— Я бы сказал, скорее типаж Роберта Сервиса.
Новоприбывший определенно не принадлежал к широко распространенному типу. На нем были толстые валенки, молескиновые штаны, сильно выгоревшее индейское шерстяное одеяло — макинау, которое дополнялось одинаково выгоревшими заплатами на рукавах. На шее висели рукавицы из меха нерпы, а в правой руке он держал шапку из енота. Длинные белые волосы были расчесаны на прямой пробор. Его слегка крючковатый нос и ясные голубые глаза прятались в глубоких морщинах, которые могли быть следствием обилия солнца или снега, а может быть, и сильно развитого чувства юмора. Остальные черты лица скрывала роскошная седая борода и усы, покрытые ледяными катышками. Он остановился около них, и по мгновенной вспышке белых зубов можно было догадаться, что он улыбнулся.
— Мистер Демотт? Мистер Маккензи? — Он протянул руку. — Финлэйсон. Джон Финлэйсон.
— Мистер Финлэйсон, — сказал Демотт. — Офис управляющего полевыми работами?
— Я и есть управляющий, — он взял стул, сел, вздохнул, стряхнул частично лед с бороды. — Да. Да. Знаю. В это трудно поверить. Он снова улыбнулся, указав на свою одежду. — Большинство людей думают, что я бродяга. Вы знаете, безработный, странствующий на товарняках. Бог знает, почему. Ближайшая железная дорога бесконечно далеко от Прудхо-Бейя. Почти также как Таити и зеленые лужайки. Знаете, постепенно становишься похожим на местных. Слишком давно в Заполярье. — Необычно отрывистая манера речи позволяла предположить, что контакты с цивилизацией у этого человека были, в лучшем случае, с перебоями. — Простите, что не смог. Я имею в виду не смог вас встретить. Мертвое дело.
— Мертвое дело? — удивился Маккензи.
— Взлетная полоса. Небольшие проблемы на одном из сборных пунктов. Случается постоянно. Мороз черт знает что вытворяет с молекулярной структурой стали. Надеюсь, о вас позаботились?
— Жалоб нет, — улыбнулся Демотт. — Нам много не надо. Буфет функционирует. Маккензи при деле. Верблюд и колодец, — Демотт поймал себя на том, что говорит как Финлэйсон. — Может одна маленькая жалоба имеется: меню слишком разнообразно, а порции слишком велики. Талия моего компаньона…
— Талия твоего компаньона не твоя забота, — сказал Маккензи спокойно. — Но у меня, действительно, есть жалоба, мистер Финлэйсон.
— Догадываюсь, — зубы блеснули снова, и Финлэйсон встал. — Давайте выслушаем ее в моем кабинете. Это рядом, — он пересек столовую и остановился у входной двери, указав на другую дверь, слева. — Главный центр управления работами. Сердце залива Прудхо, по крайней мере, его западной половины. Компьютерная система управления всеми полевыми работами.
— Предприимчивый парень со связкой гранат мог бы здесь неплохо поразвлечься, — сказал Демотт.
— Пяти секунд хватило бы, чтобы загубить все месторождение. Вы проделали весь путь от Хьюстона, чтобы подбодрить меня? Сюда, пожалуйста.
Они прошли через одну дверь, затем еще через одну, внутреннюю, и оказались в маленьком кабинете. Столы, стулья, шкафы, все металлическое, серое, цвета военно-морского флота. Финлэйсон пригласил их садиться и улыбнулся Маккензи.
— Французы говорят, что еда без вина, как день без солнца.
— Беда в этой техасской пыли, — сказал Маккензи. — Напрочь забивает горло, как никакая другая. Над водой просто смеется.
Финлэйсон поднял руки, как бы защищаясь.
