Но, понимая, что кричать бесполезно, все равно она не вернется, бросился к своему коню.
Он бранил себя за свой скверный характер. Его так разозлило ее нежелание разобраться в причинах убийства Троя, что он, конечно, говорил с ней грубо, желая шокировать ее, но ни в коем случае не хотел причинить ей боль. Но каким-то образом его слова задели ее за живое, несмотря на всю кажущуюся защищенность этой странной особы.
Может быть, из-за того, что она на самом деле была слишком ранимой, Ферн и строила из себя мужчину? Она не помнила, когда плакала последний раз. Он был уверен, что она никогда и ни от кого не удирала. Мэдисон был уверен, что теперь уже она никогда не простит ему то, что он с ней проделал.
Он понимал, что она была взбешена, видя страх и ярость на ее лице, когда Ферн вскочила на своего коня. Он не ожидал, что она заплачет.
Ему действительно казалось, что из нее могла получиться прекрасная женщина, оставь она эту затею прикидываться мужиком. Он на самом деле считал, что она хочет, чтобы ее целовали и что все молодые люди Абилина охотно это делали бы, если бы она им позволила, но сам он не имел права принуждать ее к этому. Как он мог оскорбить ее чувства?
Он ведь не хотел. Ему нравились ее мужество, самостоятельность и даже, странным образом, протест против своего пола.
Однако при этом он не имел никакого права обнимать ее. Это все ее длинные красивые ноги, аккуратная попка и соблазнительная грудь виной тому, что случилось. Ферн так притягивала Мэдисона, что он не совладал с собой.
Он испытывал укоры совести. Он должен оставить ее в покое. Он причинил ей боль, и пусть она приходит в себя. Не надо больше ее беспокоить, а когда они оба успокоятся, он извинится перед ней.
Однако Мэдисон не уставал погонять Бастера. Тот мчался вовсю и Мэдисону это вскоре стало напоминать охоту, где в роли испуганной, загнанной лисы выступала бедная Ферн. Вот только на лес здесь не очень похоже – никаких деревьев, одна пустыня. Да и жертва, которую он преследует, будет, разумеется, куда поважнее лисицы.
Но догнать ее оказалось не так просто. Ее конь летел как ветер, а сама она была классной наездницей, которая практически родилась верхом на лошади. Только и Бастер был отличный конь, очень выносливый. Мэдисон был уверен, что конь у Ферн скоро выдохнется, и тогда он догонит ее.
Он все еще чувствовал вкус ее поцелуя с ароматом кофе. От рубашки Ферн пахло копченой ветчиной и мылом. Он все еще ощущал ее тело в своих руках.
Она как бы вошла в его существо, и он был несколько обескуражен. Ферн оглянулась. Когда она поняла, что он догоняет ее, она ударила коня кнутом между лопаток и погнала прочь с дороги в прерию.
Прерия была опасна, обманчива. Здесь было полно скрытых ям и канав. Земля была вдоль и поперек изъедена водными потоками, которые сформировались после грозы, а грозы и ливни случались здесь очень часто. Наносы, борозды, провалы почвы. Тут Мэдисону нелегко было догнать Ферн, хоть он и погонял Бастера вовсю. Вот где пригодилось умение Мэдисона крепко держаться в седле.
Но как только Бастер, делая гигантские скачки, стал сокращать расстояние между преследователем и преследуемой, Ферн начала творить чудеса. Она поднимала коня на дыбы и резко на всем скаку поворачивала его в сторону, так что Мэдисону было очень нелегко маневрировать среди складок и бугров этой прерии. А Ферн легко перелетала через опасную канаву и взбиралась на крутой откос.
Никогда за всю свою жизнь в Техасе Мэдисону не приходилось участвовать в таких бешеных скачках, даже тогда, когда он удирал от бандитов, которые хотели его убить. Он восхищался умением Ферн ездить верхом и поклялся сказать ей об этом, если останется жив после такого сумасшедшего преследования.
