— На одно слово, Флавия, — сказал инспектор Хьюитт, выходя из парадной двери.
Он ждал меня?
— Конечно, — милостиво согласилась я.
— Где ты сейчас была?
— Я арестована, инспектор? — Я пошутила, надеюсь, он понял.
— Просто интересуюсь.
Он извлек трубку из кармана пиджака, набил ее и зажег спичку. Я наблюдала, как она горела и догорела до его квадратных пальцев.
— Я ездила в библиотеку.
Он закурил трубку, затем ткнул чубуком в сторону «Глэдис».
— Я не вижу книг.
— Она закрыта.
— А-а, — протянул он.
В нем было сводящее с ума спокойствие. Даже расследуя убийство, он сохранял безмятежный вид человека, прогуливающегося по парку.
— Я поговорил с Доггером, — продолжил он, и я заметила, что он внимательно на меня смотрит, пытаясь оценить мою реакцию.
— Ах да? — сказала я небрежно, но мой мозг кричал: «Опасность!»
Осторожно, подумала я. Следи за словами. О чем Доггер рассказал ему? О незнакомце в кабинете? О ссоре с отцом? Об угрозах?
В этом заключается проблема с людьми вроде Доггера: он мог потерять самообладание без всяких причин.
Выболтал ли он инспектору о незнакомце в кабинете? Черт бы его побрал, Доггера! Черт бы его побрал!
— Он говорит, что ты разбудила его около четырех часов утра и сказала, что в огороде труп. Это верно?
Я сдержала вздох облегчения, чуть не подавившись в процессе. Спасибо тебе, Доггер! Да благословит тебя Господь и сохранит тебя и всегда пребудет с тобой! Старый добрый верный Доггер. Я знала, что могу на тебя рассчитывать.
— Да, — ответила я, — это верно.
— Что произошло потом?
— Мы спустились по лестнице и через кухонную дверь вышли в огород. Я показала ему тело. Он опустился на колени и проверил пульс.
— И как он это сделал?
— Он положил руку ему на шею — под ухом.
— Хмм, — протянул инспектор. — И он там был? Имею в виду пульс.
— Нет.
— Откуда ты знаешь? Он тебе сказал?
— Нет, — сказала я.
— Хмм, — снова протянул он. — Ты тоже встала на колени рядом с телом, да?
— Думаю, что это возможно. Не уверена… Не помню.
Инспектор сделал пометки. Даже не видя их, я знала, что там написано. Сказал ли Д. Ф., что пульса нет? Видел ли, чтобы Ф. становилась на колени о. т. (около тела)?
— Это вполне понятно, — сказал он. — Должно быть, это было сильное потрясение.
Я вызвала в памяти образ незнакомца, лежавшего в первых лучах зари: легкая щетина на подбородке, пряди рыжих волос, едва колеблемые слабыми дуновениями утреннего ветерка, бледность, вытянутая нога, подрагивающие пальцы, тот последний жадный вдох. И слово, которое он выдохнул мне в лицо… Vale.
О, как это увлекательно!
— Да, — ответила я, — это было ужасно.
По всей видимости, я прошла тест. Инспектор Хьюитт ушел на кухню, где сержанты Вулмер и Грейвс планировали дальнейшие действия под шквалом сплетен и сэндвичей с латуком миссис Мюллет.
Когда Офелия и Дафна спустились к завтраку, я с разочарованием отметила необычную чистоту кожи у Офелии. Мое варево привело к противоположным результатам? Неужели я благодаря какой-то странной причуде химии произвела чудодейственный крем для лица?
Миссис Мюллет с ворчанием засуетилась, подавая нам суп и сэндвичи на стол.
— Это неправильно, — возмущалась она. — Я уже задерживаюсь из-за всей этой суматохи, а ведь Альф ждет, когда я вернусь, и все такое.
Мое варево привело к противоположным результатам? Неужели я благодаря какой-то странной причуде химии произвела чудодейственный крем для лица?
