— Без паники, Савва. Уровень топлива?
— Полный.
— О чем ты, Сурен? Мы три тысячи пролетели. Переключи на дополнительный бак.
— Двигатели встали.
Самолет клюнул носом.
— Беру управление на себя. — Алешин занервничал. — Переключай на первый бак. Усов, запускай двигатели.
— Правое крыло мертвяк.
— Топливные приборы не работают, командир, — доложил Карапетян.
— Навигационная система дает сбой. Компас пляшет. Курсовое устройство не реагирует, радиодальномер умер.
— Что со связью?
— Антенну снесло.
— Опять? Почему лично не проверил?
— Связи нет, — повторил Тополев.
— Выключить двигатели. Запускать с интервалом в полминуты.
— Похоже, мы летим без топлива, — предположил Карапетян.
— Такого быть не может.
— Может, Алексей Данилыч, — подтвердил бортинженер. — Двигатели не реагируют на запуск. Слабая пробуксовка.
Самолет спустился ниже облаков, под ним простирался серо-зеленый океан тайги.
Ближайший аэродром?
— Отмеченных на карте нет.
— Снижаемся. Подключайся, Сурен. Если мы не вытянем нос вверх, то клюнем.
— Из этого танка планер не получится, командир.
— Вытянем. У нас хвост тяжелый. Побреем заросшую бороду Сибири. Выключить двигатели, сбросить газ.
Самолет резко снижался, но держался ровно.
— Ветерок за бортом нас выручит. Так, ребята, идем на разворот без резких движений. Плавно.
На горизонте появилась река. Гористая, густо заросшая деревьями земля приближалась с большой скоростью.
— Выпускать шасси?
— Садимся на брюхо. Если попадем на вершину, то скатимся с нее, как на саночках. Только бы дотянуть. Всем пристегнуться. Держать нос, Сурен, штурвал на себя.
— Силенок не хватает.
На помощь пришел радист.
— Где Шкловский?
— В бомбовом отсеке. Спит на ящиках.
— Внимание, мальчики, рвем когти!
Стальная махина коснулась верхушек деревьев на самой вершине горы, винты тут же обломились, самолет сбрил деревья и заскользил по склону вниз, сметая все на своем пути. Первым снесло левое крыло, машину развернуло, и она продолжала скольжение хвостом вперед. Оторвало и правое крыло. Самолет вновь развернуло, теперь он стал похож на подводную лодку. Скорость увеличилась, деревья сметались, как травинки.
Движение закончилось на краю ущелья, еще немного, и бескрылая сигара нырнула бы в пропасть.
Наступила тишина. Напуганное зверье разбежалось, птицы взмыли в небо.
Так закончил свой полет спецрейс особого назначения Магадан — Москва. Пять человеческих жизней и три тонны золота рухнули в необитаемой части российских бескрайних просторов.
Для кого-то авиакатастрофа стала трагедией, для кого-то спасением. Кто-то потерял все, кто-то приобрел надежду. Кто-то нашел смерть, кто-то свое будущее.
Тайга умеет хранить молчание.
ГЛАВА III
Этап в преисподнюю
1.
Белограй спал на печи, не раздеваясь. Разбудили его ночью, пришла шифровка из Москвы.
— От начальника службы связи, — доложил курьер связи. Генерал вырвал из рук солдата конверт и тут же распечатал его.
«Полковнику Челданову Х.П.
Спецрейс из Магадана к месту назначения не прибыл. Последняя связь установлена с Якутском через четыре часа тридцать минут после вылета. На связь с Иркутском экипаж не вышел. В небо подняты самолеты близлежащих воинских авиационных подразделений. Идут поиски.
Приказываю принять срочные меры и подключиться к поискам самолета, используя всю авиацию Дальстроя и наземные службы западного, юго-западных подразделений. Обстановку докладывать по результатам.
Министр государственной безопасности
Генерал-полковник Абакумов В.С».
