниях.
— Миссис Гедлер, вот вы только что сказали, что ваш муж оставил наследство мисс Блеклок, поскольку больше его некому было завещать. Но ведь это не совсем точно? У него есть сестра, не так ли?
— Ах, вы о Соне? Но они давно рассорились и порвали всяческие отношения.
— Он не одобрял ее брак?
— Да, она вышла замуж за этого… как его звали?
— Стемфордиса.
— Да-да Дмитрия Стемфордиса. Рэнделл считал его мошенником. Они невзлюбили друг друга с первого взгляда. Но Соня была влюблена в Дмитрия и твердо решила выйти за него замуж. А почему бы и нет? У мужчин на этот счет странные идеи. В двадцать пять лет Соня не была уже глупой маленькой девочкой и прекрасно понимала, что делает. Наверно, Стемфордис действительно был мошенником, самым настоящим, по-моему, за ним числитесь какие то темные делишки, и Рэнделл подозревал, что он живет под чужой фамилией. Соня обо всем знала. Рэнделл уверял, что Дмитрий женится на деньгах, но это неправда Соня была красива, очень красива. И она была сильной личностью. Если бы брак не удался, если б Дмитрий стал с ней плохо обращаться или изменять, она бы порвала с ним и бросила его. Она была богата и могла сама строить свою жизнь.
— Значит, они так и не помирились?
— Нет. Рэнделл с Соней вообще не больно-то ладили. Она обиделась на то, что он помешал ее браку, и сказала: «Что ж, прекрасно! Ты совершенно невозможный человек и больше никогда обо мне не услышишь».
— Но вы все-таки услышали о ней?
Белль улыбнулась.
— Я его не видела, но через восемнадцать месяцев получила от нее письмо. Помнится, она написала из Будапешта, но обратного адреса не дала. Она просила меня сказать Рэнделлу, что бесконечно счастлива и у нее родилась двойня.
— Она писала, как назвала детей?
Белль снова улыбнулась:
— Она написала, что они родились чуть позже полуночи и что она собирается назвать их Пипом и Эммой. Но, конечно, она могла и шутить.
— И больше вы о ней ничего не слышали?
— Нет. Она говорила, что они всей семьей собираются ненадолго в Америку. Больше от нее не было ни слуху ни духу.
— Скорее всего письмо не сохранилось?
— Боюсь, что нет… Я прочитала его Рэнделлу, он проворчал только: «Она еще пожалеет, что вышла за этого типа». Это были его единственные слова в ее адрес. И мы совершенно о ней забыли. Она как-то выпала из нашей жизни.
— Но при условии, что вы переживете мисс Блеклок, мистер Гедлер оставил наследство ее детям, так?
— О, это моих рук дело. Когда он рассказал мне о завещании, я возразила: «А представь, что Блеки умрет раньше меня?» Он ужасно удивился. Я сказала: «Конечно-конечно, Блеки здоровая как лошадь, а я создание хрупкое, но бывают же несчастные случаи, вот кирпич на голову возьмет и упадет». — «Но больше некому оставить, абсолютно некому», — сказал он. А я сказала: «Почему? Есть же Соня». Он тут же возразил: «Чтобы этот тип прикарманил мои денежки? Ни за что!» — «Но у них есть дети. Пип и Эмма, а может, и еще кто-нибудь», — сказала я. Он поворчал, но в завещание их вставил.
— И с тех пор, — медленно проговорил Креддок, — вы ничего не слышали о своей золовке и ее детях?
— Ничего… может, их уже нет в живых, а может, они живут где-то.
«Может, даже в Чиппинг Клеорне», — подумал Креддок. В глазах Белль появилась тревога, словно она прочитала его мысли.
— Нельзя, чтобы они причинили Блеки зло. Блеки хорошая, действительно хорошая… Вы не должны допустить, чтобы с ней случилось несчастье, — сказала она.
Внезапно голос ее угас. Креддок увидел, как серые тени появились вокруг ее рта и под глазами.
— Вы устали, — сказал он. — Я пойду.
Она кивнула.
— Пришлите ко мне Мэк, — прошептала она, — Устала я… — Она слабо шевельнула рукой. — Позаботьтесь о Блеки… с Блеки ничего не должно случиться… позаботьтесь о ней.
— Я сделаю все, что в моих силах, миссис Гедлер. — Он встал и пошел к двери.
Ее голос протянулся за ним, как тонкая нить.
— Это ненадолго… пока я не умру… она в опасности… позаботьтесь о ней…
Креддок чувствовал, что съездил не напрасно. Призрачные близнецы Пип и Эмма оказались не такими уж призраками. «Что мы имеем? — думал он. — Брата и сестру, воспитывавшихся где-то в Европе. А что, если они приехали в Англию нищими или почти нищими? Что им тогда делать? Естественно, разузнать про богатых родственников. Их дядя, владевший огромным состоянием, умер. Перво-наперво они, вероятно, поинтересуются дядиным завещанием. Вдруг им или их матери тоже что-нибудь перепало? Они пойдут в Сомерсет-Хаус и познакомятся с завещанием дяди и, возможно, узнают о существовании мисс Летиции Блеклок. Затем наведут справки о вдове Рэнделла Гедлера. Она инвалид, живет в Шотландии, и, как выясняется, жить ей осталось недолго. Если Летиция Блеклок умрет раньше ее, они завладеют огромным состоянием. Что из этого следует?»