Миссис Мюллет с ворчанием засуетилась, подавая нам суп и сэндвичи на стол.
— Это неправильно, — возмущалась она. — Я уже задерживаюсь из-за всей этой суматохи, а ведь Альф ждет, когда я вернусь, и все такое. Какая дерзость с их стороны, попросить меня добыть мертвого бекаса из помойки… — Она вздрогнула. — Чтобы они могли насадить его на палку и нарисовать. Это неправильно! Я проводила их к помойке и сказала, если они так хотят труп, то вполне могут откопать его самостоятельно, а мне надо готовить ланч. Ешьте сэндвичи, деточки. В июне нет ничего лучше холодного мяса — все равно что на пикник отправиться.
— Мертвый бекас? — переспросила Дафна, презрительно кривя губы.
— Да, мисс Флавия и полковник вчера нашли его на заднем крыльце. У меня до сих пор мурашки по коже. Как он там валялся, глаза застывшие, клюв торчит вверх, а на клюве наколота бумажка.
— Нед! — воскликнула Офелия, шлепнув по столу. — Ты была права, Даффи. Это знак любви!
На Пасху Дафна читала «Золотую ветку» и рассказала Офелии, что примитивные ритуалы ухаживания из Южных морей дожили до наших просвещенных времен. Это лишь вопрос терпения, говорила она.
Я тупо переводила взгляд с одной на другую. Периодически я совершенно не понимала своих сестер.
— Мертвая птица, жесткая, как доска, с торчащим клювом? Что это за знак такой? — поинтересовалась я.
Дафна спряталась за книгой, а Офелия слегка покраснела. Я выскользнула из-за стола и оставила их хихикать над супом.
— Миссис Мюллет, — спросила я, — вы не говорили инспектору Хьюитту, что мы никогда не видели бекасов в Англии до сентября?
— Бекасы, бекасы, бекасы! Последнее время я только и слышу об этих бекасах. Отойди в сторону, будь добра, ты стоишь там, где надо помыть.
— Почему? Почему мы не видим бекасов до сентября?
Миссис Мюллет выпрямилась, поставила щетку в ведро и вытерла мокрые руки о передник.
— Потому что они в другом месте, — торжествующе заявила она.
— Где?
— О, ты знаешь… они, как и все птицы, мигрируют. Они где-то на севере. Насколько я знаю, они могут пить чай с Санта-Клаусом.
— Что вы имеете в виду под «где-то на севере»? Шотландию?
— Шотландия! — презрительно сказала она. — О нет, дорогуша. Даже сестре моего Альфа, Маргарет, доводилось добираться до Шотландии во время каникул, а она не бекас… — Миссис Мюллет добавила: — Хотя ее муж бекас и есть.
У меня в ушах зашумело, потом щелкнуло.
— А Норвегия? — спросила я. — Могут бекасы проводить лето в Норвегии?
— Полагаю, что да, дорогая. Тебе надо посмотреть в книге.
Да! Разве инспектор Хьюитт не сказал доктору Дарби, что у них есть основания полагать, что незнакомец в саду приехал из Норвегии? Откуда они узнали? Сказал бы мне инспектор, если бы я спросила?
Вероятно, нет. Это дело мне придется разгадывать самостоятельно.
— Беги, детка, — сказала миссис Мюллет. — Я не могу уйти домой, пока не помою пол, а уже час дня. Пищеварение Альфа, должно быть, в ужаснейшем состоянии.
Я отошла к задней двери. Полиция и коронер уехали и забрали тело с собой, и огород теперь казался странно опустевшим. Доггера нигде не было видно, и я забралась на низкую часть стены, чтобы поразмыслить.
Действительно ли Нед оставил бекаса на крыльце в знак любви к Офелии? Она, кажется, убеждена в этом. Но если это сделал Нед, где он взял бекаса?
Две с половиной секунды спустя я схватила «Глэдис», перекинула ногу через седло и второй раз за день помчалась как ветер в деревню.