Из окна слева высунулась голова в пилотке, Стрелов вскочил и капитан выстрелил в воздух. Голова исчезла.
Вцепившись в тачку, проводник продолжал стоять, будто окаменел.
— Гони к первому вагону, ротозей! — крикнул капитан.
Поезд дал два коротких гудка. Стрелов запрыгнул на
подножку, прихватив с собой второй автомат. На перроне остались лежать два трупа в солдатской форме. Яков поднял подножку и захлопнул дверь.
У противоположной двери тамбура сидел на корточках Гавриков, закрыв голову руками.
— Очнись, фелюга, сколько их?
— Чет… чет… четверо.
— Вставай. В каком купе?
— В четв… четвертом.
Стрелов подкрался к двери, ведущей в коридор, и глянул в окошко. Никого.
— Было четверо. Осталось двое. Так, значит, беглые зеки в нашем поезде?
— Я их кормил, и они вели себя тихо, — прошептал проводник. — Я за пассажиров боялся.
— Дурак. Какие из них вояки, все силы в лагерях растеряли. Так, шпана.
Поезд дернулся и стал медленно набирать ход. Капитан прошел в коридор, встал спиной к стене сбоку от четвертого купе и постучал в дверь.
— Не вздумайте стрелять, подорву к чертовой матери. Можем договориться. Я зайду один, без оружия. Автоматы на пол и открывайте дверь!
— С нами уже на суде договорились, — послышался глухой голос.
— Я не судья, я капитан третьего ранга Яков Стрелов. Краснознаменный Тихоокеанский флот. Мы здесь все заложники. Хотите выжить, открывайте дверь.
Щелкнул замок, дверь открылась.
Стрелов передал автоматы проводнику.
— Стой на стреме, фелюга!
Застегнув китель на все пуговицы, Яков вошел в купе. Автоматы зэков лежали на полу. Те двое, что остались валяться на платформе, могли еще представлять какую-то угрозу, но эти двое выглядели так жалко, что на них было страшно смотреть. В правом углу скорчился щуплый мальчишка лет двадцати, рядом сидел старик, чей возраст определить невозможно.
— Бежали четверо, оставили за собой шесть трупов. Головорезы. Скажите мне, непонятливому, для чего эти двое вас с собой взяли?
— Дед Фома план составил, — мальчишка кивнул на старика. — Он головастый. А охранников Глухарь и Коловорот убили. Ради автоматов. Фома их смерть не планировал. Мы тут ни при чем.
— Тебя как звать? — спросил Стрелов мальчишку.
— Юрко. Я по высоковольтке прошел на другую сторону плотины и перекинул им трос.
— Артист! Прямо циркач.
— За это и взяли. Я в цирке родился и вырос. Мне все равно, где ходить, по дороге или по проволоке.
— За что посадили?
— Заодно с отцом. Он на ногах лестницу держал, а на ней гимнастки крутились. Лестница рухнула на зрителей, троих погубила. Девочки тоже погибли? Полцирка пересажали. Только отец мой не виноват. Пытался доказать это, но его собаками затравили.
— А мать где?
— С фокусником уехала, когда мне семи еще не исполнилось.
— А ты, Фома?
— Он не разговаривает. Пишет. Немцы ему язык вырвали. Девятый побег на его счету. За что в последний раз сел, уже не помнит. Раньше все Гитлера ругал — языка лишили, теперь наших начал крыть по матушке, но на бумаге. Свободы лишили.
— Болезнь вас не задела?
— Так к нам никакая зараза не липнет.
— Ладно, я вас не сдам. Воды дадим, будете жить, как все.
Начальник станции Томск-пассажирская Никифоренко получил подробный отчет от начальника станции Нижняя и со всеми материалами направился в особый отдел в кабинет к майору госбезопасности Люсинову. Выслушав доклад, Люсинов позвонил на Нижнюю по телефону и узнал подробности. В сложившейся ситуации он не решился сам принимать решение и поехал в управление к генералу Хворостовскому.
— Что стряслось, Люсинов? Докладывай четко и быстро, — раздраженно приказал генерал.
— Вот. Все в документах. Цепочку транзитных пассажирских поездов из Канска заключает 731-й литер. Там творится что-то непонятное. Сначала я получил от них запрос на медикаменты, таких и в Москве не найдешь. Мало того, запрос пришел за подписью профессора Прянишникова, который, по данным из Камска, был переправлен в Москву еще весной.
— Уточнить. Что дальше?
— Они требовали, чтобы мы доставили медикаменты в Нижнюю грузовиком. Я даже реагировать не стал на этот бред.