Креддок подумал: «Нет, в Шотландию они не поедут. Они выяснят, где живет сейчас Летиция Блеклок, и поедут туда. Но выдадут себя за других… А как они поедут: поодиночке или вместе? Эмма… Хотел бы я знать… Пип и Эмма… Голову даю на отсечение, что или Пип, или Эмма, или даже оба вместе находятся сейчас в Чиппинг Клеорне».
ДИВНАЯ СМЕРТЬ
На кухне мисс Блеклок отдавала указания Мици:
— Надо приготовить сандвичи с сардинами и сандвичи с помидорами. И немного лепешек. Они у тебя хорошо получаются. И я хотела бы, чтобы ты сделала свой фирменный торт.
— Значит, мы имеем праздник?
— У мисс Баннер день рождения, и к чаю придут гости.
— Когда такой старый, не устраивает день рождений. Лучше забыть день рождений.
— Ну а ей не хочется забывать. Она получит подарки, и потом, устроить небольшое торжество очень даже приятно.
— Вы так сказать и тот раз. А что получилось?
— Ну, на этот раз такого не случится.
— Почему вы знаете, что случится в этот доме? Я весь день дрожу от страх, а весь ночь закрою дверь и смотрю даже гардероб, если там кто-то есть.
— Таким образом ты обеспечиваешь свою безопасность, — холодно сказала мисс Блеклок.
— Вы хотите, чтобы я приготовить… — Мици произнесла нечто, прозвучавшее для уха англичанки мисс Блеклок как «швицебзр», словно две кошки зашипели друг на друга.
— Да-да. Он такой вкусный!
Лицо Мици расплылось в улыбке.
— Хорошо, я приготовляю вкусный торт, очень вкусный. Он будет так вкусный, так вкусный, он будет во рту растопиться. А наверх я положу глазурь шоколадный глазурь. у меня он очень вкусный получаться, и напишу «С лучший пожелания». Этот англичане со свой торты, они как песок, они никуда не кушают торт, как мой. Дивный, скажут они, дивный… Ее лицо опять помрачнело.
— Ах этот мистер Патрик! Он называл его «Дивная смерть» Мой торт! Я не хочу, чтобы так называть мой торт!
— Но это был комплимент, — сказала мисс Блеклок. — Он имел в виду, что ради того, чтобы отведать твоего пирога, стоит умереть.
Мици с сомнением глянула на нее.
— Знаете, мне не нравится, когда говорят «смерть». Они не будут умирать потому, что есть мои пирог, а наоборот, будут лучше…
— Ну разумеется.
Мисс Блеклок со вздохом облегчения вышла из кухни, беседа закончитесь удачно А ведь от Мици всего можно было ожидать.
— Ха! — трагически воскликнул Патрик, когда гости расселись за столом. — Что я вижу? «Дивная смерть»!
— Тсс, — сказала мисс Блеклок. — Не дай бог, Мици услышит. Она сердится, когда ты так называешь ее торт.
— И все же это воистину «Дивная смерть»! Это именинный пирог Банни?
— Да, — сказала мисс Баннер, — у меня сегодня просто чудный день рождения.
Ее щеки пылали от возбуждения с того мига, как полковник Истербрук вручил ей маленькую коробочку конфет и с поклоном провозгласил: «Сладкое наисладчайшей!»
Они воздали должное яствам и, откушав па десерт крекеров, поднялись из-за стола.
— Что то мне не по себе, — сказала Джулия — А все торт. Помню, в прошлый раз я чувствовала себя так же.
— Но он того стоит, — засмеялся Патрик.
— Иностранцы действительно смыслят в кондитерских изделиях, — сказала мисс Хинчклифф. — А вот простого пудинга не могут приготовить.
— Что, взяли нового садовника? — спросила мисс Хинчклифф у мисс Блеклок, когда они возвратились в гостиную.
— Нет, а почему вы решили?
— Да один мужик шнырял тут возле курятника. Вид у него, правда, был довольно пристойный, армейская выправка.
— Ах этот! — сказала Джулия — Это наш сыщик.
Миссис Истербрук уронила сумочку.
— Сыщик? — воскликнула она. — Но… но почему?
— Не знаю, — сказала Джулия. — Он здесь ходит кругами и следит за домом. Наверное, защищает тетю Летти.
— Какая чушь! — сказала мисс Блеклок. — Покорнейше благодарю, я и сама могу себя защитить.
— Но ведь все давно кончено, — вскричала миссис Истербрук. — Я как раз хотела спросить, почему они не закрыли дело?
— Полиция не удовлетворена, — сказал ее муж. — Вот что это значит.
— А чем они не удовлетворены?
Полковник Истербрук покачал головой, показывая, что он может поведать куда больше, коли сочтет нужным. Эдмунд Светтенхэм, недолюбливавший полковника, сказал:
— По правде говоря, мы тут все под подозрением. Нас подозревают в том, что мы здесь намеренно шляемся, собираясь при первой же возможности совершить убийство.
— Пожалуйста, не надо, мистер Светтенхэм, — закричала Дора Баннер. — Я уверена, что никто из нас не смог бы убить нашу дорогую, драгоценную Летти.