Как только дверца закрылась и лошадь стронула карету с места, Габриэль обратился к Софи:
– Ну что ж, Софи Мадригал, рассказывай, что случилось в этом чертовом переулке?
Софи хотела бы отложить этот разговор до лучших времен, так как сама не понимала, что произошло.
– Я в тебя попала? Надеюсь, что нет.
– Нет. – Он хмуро оглядел свою руку. – Я не знаю, что случилось, но я не ранен.
– Хорошо. Я… я не хотела в тебя стрелять. – При мысли об этом она вздрогнула.
– Очень мило с твоей стороны, – сухо заметил он. – А теперь скажи мне: что произошло в переулке? Я метнулся за тобой и ничего не видел.
Софи глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Потом пожала плечами и посмотрела Габриэлю прямо в глаза:
– Это было, видимо, волшебство.
– Что, прости?
Она опять пожала плечами:
– Волшебство.
Он сощурил глаза, и она поспешила упредить вспышку гнева:
– Я не шучу, Габриэль. Когда ты на меня налетел, время как будто на мгновение остановилось. Я увидела яркую вспышку света, которая возникла из ничего. Она задела тебя сбоку, – видимо, ударила тебя по руке, – и ты рухнул наземь, как мешок с цементом. Сперва я подумала, что этот свет вылетел из револьвера, ведь я нажала курок. К тому же я слышала выстрел.
– Я тоже, – хмуро сказал Габриэль.
– Но пуля тебя не задела.
– И Хардвика тоже, по свидетельству коронера.
В карете стало тихо. В окна сочился ночной туман.
– Это было волшебство, – повторила Софи.
– Хм-м. Точно. Полицейские нашли револьвер? – хмуро спросил он.
– Нет. Его не нашли ни Дмитрий, ни полицейские.
– Они его и не искали, – прорычал Габриэль. – Тебе повезло.
Она вздохнула:
– Пожалуй, ты прав.
– Да, я прав, – с возмущением повторил он. – Ты, моя милая, даже не представляешь, как тебе повезло сегодня вечером.
– Я представляю, – промямлила Софи.
Габриэль с минуту вглядывался в темноту, потом опять обернулся к ней.
– Ты сказала, что любишь меня, когда я лежал в этом проклятом переулке. Это было ложью? Ты призналась в любви, потому что думала, что убила меня?
Боже правый, какое чудовищное предположение! Софи покачала головой:
– Нет, Габриэль. Это правда. Я люблю тебя. Всем сердцем.
– Интересно, ты со всеми любимыми людьми обращаешься таким неподобающим образом или я у тебя на особом счету?
Господи, как же с ним трудно!
– Я…
Он поднял руку:
– Погоди. Я забыл. Ведь ты точно так же обращаешься со своей тетушкой. Значит, я не исключение.
У Софи задрожала нижняя губа. Она закусила ее зубами. Только бы не расплакаться! Если она это сделает, то уподобится тем хитрым женщинам, которые вьют из мужчин веревки, разыгрывая слабость.
– Да, еще Дмитрий. Ты чуть не убила его в Тусоне. И сегодня вечером. Черт возьми, если бы Хардвик не спешил удрать, он раздавил бы его, как муху!
– Но…
– Ах да! Ты хорошо обращаешься со своей милой собачкой. Это уже кое-что.
– Габриэль!
– Ты любишь старину Тибальта. Возможно, потому, что он никогда с тобой не спорит и не говорит тебе, какая ты негодяйка.
– Габриэль!
Почему он говорит ей такие ужасные вещи?
«Потому что все это – правда», – подсказала Софи ее совесть.
– Перед тем как пойти тебя искать, мы с Дмитрием заглянули к мисс Джунипер. Она корила себя за то, что в конце концов потеряла терпение и наговорила тебе много неприятного. Ха!
Софи поморщилась.
– Эта женщина – святая, – продолжал Габриэль, – кто еще стал бы мириться с тобой и твоим безумным наваждением…
– Это не так!
– Нет, так! Я до сих пор не могу понять твое безрассудное желание.
– Ты злой. Пусть честный, но злой.
