— Друзья, — сказал он, — если и существует что-нибудь, что его величеству понравится больше, чем одна хорошенькая актриса, так это две хорошенькие актрисы. Вы искушайте его Молл, я буду искушать его Нелли. То-то весело будет наблюдать, что выйдет из этой игры, а? Пусть сами хорошенькие создания определят исход сражения между собой. Клянусь, ее светлость будет очень волноваться.
Он едва дождался минуты, когда смог с ними распрощаться. Им тоже не терпелось начать действовать. Они отправились в Герцогский театр сказать Молл, чтобы она была готова выполнить их предложение.
Бекингем раздумывал над тем, что ему сделать раньше — обратить внимание Карла на Нелл или предупредить Нелл о великолепном будущем, ожидающем ее? Нелл была непредсказуема. Она оставила Бакхерста и вернулась к почти нищенскому образу жизни актрисы. Может быть, лучше поговорить сперва с Карлом?..
Он начал обдумывать, как начать этот разговор:
«Были ли вы, ваше величество, в театре в последнее время? Боже мой, что за неподражаемое существо эта миссис Нелли!..»
Бекингем прибыл во дворец Уайтхолл в отличном расположении духа.
Глава 3
Король уже несколько раз быстрым шагом обошел свои личные сады. Было раннее утро; он привык рано вставать, как бы поздно ни приходилось ему укладываться спать, так как энергией своей он превосходил большинство своих придворных. И когда утром он бывал один, то ходил совсем в другом темпе — отличном от темпа его любимых медленных прогулок, когда он приноравливался к шагам дам, прогуливавшихся с ним, и останавливался время от времени, чтобы сказать своим спутницам комплимент или сделать через плечо остроумное замечание в ответ одному из острословов, которые всегда сопровождали его в этих прогулках.
Но рано утром о» любил подниматься вместе с солнцем, чтобы одному крупными шагами обойти свои владения — торопливо пройти по саду во внутреннем дворе, быстро осмотреть свой аптекарский огород, разок пройти вдоль лужайки для игры в шары. Иногда он доходил даже до канала в парке, чтобы покормить уток.
Во время этих хождений он был совсем не тем праздным, доброжелательным Карлом, каким его знали возлюбленные и придворные. На утренних прогулках заметнее становились морщины на его лице, оставленные заботами. Иногда он вспоминал вчерашнюю пирушку и сожалел о данных на ней обещаниях, которые, как он знал, не сможет выполнить; или он размышлял о добрых и благородных поступках, которые не совершил, и обо всех уловках, к которым ему пришлось прибегать из-за своей беззаботности и любви к покою.
Прошло уже более семи лет с тех пор, как он с триумфом въехал во дворец Уайтхолл, тогда город выглядел праздничным от цветов, усыпавших улицы, от знамен и ковров, от фонтанов, наполненных вином, а больше всего — от веселящихся, преисполненных надежд горожан.
И как же осуществились надежды людей за это время? Чума их выкосила так, как редко бывало в прежние ее нашествия. Большая часть столицы разрушена. Они претерпели постыдное поражение от голландцев в своих собственных водах. Они не одобряли пуритан за то, что те портили им жизнь чрезмерными строгостями, а что теперь вместо них? Любящий удовольствия король, который чаще попусту тратит время со своими любовницами и распущенными придворными острословами, окружающими его, чем занимается государственными делами! Тот факт, что он обладал живым умом, что мог бы, если бы был более деятельным и политику любил больше, чем женщин, стать одним из самых проницательных государственных мужей своего времени, заставлял еще больше не одобрять свое поведение.
Но даже во время этих прогулок и размышлений о себе и положении в стране на его губах появлялась насмешливая улыбка, когда он вспоминал, что при его появлениях на улицах люди все еще приветствовали его.
Он был их королем и, оттого что он был высоким и внушительным внешне, оттого что женщины, стоящие на балконах и машущие ему, когда он проезжает, признавали его всепокоряющее обаяние, оттого что мужчины на свой лад тоже признавали это обаяние, компенсировавшее им перенесенные ими трудности, когда король обращался к ним в непринужденно-приятельской манере, принятой им по отношению к своим подданным, — все, и богатые, и бедные, бывали удовлетворены и согласны с ним.
«Такова человеческая природа, — думал Карл, отдавая себе отчет в своей непоследовательности, — почему я должен пытаться изменить ее, если она мне выгодна?»
Летом в Бреде он заключил мир с французами, датчанами и голландцами и вскоре надеялся заключить тройственное соглашение, по которому Англия, Швеция и Голландия будут обязаны помогать Испании в войне против Франции. Недавно французы повели себя явно как недруги, и, хотя открытая борьба между ними была бы достойна сожаления, Карл знал, что человеком, которого он должен остерегаться более других, был именно Людовик XIV, король Франции.
Было время, когда он увлекался политическими играми, но быстро от них устал. Тогда он предпочел жить в окружении остроумных вельмож своего двора — а более всего в окружении женщин, ибо за годы своего изгнания он стал таким циником, что ему было трудно верить во что бы то ни было и кому бы то ни было. Удовольствия же никогда не обманывали его ожиданий. Тут он всегда получал то, чего ожидал. А планы, как он много раз наблюдал, кончались ничем, причем часто не по вине планировавших. Он видел, что нередко люди, старательно трудившиеся во имя идеала, бывали обмануты превратностью судьбы. Он не мог забыть годы горечи и изгнания, трагедию Бустера. В то время он направил весь свой юношеский идеализм на то, чтобы вновь обрести королевство; результат — катастрофическая неудача и унижение. Он изменился после Бустера. Он вернулся к жизни странствующего изгнанника, когда больше всего его волновали не планы о возврате королевства, а планы покорения новой женщины. Потом фортуна вдруг улыбнулась ему. Он не приложил к этому никаких усилий, не было ни битв, ни кровопролития — его позвали занять королевский трон. Его встречали цветами, музыкой и криками радости. Англия приветствовала распутника и беззаботного циника; а почти за десять лет до этого, после рокового Бустера, она с гневом изгнала со своих берегов идеалиста. Эти наблюдения оставили глубокий след в натуре, столь любящей удовольствия.
Вот отчего сейчас, когда он шел по саду, насмешливая улыбка не сходила с его лица. Надо не подпускать к себе беды и наслаждаться жизнью.
Но с течением жизни и род удовольствий меняется. Он до глубины души устал от Барбары Каслмейн. В первые годы их близости он находил ее вспышки раздражения забавными, теперь же так не думал. Почему он не выслал ее из своего королевства? Ее амурные связи приобрели дурную славу. Но он не мог заставить себя сделать это. Она снова будет гневаться и беситься от злости; а он уже давно привык избегать приступы гнева и злости Барбары. Было проще оставить ее в покое, избегать ее и не мешать ее бесконечным романам. О нем говорили, используя язык картежников: «Его величество никогда не сбрасывает; он только прикупает». И это было правдой. Ему не нравилось сбрасывать: можно же держать на руках неинтересные карты, хотя их редко пускают в ход. Этот метод не нарушал его спокойного расположения духа.
Фрэнсис Стюарт его глубоко разочаровала — маленькая глупышка Фрэнсис, у которой совершенно детский ум и такие необыкновенно прекрасные лицо и фигура!.. Несмотря на все ее простодушие, он с радостью, будь он свободен, женился бы на Фрэнсис, так как мысль о ее красоте преследовала его днем и ночью. Но Фрэнсис сбежала и вышла замуж за этого пропойцу Ричмонда.