— Чем они мотивировали свое требование?
— Эпидемией вирусного гриппа. Теперь они выкинули фокус на Нижней, объявили об эпидемии чумы и не взяли ни одного пассажира. Хуже того, оставили на платформе два трупа в солдатской форме. Раны огнестрельные. По описанию погибшие похожи на беглых зеков из Судженска. Значит, двое других остались в поезде, а в своих сводках начальник состава 731 Лыков сообщал, что среди его пассажиров беглых нет. Лыков фронтовик, человек надежный и авторитетный, член партии с тридцать шестого года, орденоносец. Что творится там, мне непонятно.
— Список пассажиров у тебя есть?
— Так точно. И профессор Прянишников числится среди них, а также дочь первого секретаря обкома партии Хабаровского округа Бугримова. В поезде едет и ваш племянник. Тут что-то не так.
— Ладно, пассажиров мы проверим. Поезд я встречу сам. Посадку не производить до моего особого распоряжения. Переведи стрелки, пусть встанут на дальнем пути, где нет платформы.
— Они требуют медицинскую помощь.
— Вызови трех опытных врачей из центральной больницы, они нужны мне в качестве консультантов. Пусть явятся без машины и не в халатах. Все! Свободен. Без вас башка кругом идет.
ГЛАВА 4
1
Словосочетание «семейный совет» для членов команды Лизы Мазарук звучало нелепо, но именно так она назвала общее собрание, устроенное под открытым небом в один из холодных пасмурных дней. Для семейного совета нашелся повод. Девушку езидку поселили в одной землянке с Костру-левым. Князю Пенжинскому удалось разговорить ее, но она говорила только в присутствии Кистеня, без него от езидки слова не вытянешь. Звали красавицу Надине. Из разговора с ней князь понял, почему она так странно относится к своему похитителю. Воин, который брал заложницу из племени, становился ее хозяином и мог делать с девушкой что хочет. На родителей падала тень позора, а она проклиналась. Если воин оставлял наложницу в своем гареме, значит, уважал ее родителей, если продавал в рабство, девушка должна была наложить на себя руки. Надине принадлежала к касте пиров, второй по значению после шейхов. Слово «пир» имело широкий смысл, это каста священнослужителей, факиров, самых приближенных лиц к шейху. Для Надине было большим позором стать чьей-то наложницей, о рабыне и речи не шло.
Прямой перевод слова «пир» обозначает — старец или дух, мастер, покровитель. Князь Пенжинский объяснил ситуацию: если девушку поселить отдельно от Пети Кострулева, она решит, что он ее продал тому, с кем она будет жить. Пришлось поместить их вместе. Вот тут и начался тихий бунт. Мужчины и женщины отряда жили в разных землянках, так получилось само собой. Места распределял Дейкин, и люди не протестовали, жили по одним законам как в лагере. Важняка вовсе не смущал тот факт, что он разделял одну землянку с уголовником Кистенем, а Князь не имел ничего против того, что оказался в компании с грубоватым капитаном Дейкиным. И вот, как говорится, небо упало на землю — появилось первое «любовное» гнездышко. Одинокий волк Кистень обзавелся подружкой с княжеским титулом, красавицей, вот только общаться с ней не мог. Девушка говорила на языке курманжи и по-арабски и была очень образованна по меркам старого мира. Она знала всю историю, но до начала века. Их племя ушло на поиски счастья и земли обетованной в 1915 году, когда османы устроили геноцид в отношении езидов. На этом их жизнь как будто замерла. Новые поколения уже не знали ничего другого, кроме окружавшей их природы и традиций предков.
Принять решение произвести революцию во взаимоотношениях внутри отряда Лизе помог личный опыт. Ее отношения с Трюкачом — Родионом Чалым ни для кого уже не были секретом, все видели, что они по-настоящему любят друг друга. До тридцати лет Лиза понятия не имела, что такое любовь, и вот теперь точно родилась на свет заново, такой огонь вспыхнул в сердце, что едва не спалил ее дотла.
