— Завтра я снова приду посмотреть на Принцессу, — сказал Саймон по дороге домой.
— Если захочешь, ты можешь на ней покататься, — заметила Кася.
У Саймона вспыхнули глаза.
— Мне можно будет на ней покататься?
— Конечно, можно. Я просто не стала об этом говорить, чтобы никто не сказал «нет».
— Тут все только и делают, что говорят «нет» на все, что я попрошу, — пожаловался Саймон.
— Но ты же сказал мне «да», когда я попросила тебя помочь. Так что постарайся вести себя за чаем прилично, иначе меня могут отослать домой.
— Я не позволю дяде Дарси никуда вас отсылать! — горячо воскликнул Саймон.
— Я тоже хочу остаться, — сказала Кася. — Так что прошу тебя, Саймон, будь со всеми вежлив и сделай так, чтобы все думали, будто ты прилежно учишься.
Опасаясь, что Саймон при слове «учишься» начнет протестовать, она поспешно добавила:
— Твоему дяде и мистеру Беннету и всем остальным кажется, что я слишком молода, чтобы быть твоей гувернанткой. Поэтому нам надо вести себя умно и убедить их, что я учу тебя многим полезным вещам.
Саймон кивнул, и Кася решила, что он все понял.
Они поднялись в классную комнату, и она уговорила его переодеться.
Ему помогала служанка, поэтому Кася пошла к себе в комнату.
Залезая на дерево, она испачкала платье. Касе пришлось надеть другое, хотя она понимала, что для гувернантки оно чересчур дорогое.
Но это было самое простенькое платье из тех, что она взяла с собой.
Спустившись вниз, они с Саймоном нашли герцога в красивой комнате, окна которой выходили на розовый сад.
Мебель здесь была по преимуществу французской, и на стенах Кася увидела несколько прекрасных картин кисти французских художников.
Когда они вошли, герцог читал газету. Отложив ее в сторону, он встал и сказал:
— Чай только что принесли, так что вы вернулись как раз вовремя.
— Мы поднимались на холм, ваша светлость, — сказала Кася. — Оттуда открывается такой прекрасный вид!
— Я сам не устаю им наслаждаться, — кивнул герцог. — И чему же, по-вашему, это может научить Саймона?
Кася решила, что он ее проверяет, и ответила то, что думала:
— Когда стоишь там, кажется, что смотришь с небес на землю и на людей, — и это чувство рождает в нас понимание того, что все мы по мере своих сил должны помогать им и заботиться о них.
Герцог посмотрел на нее с изумлением и, помолчав, попросил:
— Вы не могли бы разлить чай, мисс Уотсон?
На столе напротив дивана стоял роскошный серебряный чайник и такие же заварник, молочник и сахарница.
Кася села за стол и принялась разливать чай в чашки из китайского фарфора.
В процессе этого у нее само собой вырвалось:
— У нас дома такой же чемберленовский сервиз, и каждый раз, когда я на него смотрю, я думаю, какой он красивый!
Повисла неловкая пауза, и Кася с опозданием сообразила, что гувернантка вряд ли может иметь дома такой дорогой фарфор.
Герцог ничего не сказал и только взял у нее блюдце и чашку, которые она ему протянула. Кася повернулась к Саймону.
— Ты любишь чай, Саймон? — спросила она. — Или, может быть, ты хочешь молока? Или лимонада?
— Мне не дают лимонада, — буркнул Саймон. — Потому что у нас нет лимонов, так мне говорят.
Герцог рассмеялся.
— Я думаю, что если это было вчера, то сегодня они уже появились. — Он позвонил и сказал вошедшему дворецкому:
— Мастеру Саймону вместо чая хочется лимонада. Будьте добры проследить, чтобы впредь для него всегда готовили лимонад.
— Слушаюсь, ваша светлость, — ответил дворецкий.
— Вы очень добры, — сказала герцогу Кася и выразительно взглянула на Саймона. Он понял и сказал:
— Спасибо, дядя Дарси. Я люблю лимонад.