Он вскоре понял, что скачет вовсе не в сторону ранчо, а направляется на восток от Абилина, где расположена совсем уже дикая местность. Но он не прекращал попытки догнать ее. И хотя сейчас было не время для анализа, он знал, что никогда не простит себе, если женщина уйдет от погони. Мэдисон был гордым человеком.
Мэдисону уже стало казаться, что погоня будет продолжаться целую вечность, но тут Ферн оглянулась, и в это время ее конь споткнулся на небольшом подъеме. Она вылетела из седла и упала на камни возле небольшого ручья. Он заметил, что прежде чем замереть, она ярдов пять катилась по камням.
Мэдисон спрыгнул с коня, даже не остановив его. Он побежал прямо по ручью и через мгновение был возле неподвижной Ферн. Он потрогал ее пульс на шее. С облегчением понял, что пульс есть, хотя и довольно частый. Она была жива, однако при падении потеряла сознание.
Она лежала беспомощная, возможно, раненая, на расстоянии многих миль от дома. И все из-за Мэдисона, его дурного характера. Зачем он остановил ее вчера вечером на улице? Зачем заставил показывать ему ферму Коннора? И зачем он издевался над Ферн?
Он смотрел на нее, лежащую без сознания, и чувствовал, что у него защемило сердце. Несмотря на напускное мужество, она было в сущности молодой одинокой женщиной, кем-то сильно обиженной в прошлом, боящейся этого и трогательно милой в своей незащищенности.
Надо было помочь ей. Не следовало тревожить ее, но оставлять тут на земле возле ручья нельзя было тоже. Он осторожно осмотрел ее руки. Кажется, переломов нет. Осматривая ее, он испытывал некоторое смущение. Хорошо еще, что на ней мужская одежда. Впервые он оценил ее наряд по достоинству. Даже в этой дикой прерии, за мили от человеческого жилья, он не хотел бы задирать на женщине юбку, пусть даже для того, чтобы проверить, не переломаны ли у нее кости.
Ноги у нее были в полном порядке, но вот что с ребрами? Никогда в жизни ему не приходилось обследовать женщин в таком состоянии. И все же нельзя было передвигать ее без осмотра, хотя бы поверхностного. Расстегнув ей рубашку, он с удивлением обнаружил, что под ней была батистовая кружевная сорочка. Такая изящная и чисто женская, что совершенно не вязалась с этим жилетом из овчины. Ясно, что Ферн не очень-то счастлива, играя роль мужчины. Должно быть, с ней действительно случилось нечто ужасное, если она поступает вопреки ее натуре.
Сунув руку ей под рубашку, он пробежал пальцами по ребрам и ему показалось, что все они целы. А потом его рука коснулась ее груди и замерла там. Больше он ни о чем не мог думать. Нежная грудь женщины притягивала его, как магнит.
Вот почему она носит эту просторную жилетку из овчины. Она скрывает полные груди. Мэдисон почувствовал, как кровь ударила ему в голову. Даже в самые интимные моменты общения с Лилиан Клэарбон он так не возбуждался. А ведь в мире не было более женственной и соблазнительной особы, чем Лилиан.
В тот же миг Мэдисон проклял себя за несдержанность. Надо было думать о том, как бы поскорее доставить Ферн к доктору, а не восхищаться ее грудью, кожей, губами. Он оторвал свои руки от восхитительного тела молодой женщины. Бормоча что-то про себя, застегнул на ней рубашку.
Его беспокоило, что Ферн никак не приходит в себя. На лбу у нее он рассмотрел большой синяк, которого раньше не заметил. Неизвестно, сколько еще синяков может быть у нее на теле. Но уж это проверять он точно не будет. Надо каким-то образом доставить Ферн домой, к отцу. Одной рукой он обнял женщину за спину, другой обхватил ее ноги. Она была не такая тяжелая, как он думал, но нести ее по каменистому, скользкому берегу ручья было довольно трудно. Слава Богу, кони сами подошли к ним. Он отказался от мысли усадить Ферн на ее собственного конягу.