К тому же архонт не позволит мне пуститься галопом в подобное приключение.
– Значит, ты мне не поможешь? – Губы девушки задрожали.
– Я был бы рад, но… Твои друзья и родственники в Мессане подходят для этой цели гораздо лучше меня. К тому же, я никогда не был на Сицилии.
– Но ты, а не они подходишь под пророчество Сивиллы!
Зопирион корчился в агонии нерешительности. Ему бесконечно нравилась эта невысокая, смуглая и симпатичная девушка. У тарентийца нечасто появлялась возможность пообщаться с девушкой равного с ним положения вне присутствия родственников. Пребывая в мучительных раздумьях, Зопирион хмуро глядел на дорогу.
– Но ты мог бы по крайней мере проводить меня до Мессаны, – предложила Коринна. Если ты откажешь, я не знаю, удастся ли мне в безопасности добраться до дома. А оттуда ты мог бы сесть на корабль, идущий на восток, и вернуться в Тарент даже раньше своих спутников.
– Я спрошу у архонта…
Когда Зопирион и его спутники‑тарентийцы, умытые и натертые маслом, подошли к дому городского совета Кум, красный диск солнца висел низко над городом, окрашивая белую штукатурку здания в нежный розовый цвет. Кирпичное отштукатуренное здание совета было похоже на коробку. Пара дорических колонн из покрытого штукатуркой известняка вносила разнообразие в простые и грубоватые формы здания и торжественно заявляла о том, что на варварское побережье Италии была случайно занесена эллинская культура.
– О, Зопирион! – окликнула его Коринна, выйдя из тени, где она стояла вместе с Софроном‑телохранителем и двумя рабами.
– Радуйся! – ответил Зопирион. – Милый старый Бризон позволил мне проводить тебя до Мессаны, ни на шаг дальше. Он заставил меня поклясться священным тетрактусом
– Где?
– Не знаю, – махнул рукой Зопирион. – Попробую разузнать что‑нибудь на симпосиуме. [23] При самом худшем раскладе там должен оказаться хоть один неаполитанец. Я что‑нибудь организую. А теперь пожелаю тебе доброй ночи и приятного сна.
Масляные лампы в городском совете мягким желтоватым мерцанием освещали накрытые столы. На дальнем конце зала в предвкушении обеда уже возлежали правитель архонт и несколько высокопоставленных персон. Остальные участники пира сидели на скамьях за длинными столами. Зопирион попытался пересчитать собравшихся, но тут же сбился: слишком много народу сновало вокруг.
– Добро пожаловать! – произнес Гелиий Мутилис. – Приношу извинения, что мы не смогли обустроить вас должным образом, но наша базилика [24] слишком мала, сюда не поместится необходимое количество лож. Надеюсь, что выпив достаточно нашего превосходного Фалернского, вы не заметите разницы.
За столом Зопирион оказался между кельтом Сеговаком и неаполитанцем, с которым разговаривал до начала сражения.
– Возрадуйся, господин Зопирион! – воскликнул последний. – Ты и твои друзья сделали невозможное, а именно помимо моего желания сделали из меня героя! Это еще раз доказывает, что боги вмешиваются в события людских жизней, ведь без божественного провидения и ты, и я, и все эти герои погибли бы в полной неразберихе.
Клянусь яйцами Геракла, я не поставил бы и гнилой оливки против золотого персидского статира
– Такой худой, он еще барабанит пальцами по столу?
– Да. Это капитан из Финикии, приплывший несколько дней назад. В то утро он тоже приходил к гроту Сивиллы. Не знаю, как его зовут и каков его порт, но ты можешь и сам спросить об этом. Не представляю, что он здесь делает, потому что он не участвовал в битве, а тем более не гражданин Кум. Возможно, правитель должен ему денег, или у них какие‑то темные дела. Говорят, что все финикийцы – воры, но у меня нет предубеждения относительно иностранцев. Тем более, что некоторые из моих лучших друзей…
– Я сам перс на одну четверть, – с воодушевлением отметил Зопирион.
– Да не бери в голову, – Ингомедон поспешно проглотил сочнейший кусок осьминога и, понизив голос, заключил:
– На самом деле, разговоры о чистоте крови – больной вопрос в Кумах. Дело в том что, жители Кум не чистокровного происхождения, так же как и вы – жители Тарента. Извини, конечно, но ты понимаешь, о чем идет речь. Примерно два поколения назад, когда Кумы были греческой колонией, город захватило войско самнитов. Они порезали мужчин и надругались над женщинами. Некоторые из тех разбойников до сих пор живы. Самниты осели и зажили с новыми женами и отпрысками. Ты не представляешь, какое множество полукровок тогда развелось. Вследствие того, что женщины в большинстве своем были эллинками, то дети говорили по‑гречески лучше, чем по‑оскски. Они так и продолжают говорить, только с грубым италийским акцентом, думаю, ты заметил. Но имена они носят оскские – здесь отцы сказали свое слово.
– А нет ли здесь общества пифагорейцев?
– Ты имеешь в виду группу философствующих фанатиков, которые плетут интриги для захвата власти, чтобы принудить всех отказаться есть бобы?
– Да ничего подобного! Пифагорейцы уже много лет не занимаются политикой, за исключением группы в Регии. В наши дни это люди, интересующиеся математикой и прочими науками, исследователи, занятые поиском разгадок тайн вселенной.
– Только не здесь, – рассмеялся Ингомедон. – К интересам неаполитанцев относятся исключительно состояние кошельков, набитое брюхо и любовные утехи. Извини, еда остывает.
– Как у тебя дела, Сеговак? – Зопирион обратился к соседу. – Ты был у Сивиллы?
– Да, молодой господин. И мудрая женщина сказала мне: «Ищи свое место там, где остров управляет берегом». Но где такое возможно?
Зопирион нахмурился.
– Я слышал, что Дионисий переносит свою ставку на остров Ортигия. Оттуда он управляет Сиракузами, расположенными на крупном острове – Сицилии, и не только ими.