– Тем не менее это может быть небезопасно, и я никогда не прощу себе, если что-то случится.
– Как вам будет угодно. Но должна предупредить, жара на улице невыносимая.
– Похоже, ее заказал дьявол, чтобы чувствовать себя как дома.
Его слова настолько соответствовали моему состоянию, что я с любопытством разглядывала его, пока он надевал коричневый фрак и котелок. В своих очках с толстыми линзами Дейвис не производил впечатления слишком тонкого человека, и, похоже, он вряд ли собирался высказать что-либо эффектное или многозначительное.
Однако мне показалось, что в мою жизнь вошло что-то зловещее. «Вам угрожает опасность, не доверяйте никому».
– Проводить вас будет для меня удовольствием. Вы и ваши сестры так одиноки в этом мире. – Он открыл дверь, пропустил меня вперед и запер ее за собой. – Меня до сих пор не покидает мысль о том, что человек был убит среди бела дня.
Ниши в старых зданиях казались глубже, тени гуще, словно то место, где я прожила всю жизнь, совершенно изменилось.
– Этот мужчина приехал сюда, чтобы повидать месье Мейсона?
– Не могу сказать с уверенностью. Я ничего не знал о случившемся, пока не услышал крики о помощи. Мужчина просил отнести его к доктору и найти его друга.
– Значит, он был жив после нападения? Почему вы не пошли с ним к доктору? Мой Бог, если бы на человека напали у моего порога, я бы его не оставила.
Мистер Дейвис замедлил шаг и покраснел.
– Вид крови оказывает неприятное воздействие на мои нервы. Я мог бы принести лишь вред. Его сопроводил к доктору живущий по соседству торговец. Позже я узнал, что этот человек некоторое время еще был жив, но умер раньше, чем доктор успел оказать ему помощь. Простите меня, я не должен был огорчать вас этими неприятными сообщениями.
– Уверяю вас, что я не до такой степени чувствительна, как большинство женщин. Война не оставила места для подобного вздора.
– Да, я искренне восхищаюсь вашим мужеством и мужеством ваших сестер и, по правде сказать, хотел поговорить с вами о Миньон. Это такая славная и сговорчивая молодая женщина.
Мне было непросто сохранить нейтральное выражение лица. «Уж не собирается ли он так быстро просить руки Миньон?» Карр-Хаус, где заседала Национальная ассоциация суфражисток, появилась в поле зрения, и я улыбнулась.
– Спасибо за компанию, месье. Я опаздываю на собрание, так что о Миньон поговорим позже. Возможно, вы как-нибудь придете к нам на обед?
– Не мог бы я прийти ее...
– В пятницу, например? С учетом наших обязанностей перед пансионерами, уик-энд – наилучшее время для визитов. Могу я передать Миньон, что мы ждем вас в пятницу?
На его лице отразилось смущение.
– Да, но в пятницу будет карнавал на площади Джексона, и я хотел бы привести...
– Очень интересно! Мы с удовольствием придем. Может, нам встретиться в семь часов перед собором?
– Я думаю...
– Чудесно! В таком случае скоро увидимся. До свидания, месье Дейвис.
Я ушла, помахав рукой, с ощущением, что переступила через этого человека. Однако желание позвать на праздник мою сестру, даже в нашем сопровождении, был более серьезный шаг к ухаживанию, чем просто визит в наш дом. Подобное развитие отношений, в чем я была вполне уверена, Миньон не имела в виду, поскольку хотела всего лишь спасти мистера Дейвиса от одиночества. И о Господи... славная и сговорчивая? За свои недолгие годы замужества я узнала, что быть славной и сговорчивой, к сожалению, весьма непрактично.
Собрание по поводу избирательных прав женщин затянулось, так что, когда я уходила, вечерние тени поглотили день. Мне пришлось потратиться на экипаж, чтобы добраться до телеграфа и послать мистеру Гудзону сообщение в Батон-Руж.