Белограй убрал телеграмму в карман. Долго раскачивались. Третьи сутки пошли с момента вылета самолета. Не верил генерал, что такое может произойти. Винить некого. Только идиот мог решиться отправить экспериментальный самолет на другой конец света с особо важным заданием. По данным, озвученным американцами по радио, за два года разбилось девять бомбардировщиков Ту-4. И это те, о которых им известно. О гибели спецрейса узнает только тот, кому положено.
Курьер продолжал стоять в дверях по стойке смирно.
Белограй сел за письменный стол, достал бумагу и составил ответ:
«Министру государственной безопасности
Генералу-полковнику Абакумову B.C.
Ваш приказ получен. Принимаем срочные меры. В течение трех часов авиация Дальстроя поднимется в небо. С рассветом приступим к поискам спецрейса в квадратах Е-8, 32-16, Б-14 и 72-12. Наземные поиски доверим опытным поисковикам из Геологического управления и спецподразделениям особых отрядов с надлежащими полномочиями при полной секретности операции. Количество групп уточним позднее, состав каждой — не менее двенадцати человек. Просим дать распоряжение всем правоохранительным органам Восточной Сибири и Якутии, а также прилегающим областям оказывать всяческое содействие и помощь спецбригадам Дальстроя с пометкой в документах: «Геологическая партия № 666». Руководство Дальстроя возлагает большие надежды на своих опытных поисковиков, для которых не существует препятствий, если не создавать их искусственным путем.
Приступаем к работе незамедлительно.
Начальник СВИТЛа полковник Челданов Х.П.».
Генерал сложил листок бумаги и сунул его в конверт.
— Срочно зашифровать и отправить в Москву. Лети пулей, паренек. Дело срочное.
Курьера как ветром сдуло.
На пороге появился Гаврюха.
— Что случилось, батя?
— Подгоняй «виллис» к крыльцу. Живо!
И этого сдуло.
Не прошло и получаса, как без всяких объяснений на ноги были подняты полковник Челданов и его жена. Они сели в машину генерала и тронулись в путь. Задавать вопросы не полагалось, ехали молча.
— Списки и карточки умерших в больнице военнослужащих и вольнонаемных получал от Бохнача? — наконец заговорил Белограй.
Челданов тут же ответил:
— За последние три месяца умерло тридцать девять человек.
— Мертвые души.
— Так точно, Василь Кузьмич, их даже с довольствия не сняли.
— Геологи среди них есть?
— Четыре человека. Ушли под лед при переходе Индигирки. Пятеро спаслись, а четверых до больницы не довезли, от переохлаждения умерли.
— Офицеры есть?
— Двое. Один от ножевого скончался, на перо наткнулся на Оймяконе. Блатной прииск. Второй в карьер свалился, шею сломал.
— Скинули?
— Кто их там разберет. Зверствовал мужик.
Опять замолкли. Когда машина свернула к больнице, Лиза все поняла. Ну вот, пришел час расплаты. Сейчас все встанет на свои места.
Варя жила в пристройке, ее тоже разбудили. Санитар тихо шепнул: «Сам Белограй прибыл, тебя требует. Капут пришел твоим одиночникам».
Варя прихватила свой блокнот, накинула телогрейку поверх белого халата и выбежала во двор. Светало. У крыльца она увидела солидного мужчину, тут же узнала его: тот самый начальник, что обеспечил больницу медикаментами, это с ним она танцевала вальс на новогоднем вечере. Он улыбнулся, увидев девушку, и подал ей руку. Теперь Варя знала, кто перед ней стоит, и подумала — слухи о его жестокости и строгом нраве явно преувеличены, злые языки в этих местах обычное дело.
— Ведите нас к вашим подопечным, Варвара Трофимовна.
— Да, да, конечно. Но я не уверена, что их можно выписывать, они еще нуждаются в медицинской помощи…
— Вот оно что? Добро. Мы их не будем лишать вашей помощи. Генерал протянул руку к блокноту.
— Это мои пометки, тут…
— Я догадался. Надеюсь, ничего личного?
— Нет, конечно.
Варя покраснела и отдала блокнот. Генерал направился к лестнице.