— Там, за этими стенами, работают большие буровые установки. Чертовски дорогие и очень сложные в управлении. Там абсолютно темно, сорок градусов ниже нуля, и вы устали — здесь вы постоянно испытываете усталость. Не забывайте, что мы работаем по двенадцать часов в день, семь дней в неделю. Пара глотков виски поверх всего этого, и придется списывать на миллион долларов оборудования. Или вы повредите трубопровод. Или сами убьетесь. Или, что уж совсем плохо, убьете других. Во времена сухого закона было проще — массовая контрабанда из Канады, самогонный джин, там были тысячи подпольных перегонных кубов. Но теперь здесь, на Северном Склоне, совсем иначе — поймали с чайной ложкой контрабандного алкоголя, до свиданья. Никаких оправданий. Вон. Но здесь такого не случается. Кто будет рисковать восьмьюстами долларами в неделю, ради порции «бурбона» ценой в десять центов.
— Когда ближайший рейс на Анкоридж? — спросил Маккензи.
Финлэйсон улыбнулся.
— Еще не все потеряно, мистер Маккензи, — он отпер шкаф, достал бутылку виски и пару стаканов и плеснул в них щедрой рукой. — Добро пожаловать на Норт-Слоуп, джентльмены.
— Меня посетило видение, — сказал Маккензи. — Путешественники, захваченные непогодой в Альпах, и святой Бернард, бегущий к ним вприпрыжку…с чаем. Вы что же, совсем не пьете?
— Пью. Неделю из пяти, когда живу с семьей в Анкоридже. А это держу только для очень важных посетителей. Следует ли думать, что вы подпадете под эту квалификацию? — Он в задумчивости стряхивал лед с бороды. — Должен признаться, что впервые услышал о вашей организации пару дней назад.
— Думайте о нас как о розах пустыни, — сказал Маккензи. — Рождены, чтобы цвести и отцветать никем не увиденными. Ну не совсем так, но пустыня имеет место. Именно там мы большей частью и проводим наши дни. — Кивком головы он указал на окно. — Пустыне не обязательно быть песчаной. Полагаю, это вполне может быть квалифицировано как арктическая пустыня.
— Я и сам порой так думаю. Но что вы делаете в тех пустынях? Я имею в виду, какова ваша функция?
— Наша функция? — Демотт задумался. — Как это ни странно, я бы сказал, что наша функция состоит в том, чтобы довести нашего почтенного работодателя Джима Брэди до состояния банкротства.
— Джим Брэди? Мне казалось, его имя начинается с А.
— Его мать была англичанкой. Назвала его Алжернон. Вас бы это устроило? Его все знают как Джима. Ну, это не суть важно, но в мире есть всего три человека, действительно способных ликвидировать пожары на нефтяных полях, особенно пожар на нефтяной скважине, и все трое из Техаса. Джим Брэди — один из этих трех.
— Принято считать, что существуют три возможных причины возгорания нефти: самопроизвольное возгорание, которого не должно быть, но случается; так называемый человеческий фактор, иначе говоря — простая неосторожность; и технические неполадки. Двадцатилетний опыт работы позволил Брэди распознать четвертый и наиболее зловещий фактор, который широко известен как промышленный саботаж.
— Кому здесь заниматься саботажем? Ради чего?
— Наиболее очевидная причина — конкуренция между большими нефтяными кампаниями — может быть исключена. Мнение о беспощадной конкуренции бытует только в прессе, охочей до сенсаций, да среди наиболее невежественной части публики. Один раз послушать вашингтонских лоббистов нефтяных кампаний на их закрытых совещаниях, и станет навсегда понятно выражение: две головы на одной шее, два сердца, бьющиеся в унисон. Помножьте на двадцать. Стоит «Exxon» поднять цену на газ сегодня на один цент, «Gulf», «Shell», «BP», «Elf», «Agip» и все остальные сделают то же самое завтра. Классический пример кооперации — множество кампаний работают рука об руку ради взаимной выгоды. Ради выгоды всех нефтяных кампаний. Штат Аляска и простые обыватели, конечно, могут придерживаться иной, более предвзятой точки зрения.