С Риной и Улдисом все было ясно. Она переговорила с ними, и парочка в один голос приветствовала идею главной «бандерши», как называл Лизу Кистень. И не удивительно. Дело в том, что смелый, дерзкий парень перед Риной чувствовал себя беспомощным, он даже самому себе боялся признаться, что любит. А Октябрина влюбилась в Лешего с первого взгляда, когда он вытащил ее через окно столыпинского вагона на одноколейке, где она с ныне покойным Терентием Филипповичем пряталась после налета атамана Зеленого на эшелон. Так устроена жизнь, никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Но даже на гладком стволе всегда находятся сучки. Лиза жила в одной землянке с Варей и по ее рассказам знала об истории любви молодого боевого летчика Глеба Шабанова и полевого хирурга Варвары Горской. С тех времен прошло много лет. Война изуродовала лицо Шабанова, он чудом выжил в застенках Бухенвальда. Родина поздравила его с победой марш-броском Бухенвальд -
Колыма. Судьба вновь свела молодых людей в больничке, где Варя поднимала на ноги десятерых доходяг из разных лагерей, собранных под одной крышей по неведомой им причине. Увидев Глеба впервые после долгой разлуки, Варя его не узнала. Только сердечко кольнуло, когда она вышла из его камеры. Но он-то ее узнал. И промолчал. Почему? Никто не мог найти ответа, ни Варя, ни Лиза. Долгими ночами они обсуждали странную загадку, но разгадать не могли.
Сейчас Лизе показалось, что она поняла, где собака зарыта. Вечером накануне совета она подошла к Шабанову, отвела его в сторону и предложила покурить на пенечках.
— Хочу тебя разговорить, молчун.
— Допросы остались позади, царица Колымы.
— Князь считает, что мы не сумеем договориться с езидами, а это война. Мы уже знаем историю колчаковских отрядов, покусившихся на золото езидов, знаем и о пилотах, посадивших здесь самолет. Нас мало. Хоть Дейкин и говорит, что каждый из нас роты стоит, но это на фронте, где враг понятен. Воевать с дикарями нас не учили. Уйти мы тоже не можем, зима на носу. Сколько нам Богом отпущено, я не знаю. Каждый день надо считать подарком.
— К чему клонишь, Лиза?
— Я знаю, что ты любишь одну докторшу, что лечила тебя под Сталинградом. Молодая красавица тебя тоже любит, ты не осознаешь своего счастья. Взаимная любовь, рожденная на руинах, — это чудо. Вам повезло.
Глеб затянулся и с ироническим прищуром глянул на Лизу.
— А вот роль свахи, Елизавета Степановна, вам никак не подходит. Как сказал бы Трюкач: «Не прошла кинопробы». Хватит темнить, у меня папироса догорает, вторую с тобой раскуривать не буду.
— Я разгадала тебя. Ты хочешь остаться в ее памяти героем, тем самым, молодым из сорок третьего года. Ты стыдишься своих шрамов и ярлыка «враг народа». Варя, по-твоему, осталась прежней, была врачом и теперь врач. Ты зек, а она свободная и по-прежнему красивая.
Шабанов бросил окурок и встал.
— Ты слышал о городе «Сталингад», Шабанов? Глеб усмехнулся.
— Остроумно.
— Капитан медицинской службы Варвара Горская написала письмо матери. Указывая обратный адрес, в спешке пропустила одну букву, и Сталинград превратился в Сталингад. Буковка «р» ей стоила десяти лет лишения свободы в лагерях Колымы. За неудачную операцию пьяного шофера царицы Гридасовой ей добавили еще пять лет. Она валила лес в лагере, пока ее не вызволил доктор Бохнач и не сделал своей ассистенткой. Там, в больничке, вас на ноги ставила не прославленная орденоносная сестричка, а бывший военврач, заключенная номер 2296 со штампом «Враг народа».
Шабанов сел, Лиза дала ему папиросу. Он закурил.
— Сейчас осень, — вновь заговорила Лиза, — на Руси в это время играли свадьбы, почему бы и нам не последовать этому обычаю.
— Где Варя? — спросил Глеб.
— Я знала, что ты умный мужик, Шабанов. — Лиза обернулась к кустарнику. — Варюха, вылезай.
На следующий день состоялся «семейный совет». Лиза объявила:
— В связи с предстоящей зимовкой и сложившейся обстановкой, а также по желанию женихов и невест я объявляю о переселениях и создании новых семей. Землянку номер один занимают Лиза Мазарук и Родион Платонович Чалый. Землянку номер два уже заняли Петр Фомич Кострулев и его невеста Надине. Землянка номер три отводится Улдису Блонскису и Октябрине Алексеевне Алешиной. Землянка номер четыре переходит Варваре Трофимовне Горской и Глебу Васильевичу Шабанову. Остальные занимают пятую землянку и шестую, складскую. Приказываю капитану Дейкину добыть вина для предстоящих свадеб. Он же как единственный официальный представитель власти оформит брак между всеми упомянутыми лицами и выдаст свидетельства.