Но, к её счастью, я наконец обратил своё внимание на её прелести и могу осчастливить. Я сделаю это! Как я её..."
Тем временем объект вожделения Жана закончила разговор с доктором и явно на повышенных тонах сцепилась со штурманом, своим супругом.
"И чего она в нём нашла? Скучный англичанин, и мордой... тьфу, а не мужик. А уж в постели наверняка мне в подмётки не годится! Но кажись, он таки ей надоел. А на меня она посматривает ласково. Вчера, вон, улыбнулась, так... обещающе... Ух!"
Жан почесал голову, привычно выловил в волосах гниду и раздавил её между ногтями. Требования к чистоте на флагмане его злили, и он как мог манкировал их исполнение. За что частенько огребал от боцмана по шее и, случалось, бывал мыт насильно.
"Вот ещё! С чего это я буду так часто бултыхаться в воде? Вон, говорят, что и его величество по полгода не моется. Какого чёрта я буду мучиться? Ничего, завалю адмиральшу, заставлю её отменить это дурацкое правило. Всё по-своему поверну! И ждать нечего. Сегодня ночью собачью вахту её нудный муженёк стоит. Залезу к ней в постель и так её отдрючу..."
Не любят моряки собачью вахту. Тяжело не то, что сохранять под самое утро внимание, просто выстоять и не заснуть - проблема для нормального человека. Люди спят в это время особенно сладко. Минут через пятнадцать после ухода супруга адмиральши, в замке их каюты раздался тихий скрежет. Самому Жану казавшийся очень громким. Руки от волнения у него дрожали и открыть замок (навыки соответствующие у него были ещё со времён Франции) ему удалось далеко не так быстро, как хотелось. Счастье ещё, что в каюте стояла полная тишина. Наконец замок щёлкнул, дверь приоткрылась.
Адмиральша сидела за столом и что-то писала. "Охота ей с бумажками возиться, когда нормальные люди спать должны", - промелькнула ехидная мысль. И всё-таки Жан даже испугался: хоть и сидит бабёнка спиной к двери, но вряд ли она не слышала, как он копался в замке.
- Ну, заходи, заходи, не стесняйся, - сказала она, не оборачиваясь и продолжая скрипеть пером. - Зря, что ли, полчаса замок курочил? Не сломал хоть?
"Зараза... Ну, кто ж знал, что она до полуночи сидит, бумагу пачкает? Вот что значит - под боком не мужик, а снулая английская рыбина. Ну, ничего, я её сейчас приласкаю, вмиг забудет о своей чернильнице!"
В предвкушении вышеописанного Жан хищно улыбнулся. Баба есть баба, даже если она в генеральском чине и носит штаны. Не может она не оценить настоящего мужика, каковым он несомненно является. Красавчик вошёл в каюту, не забыв аккуратно прикрыть за собой дверь. Вот тут адмиральша обернулась... Будь у Жана чуть побольше извилин, он бы по одному этому стальному взгляду понял: пора уносить ноги. Но вот какая штука: рядом с бабёнкой у него напрочь отшибло последние мозги. А рубашка у адмиральши так соблазнительно топорщилась спереди двумя холмиками...
- Ну, - женщина улыбнулась, отчего у Жана улетучились последние остатки здравого соображения, - может, объяснишь наконец, зачем тебе понадобилось ломиться ко мне среди ночи?
- Капитан, - он решил уладить дело по-хорошему, бабам это нравится. - Вы уж простите, что я без спросу. Словом... Люблю я вас - просто сил нету молчать больше. Вот и решил... того... сказать.
- Ага, - хмыкнула адмиральша, и в её голосе Жан уловил какие-то странные нотки. - А навестить меня, по-тихому взломав замок, ты собирался, чтобы избежать признания? Сразу к делу перейти?
- Так если по доброму согласию, почему нет, капитан? - Жан, пока слово за слово, потихонечку подбирался к командирше, и улыбка его становилась всё шире. Разве только слюна не текла.
