– Наряжай Джейн во все самое лучшее, а потом пришли мне счет – я не хочу вникать в подробности. Потом я нанесу тебе визит вместе с Фредерикой. Возможно, она тебе понравится – ума и решительности ей не занимать. Не забудь послать Чарлзу список тех, кого хочешь пригласить.
С этим напоминанием он удалился, обдумывая, каким образом можно не привозить в Гроувнор-Плейс младшую мисс Мерривилл, не вызывая возражений у ее сестры.
Однако проблема решилась раньше, чем он ожидал, и без его участия. Провидение в лице собаки Лафры спустя два дня привело Фредерику в Элверстоук-Хаус без сопровождения Кэрис, и, по мнению его лордства, не любившего рано вставать, весьма несвоевременно.
Так как Джессами строго придерживался правила посвящать каждое утро занятиям, прогуливать Лафру приходилось его сестрам. Они подолгу бродили вместе с псом по Лондону, осматривая город, и, если бы Лафра не так туго натягивал поводок и вел себя с большей осмотрительностью, когда его освобождали от него, ничто не омрачало бы удовольствия от этих экспедиций. Выросшие в сельской местности сестры привыкли к куда более длительным походам, в Лондоне все для них было внове, поэтому, когда позволяла погода, они ни разу не пропускали утренних прогулок: Фредерика вела Лафру, а Кэрис вооружалась карманным путеводителем. Сестры осматривали здания, памятники и другие достопримечательности, фигурирующие в этой бесценной книге, добираясь даже в Сити, где они обращали на себя много внимания, но никогда не подвергались приставаниям. Даже самые нахальные хлыщи не осмеливались подойти к девушкам, сопровождаемым огромным лохматым псом, который рвался с поводка, демонстрируя два ряда великолепных зубов.
Но через два дня после победоносного визита Элверстоука в Гроувнор-Плейс Кэрис проснулась с кашлем и болью в горле, и хотя спустилась к завтраку, была спешно отправлена назад в постель. Когда Кэрис чихнула третий раз, мисс Уиншем заявила, что у нее простуда и если она не хочет заработать воспаление легких, то должна немедленно вернуться в спальню.
Кэрис повиновалась, и, покуда мисс Уиншем, приказав кухарке подать в спальню овсянку и пудинг, готовила для больной раствор соли, Фредерика ускользнула из дому, зная, что, если сообщит тете о намерении отправиться на прогулку, ей придется выслушать выговор за то, что она думает, будто в Лондоне можно вести себя так же свободно, как в Херфордшире. Мисс Уиншем наверняка стала бы уговаривать ее взять с собой одну из служанок или Феликса, однако Фредерика считала себя вышедшей из возраста, когда необходим спутник, и к тому же понимала, что лондонские слуги не испытывают пристрастия к долгой и быстрой ходьбе. Она решила уйти потихоньку, не сказав никому, кроме Баддла, куда идет. Баддл качал головой, цокал языком и высказывал предложение, чтобы хозяйку сопровождал мастер Феликс, но не делал попыток удержать ее. А так как Феликс уже выпросил у нее полкроны на билет в механический музей Мерлина (открытый ежедневно с одиннадцати до трех), сестра благоразумно решила не приглашать его на прогулку, зная, что получит отказ.
Ее местом назначения был Грин-парк. Ни она, ни Кэрис еще не бывали там. В путеводителе о нем упоминалось лишь мельком. Правда, там восторженно описывался храм Согласия, воздвигнутый в Грин-парке по случаю празднования заключения мира в 1814 году, по, так как это временное сооружение было снесено спустя четыре года, Кэрис не считала Грин-парк достойным визита.
Фредерика, невзирая на прохладные упоминания в путеводителе о «нескольких приятных местах для прогулок» в Грин-парке, решила отправиться с Лафрой туда, а не в более фешенебельный Гайд-парк, где бывало слишком много щеголей, строящих глазки хорошеньким девушкам.