— Если мы исключаем конкуренцию, тогда следующей в списке оказывается власть. Международная силовая политика. Скажем, страна Х может значительно ослабить враждебную страну Y, поспособствовав уменьшению ее доходов от нефти. Это один возможный сценарий. Возможна и внутренняя силовая политика. Допустим, существование недовольных элементов при диктаторском правлении в нефтедобывающей стране, которые выбрали поджег, как способ демонстрации недовольства режимом, который, получая прибыль от неправедного бизнеса, в лучшем случае, оказывает благодеяния своим родственникам и приближенным, в то время, как простые крестьяне продолжают жить в средневековой нищете. Голод является великой движущей силой, и здесь появляется простор и для личной мести и сведения старых счетов, и для удовлетворения накопившейся ненависти.
— Нельзя забывать и о маньяках — поджигателях, для которых нефть смехотворно легкая цель и источник красивого огня. Короче, возможно все, и чем причудливей и невообразимей, тем вероятней. Наш недавний случай, к примеру, — он кивнул на Маккензи. — Мы с Дональдом только что вернулись с Залива. Там местные охрана и полиция были сбиты с толку множеством малых пожаров. Это так говорится, малых, но общий ущерб от них составил два миллиона долларов. Никаких сомнений, что действовал поджигатель. Мы его выследили, задержали и наказали. Подарили ему лук со стрелами.
Финлэйсон подумал, что виски подействовало слишком быстро.
— Одиннадцатилетний сын британского консула. У него был мощный пневматический пистолет Уэбли. Уэбли традиционно делает для таких пистолетов специальные патроны — полые, свинцовые шарики. Они не производят патронов из закаленной стали, дающих при попадании в железо великолепную вспышку. Но наш мальчуган располагал боезапасом своего приятеля — араба, имевшего такой же пистолет, но с нелегальными патронами для охоты на хищников в пустыне. Просто случайность, что отец того арабского мальчишки, кстати, принц крови, оказался владельцем того самого нефтяного поля. Маленький англичанин теперь имеет стрелы с наконечниками из резины.
— Уверен, что должна последовать мораль.
— Разумеется. Урок. Непредсказуемое — всегда рядом. Нашему подразделению производственного саботажа, как называет его Джим Брэди, шесть лет. Нас в нем четырнадцать человек. Сначала это было просто бюро расследования. Мы приходили на место, когда дело было сделано, и огонь вырвался на свободу, — бывало, что сам Джим инициировал пожар — и пытались выяснить, кто это сделал, как и почему. Честно говоря, успеха добивались редко: обычно оказывалось, что ворота настежь, а коней уже и след простыл, нам оставалось только закрыть ворота пустой конюшни.
— Мы изменили тактику. Теперь мы запираем ворота конюшни таким образом, чтобы их никто не смог отпереть. Иначе говоря, предупреждаем попытку, максимально ужесточая контроль и за производством, и за персоналом. Теперь мы нарасхват, мы стали наиболее доходным подразделением «Брэди Энтепрайзиз». Бесспорно. Каптаж скважин, вышедших из-под контроля, ликвидация пожаров; да всего и не перечислить, что мы делаем для обеспечения безопасности. Наши услуги пользуются таким спросом, что мы могли бы втрое увеличить наше подразделение и всем хватило бы дела.
— Что же вас останавливает? Я имею в виду, расширение бизнеса.
— Недостаток квалифицированных кадров, — сказал Маккензи. — Их просто нет. Более точно, есть оперативники, но почти не имеющие опыта, и тотальная нехватка людей, годных к обучению. Немногие удовлетворяют всему спектру требований. Нужно обладать пытливым умом, который, в свою очередь, основывался бы на врожденном инстинкте сыщика — иметь ген Шерлока Холмса, я бы сказал. Это или есть, или нет, внедрить невозможно. Нужно обладать глазами и носом, настроенными на опасность, — почти одержимостью, а это приходит только с опытом работы в поле; необходимо располагать довольно подробным знанием нефтяной индустрии по всему миру, и плюс ко всему, нужно быть нефтяником.