Разве только слюна не текла. - Вы ведь женщина красивая (при этих его словах адмирал почему-то поморщилась), вам ласка нужна, а не постоянная грызня с муженьком. А я ведь так приласкать могу, что вы никого другого не захотите!
- Правда? И как же ты собрался меня ласкать, приятель? - адмиральша вдруг с милой улыбкой поднялась ему навстречу. - Хотела бы я посмотреть на тебя ...в деле.
"Ну, всё, она точно моя! Теперь-то поживу как у Бога за пазухой!"
Радость мгновенно обожгла Жана, словно кипяток. Чуть штаны не треснули. Адмиральша-то вроде из благородных. Облапить и в койку - в самый раз для простушек и портовых шлюх. Этой наверняка подавай какие-нибудь утончённые ласки вроде тех, которым его в своё время научила жена одного капитана, дворяночка... Когда он взял женщину за грудь, то и через тонкую ткань почувствовал, как отозвалось мелкой дрожью её тело. А когда забрался пятернёй в разрез рубашки, адмиральша закрыла глаза и так сладостно ахнула, что "крышу" у Жана снесло начисто. "Ну, точно бабе с мужем не повезло. Вот они, благородные... Трахну её прямо на столе, чего уж там!" От поцелуя капитан почему-то увернулась, подставив под его жадные губы нежную шейку, а её ручка скользнула вниз, аккурат туда, где уже готовы были лопнуть штаны... Жан, не в силах больше сдерживаться, зарычал, развязал кушак и спустил штаны чуть не до колен, предоставляя адмиральше возможность немножко поиграться с его внушительным хозяйством. От одного вида которого иные бабы просто сатанели и сами прыгали на него... Всё произошло так быстро, что Жан поначалу просто подавился собственным языком. Снизу ударила сводящая с ума боль... Эта маленькая ручка, только что доставлявшая ему такое наслаждение, оказывается, была способна удержать рукоять тяжёлой абордажной сабли в нешуточном бою. Или мокрый шкот при шквале. Или штурвал во время шторма. Или зажать его яйца словно в тисках. В железных. Жан завыл, пытаясь согнуться пополам, чем только усугубил своё незавидное положение: левой рукой адмиральша вцепилась ему в горло.
- Ну и дурак ты, приятель, - её голосок звенел стальными нотками, хоть и прозвучал довольно весело. - А имелись бы мозги, мог бы и сообразить, что раз я была только под одним мужиком, то этому есть много веских причин.
"Издевается, с-с-с-сука! - мысленно взвыл Красавчик, для которого весь мир сжался в одну вполне определённую точку. - Тварь подзаборная, да я её!.. О-о-о, как больно!.."
- Молчи, идиот, - тихо, но вполне злобно рыкнула на него женщина, мгновенно переходя от показной весёлости к гневу. - Или хочешь, чтобы братва тебя на куски порезала? Так я сейчас свистну, они вмиг явятся. А будешь дёргаться - яйца оторву.
Хрип из сдавленной гортани, в который превратился его крик, вряд ли кто-нибудь мог бы услышать. Но и он утих, едва адмиральша произнесла эти слова. Помереть под ножами команды - это одно, а вот подохнуть оттого, что оторвут его мужское достоинство - совсем иное дело. Или того хуже - жить евнухом.
Но больнее всего Жану было сознавать, что его, крепкого мужика, скрутила баба!
- Ещё раз сунешься - я тобой днище "Гардарики" вычищу. Заодно помоешься, - фыркнула Галка, отпуская незадачливого ухажёра. А то аж побелел весь, так ведь и загнётся мужик, отвечай потом за труп. - Любовничек нашёлся, блин... Держи пасть на замке, не то братва тебя на лоскутки порвёт. Понял? А теперь быстро одел штаны и вон из каюты!
Злость кипела в ней, словно вода в чайнике, забытом на плите. С тех пор, как она стала капитаном, никто, ни одна зараза не смела тянуть к ней руки. До того - желающие находились даже после убийства Томаса Вуда и приснопамятного разговора о выборе женихов.