Следуя за тянувшим ее за собой четвероногим другом, Фредерика, разгоряченная ходьбой, добралась до Батских ворот и с радостью спустила с поводка пса, который так и не привык к ограничению свободы. Лафра начал бегать взад-вперед, размахивая плебейским хвостом, в надежде почуять след кролика. Когда Фредерика огибала пруд в северо-восточном углу парка, Лафра принес ей прут, предлагая бросить его в воду, чтобы он мог его оттуда достать, но она не захотела участвовать в этом развлечении, и пес убежал снова. Вскоре он с удовольствием обнаружил, что смутно различимые на расстоянии движущиеся предметы оказались тремя детьми, игравшими с ярко раскрашенным мячом. Лафра любил детей и любил гоняться за мячами, поэтому он подбежал к группе, виляя хвостом и выжидательно навострив уши. Однако внезапное появление крупного пса было слишком для младшего члена группы – маленькой девочки, которая с испуганным плачем побежала искать защиты у няни, наслаждавшейся сплетнями с подругой в тени кустарника у домика смотрителя. Лафра был озадачен, но перенес внимание на младшего из двух мальчиков, державшего мяч, и ободряюще тявкнул. Отбросив мужскую гордость вместе с мячом, мастер Джон устремился следом за сестрой с такой скоростью, какую позволяли его маленькие ноги. Старший мальчик оставался на месте, стиснув зубы. Лафра подбежал к мячу, подбросил его вверх, поймал и наконец положил его у ног храброго мальчугана. Мастер Фрэнк с шумом выдохнул и крикнул брату и сестре: «Трусишки, он просто хочет с нами поиграть!» После этого он рискнул подобрать мяч и бросить его как можно дальше. Лафра тут же метнулся за мячом и принес его назад. Приободрившись, мастер Фрэнк робко погладил его. Лафра лизнул его в подбородок, но начинающуюся дружбу прервал крик няни, приказывающей мастеру Фрэнку не трогать этого противного и злого пса. Мастер Джон споткнулся, упал лицом вниз и громко заревел. К тому времени, когда подбежала Фредерика, шумная сцена была в полном разгаре: няня пронзительно кричала, двое младших детей плакали, а мастер Фрэнк упрямо отказывался расстаться с беспородным другом.
Повинуясь властному зову хозяйки, Лафра подошел к ней с мячом в зубах. Фредерика забрала у него игрушку и оборвала поток жалоб няни, произнеся голосом человека, привыкшего распоряжаться прислугой:
– Довольно! Вы забываетесь! – Посмотрев на мастера Джона, она добавила: – Надеюсь, ты не ушибся? Я знаю, ты не стал бы плакать из-за того, что мой пес хотел с тобой поиграть, потому что ты уже большой мальчик, но, пожалуйста, обменяйся с ним рукопожатием, чтобы показать, что ты не хотел быть невежливым, убегая от него. Сядь, Лафра, и дай лапу!
Лафра послушно сел и протянул одну из передних лап. Мастер Джон тотчас же перестал плакать и изумленно уставился на пса.
– Собачка пожимает руку? – недоверчиво осведомился он.
– Конечно.
– Пусть пожмет мою! – заявил мастер Фрэнк. – Я его не боюсь!
Мастер Джон решительно возразил, что собачка не хочет обмениваться рукопожатиями с его братом, и, когда вопрос о первенстве был решен, оба мальчика торжественно пожали лапу Лафры. Мисс Кэролайн ревниво заявила о своем праве на эту честь. Вернув мяч мастеру Фрэнку, Фредерика рассталась с семейством, провожаемая мрачным взглядом няни и просьбами детей привести собачку завтра.
Она двинулась дальше, отнюдь не взволнованная происшедшим инцидентом, подтвердившим ее мнение, что лондонские дети, знакомые только с комнатными собачонками, которых лелеют их мамы, заслуживают жалости.