Стук в дверь переполошил охранников. Перепуганные спросонья ребята суетились и долго не могли открыть обычный засов. В коридоре вспыхнул свет. Сержант приложил руку к козырьку, но так и не смог доложить обстановку.
— Сколько камер занято? — резко спросил Белограй.
— Все десять, товарищ генерал.
— Вывести заключенных и построить.
Железные двери начали с лязгом открываться, распахиваясь настежь.
— Подъем! Строиться в коридоре! Живо!
Ни о какой дисциплине и речи не шло. Вялые, сонные люди неторопливо выходили из своих каморок и осматривались, не понимая, куда им надо вставать.
Челданов встал сам с правой стороны и вытянул руку.
— Вставай по руке! Живо! Стройся в шеренгу.
Наконец-то команда была выполнена. Заключенные впервые
увидели друг друга. До этого момента они слышали только голоса, в основном песенки одного из собратьев. Пел он неплохо, молодым задорным голоском с одесским говорком и все больше о море.
Белограй прошел вдоль строя и глянул в глаза каждому. Тяжелый взгляд, пронизывающий, ничего хорошего не предвещающий. Десять мужчин в белых кальсонах и рубахах переминались с ноги на ногу и поглядывали на докторшу, будто в ней было их спасение.
Белограй открыл Варин блокнот, пролистал его и ухмыльнулся. Только она догадалась, что могло вызвать усмешку строгого начальника.
— Родион Платонович Чалый.
— Я.
— Два шага вперед.
Высокий крепкий мужчина лет тридцати пяти, с приятной внешностью, вышел из строя.
— Кругом.
Он развернулся.
— Вот, граждане зеки, полюбуйтесь. Милый мальчик. Любит ножички метать по живым мишеням. Прошу любить и жаловать. Имени его можете не запоминать. — Белограй глянул в блокнот. — У бывшего несостоявшегося артиста кличка Трюкач.
Варя вновь покраснела, ведь каждый из строя помнил блокнот, находящийся в руках начальника. Нетрудно догадаться, кто Чалого окрестил Трюкачом.
— Встать в строй.
Чалому кличка понравилась, так называлась его профессия, и ничего обидного он в ней не видел.
— Тихон Лукич Вершинин.
Сутуловатый немолодой уже человек вышел вперед. Он оказался единственным, кто не брился, и у него отросла небольшая бородка.
— Служитель культа. Православный священник отец Федор, бывший настоятель монастыря. Ножам предпочитает крест. Прекрасный боец.
В строю послышались смешки.
— Его кличка Монах, верующие могут причаститься. Встать в строй.
Священник вернулся на свое место.
— Глеб Васильевич Шабанов.
Еще один высокий здоровяк шагнул вперед. Шею и лоб портили шрамы, какие остаются от осколочных ранений. Строгость в лице и открытый взгляд.
— Летчик. Бывший. Отлетался. Сюда попал по высокой рекомендации. Если ходит, как летает, то вам он пригодится. Кличка Пилот. Встать в строй.
Знакомство продолжалось. Напряжение спадало. Никто ничего не понимал, но по виду генерала нетрудно было догадаться, что расстрел им не грозит. Императоры похоронные процессии не посещают и рук своих в крови не марают без особых на то причин.
— Герасим Савельевич Лебеда.
Невысокий, неказистый, с лысиной, обросшей по кругу бархоткой, выдвинулся вперед и развернулся к строю.
— Комбинатор, донской казак, землепашец с кулацкими замашками. Утаил муку от государства. Деньги считать умеет, особенно послереформенные. Нужен ли вам счетовод, не знаю. Что касается выносливости, то фору даст каждому. Пятьсот верст проскакал по Колыме через перевалы и сопки, да еще зимой и без лошади. Кличку дадите сами.
— Скакун, — послышался голос из строя.
Белограй даже глаз не поднял.
— Встать в строй. Улдис Блонскис.
Место Лебеды занял хмурый парень лет двадцати трех — крепкий, коренастый, рыжий, с веснушками.