Прошло два дня, как я получила от него телеграмму, этого времени было вполне достаточно, чтобы информировать меня более подробно о поджидающей таинственной опасности.
Возвращаясь домой и проезжая мимо Блайндмэн-Керв, я смотрела в окошко экипажа, пытаясь найти объяснение испытанным мною ощущениям, но не заметила ничего необычного. Тем не менее эта история продолжала меня беспокоить и угнетать. Когда мы доехали до моей улицы, я решила пройти небольшое расстояние пешком до «Красавицы», чтобы успокоиться.
Улица Жарден с громадными, покрытыми мхом дубами и цветущими глициниями, была для меня таким же домом, как и «Красавица». Четырехэтажный фасад дома с высокими колоннами и дюжиной мансардных окон на остроконечной крыше был своего рода лицом Нового Орлеана в лучшие его годы, да и сейчас она еще сохранила остатки своего величия. В вечернем полумраке я могла вообразить, что белая краска дома не потускнела и не облупилась, а внутренний дворик не обветшал и ржавчина не портит вида перил, окружающих галереи в виде оригинальных кружевных подвязок.
Легкий ветерок набежал со стороны деревьев и коснулся освежающим дуновением моих щек. Я вдохнула нежный аромат жасмина, смешавшийся с аппетитным запахом приготовленных мамашей Луизой красных бобов в сметане, сосисок и свежего хлеба. Мамаша Луиза могла размягчить душу дьявола волшебством своих кулинарных способностей.
– «Она стояла, сотканная наполовину из света, наполовину из тени, – зрелище, от которого старик мог превратиться в юношу...»
– Мой Бог! – Вздрогнув, я резко повернулась, чтобы посмотреть, кто произнес эти слова.
Глава 2
Под сенью большого раскидистого дуба стоял высокий мужчина. Низкий, чувственный голос был мне незнаком. Я отступила на несколько шагов, ругая себя за то, что до такой степени погрузилась в мысли, что не заметила его присутствия и даже не почувствовала запаха табака в воздухе.
Мужчина отбросил сигару, загасил ее пяткой и галантно отошел от меня еще на пару шагов, предоставив мне возможность получше рассмотреть его.
– Простите, что напугал, но эти слова были написаны о вас.
– Месье, вечерний полумрак ввел вас в заблуждение. Не может быть никакого сравнения между мной и тем, о чем написал лорд Теннисон, – возразила я, делая еще один шаг назад.
Мужчина был коротко подстрижен, однако несколько прядей щеголевато ниспадали на лоб. Я окинула взглядом чувственный контур его губ, мужественный, волевой подбородок и оценила мощь и ширину его плеч. Он поднял вверх руки, как бы показывая мне, что невооружен, и я подумала, что, если бы он был разбойником, ему не нужно было оружие. Его удивительный голос способен был выманить золото из кулака скупца.
– Никакого сравнения? – удивленно спросил он.
– Никакого!
– В таком случае могу я с этим не согласиться и предположить, что у каждого свое представление о красоте?
– А велеречивость – удел глупцов, – засмеялась я, мгновенно забыв про свои заботы и всякую опасность. Я кивнула в сторону «Красавицы». – Я припозднилась с возвращением домой, так что говорю вам прощайте.
Он сделал шаг в мою сторону.
– Знаете, вы застали меня врасплох. Я стоял, наслаждаясь знойной красотой летней новоорлеанской ночи и раздумывал, способна ли с ней сравниться какая-либо женщина. И тут появились вы, словно судьба или какой-то волшебник направил вас ко мне.
– Никакого волшебства, уверяю вас. – Я не была расположена к тому, чтобы меня обхаживали с помощью всякого вздора. – В свою очередь, могу я спросить, кто вы такой и по какому делу находитесь здесь?
Я подумала, что это один из актеров шекспировской труппы, гастролирующей в городе. Четверо из них в настоящее время столовались у меня, их навещали посетители, но среди них я не встречала этого человека. Я бы запомнила такого высокого и приметного мужчину.