— В твоем возрасте я его тоже любил, — сказал герцог. — Да и во время войны, будь у меня такая возможность, я бы с удовольствием его пил.
— О, пожалуйста, расскажите нам о войне, — попросила она. — Я знаю, что вы совершили немало подвигов и у вас много медалей, — но я уверена, что Саймону об этом никто не рассказывал.
Герцог был удивлен. Ему казалось, что уж где-где, а в замке это обычная тема для разговоров.
— Мне не рассказывают о войне, — сказал Саймон, — потому что, когда я жил у кузины Эми, я однажды сказал, что хочу быть как дядя Дарси и перестрелять всех, кто враги.
Герцог опять рассмеялся:
— Неудивительно, что они испугались.
— Я хотел быть похожим на вас, — сказал Саймон.
— Я обязательно расскажу тебе о войне, — ответил герцог, — но сейчас я озабочен мирными делами, а это значит, что мне многое нужно сделать в замке и вообще в поместье.
— Я уверена, что Саймон вам охотно поможет, — сказала Кася.
Тут же она поняла, что эта мысль никогда не приходила герцогу в голову.
Он быстро спросил сам себя, что можно поручить мальчику, и вслух сказал:
— Разумеется, я буду рад любой помощи. Вообще-то было бы неплохо, если бы ты, Саймон, и вы, мисс Уотсон, написали для меня перечень всего, что требует ремонта, покраски или переделки. Когда вы запишете все, что увидите в доме, можно будет добавить к этому список того, что нужно сделать в саду.
Кася сообразила, что таким образом он хочет вызвать у своего племянника интерес к письму, и решила ему подыграть.
— Это блестящая идея! — воскликнула она. — Мы с Саймоном можем устроить соревнование, у кого список будет длиннее.
Глаза у герцога заблестели.
— В таком случае, полагаю, я должен буду назначить награду?
— Ну конечно! — сказала Кася. — Иначе неинтересно.
Она заметила, что Саймон обдумывает это предложение. Боясь, что он может отказаться писать, она сменила тему:
— Это очень красивая комната, ваша светлость, и я с волнением вижу, что в вашей коллекции картин есть Буше.
— Да, я сам был очень взволнован, когда впервые его увидел, — сказал герцог. — Но я полагаю, вы заметили, что картина нуждается в чистке. И то же самое относится почти ко всем полотнам в картинной галерее.
— Вот что ты обязательно должен мне показать, Саймон, — сказала Кася, повернувшись к мальчику.
Она чувствовала, что его нельзя оставлять без внимания.
— Вы говорили, что сначала хотите посмотреть сад, — ответил Саймон.
— Да, я знаю, — сказала Кася. — Но здесь столько всего интересного, и хочется посмотреть все.
Герцог еще немного поговорил о картинах, и Касю позабавило его удивление тем, что она так много знает о живописи.
Она не могла не заметить, что он смотрит на нее оценивающе, словно пытается разгадать, кто она такая на самом деле.
Он подозревал, что кто-то его разыграл, прислав в замок столь молодую и богато одетую девушку в качестве гувернантки.
Как только Саймон допил лимонад, Кася поднялась места.
— Я думаю, ваша светлость, мы с Саймоном должны вас покинуть. Ведь у вас много дел, да и мне, поскольку я только что приехала, нужно еще осмотреться и узнать, как строится жизнь в замке.
— Не сомневаюсь, мисс Уотсон, что скоро вы ее устроите по своему вкусу, — сказал герцог с легкой насмешкой в голосе.
Кася заметила, что Саймон уже идет к двери. Она пошла было за ним, но герцог сказал:
— Я хотел бы поговорить с вами, мисс Уотсон, об учебе моего племянника.
Он умолк, размышляя, не будет ли нарушением этикета, если он пригласит ее с ним отобедать.
Потом он решил, что слугам это покажется странным.
Он мысленно вернулся к тем временам, когда ему было столько лет, сколько Саймону, и вспомнил, что его гувернантки и учителя обычно спускались в общую гостиную к ленчу, но обедали всегда у себя.
Таков был неписаный закон — и его, очевидно, до сих пор никто не отменял.