– Вот как? Я просто хочу тебе сказать, Софи Мадригал, что меня не купишь очередной ложью. Если ты опять начнешь говорить глупости, я нашлепаю твою симпатичную задницу.
Софи пыталась вглядеться в его лицо, но в карете было слишком темно.
Ноздри ей щекотал легкий запах жасмина, сандалового дерева и апельсиновых цветов.
– Как ты это сделаешь?
– Показать тебе прямо сейчас? – прорычал он.
– Нет! Я имела в виду… разве тебе не надо ехать в Абалон?
– Куда? Ах, в Абилин? Нет, не надо. Завтра я телеграфирую Франклину и в агентство Пинкертона.
– Но… как же твоя работа?
– Я решил ее сменить.
– О!
– И Сан-Франциско – самое подходящее для этого место.
– Вот как?
– Да. Жители Сан-Франциско любят разного рода чудеса. Им понравится моя затея.
– Ты думаешь?
Сердце Софи стучало, как молот. Она почувствовала легкую тошноту. Аромат апельсиновых цветов, сандала и жасмина усилился.
– Конечно. Увлечение мистикой растет. Я уверен, что мое шоу превзойдет все другие чудеса.
– Твое шоу? – переспросила она дрожащим голосом.
– Именно. У нас будет собственный театр, и на шатре будет написано «Мадригал». Всего одно слово!
Софи открыла рот, не зная, что сказать.
Он вдруг улыбнулся, обнажив ровные зубы, белевшие на безупречном загорелом лице.
– Что скажешь, Софи?
– Я… не понимаю, о чем ты говоришь, Габриэль.
– Не понимаешь? А мне казалось, что я выражаюсь вполне доступно. Я отлично заправляю делами. Я делал это всю жизнь, а потом, когда мои родители умерли, поступил на службу в агентство Пинкертона. Мой дядя хотел, чтобы я продолжал проповедовать, но я терпеть не могу лицемерие. Я говорю о себе, а не о нем. Он-то верил в свое дело. Впрочем, что касается волшебства, то здесь не важно, верю я в него или нет. Вот, к примеру, ты вызываешь духов, а сама в них не веришь.
Софи поняла, и сердце ее упало.
– Все ясно. Ты договорился с Джунипер.
– С Джунипер? Когда? Я весь день искал тебя.
Софи открыла рот, но не нашлась что сказать и снова его закрыла.
– Кстати, в Лос-Анджелесе ты сыграла со мной очень неприятную шутку, Софи. Тебе придется поработать, чтобы загладить свою вину.
Софи не выдержала. Собрав все силы, она ударила его в грудь.
– Черт бы тебя побрал, Габриэль Кэйн! Что ты мелешь? Хочешь свести меня с ума?
По щекам ее катились крупные слезы.
– Свести тебя с ума? Мне это нравится! Ты уже свела меня с ума! Будь я в здравом рассудке, разве стал бы я предлагать тебе руку и сердце?
– Что??
– Я хочу на тебе жениться! И когда я это сделаю, я буду держать тебя в ежовых рукавицах. Ты слишком опасна, поэтому тебе нужен опекун. Вряд ли кто-то другой возьмет на себя этот труд.
Он попытался схватить ее вторую руку, чтобы избежать очередного удара. Но она была слишком ошеломлена, чтобы бороться.
– Ты хочешь на мне жениться?
– Ну, что касается моего желания…
– Габриэль!
– Ладно. – Он поднес ее руки к своим губам и поцеловал их. – Я говорил тебе о том, как сильно я тебя люблю?
Она покачала головой.
Он вздохнул:
– Ну что ж, я сделаю это сейчас. Я люблю тебя, Софи. Я пытался тебя разлюбить, но не смог.
– О!
В темноте было видно, как мерцают его глаза. Софи облизнула губы.
– О? И это все, что ты можешь сказать? – Он криво усмехнулся. От этой усмешки у нее взыграла кровь.
– Я… я… я… – Бесполезно! Она не могла говорить.
Он прижал ее к себе.
– Ах, Софи, я так тебя люблю, что порой меня это пугает. Знаю, я не могу возместить тебе твою потерю. Никто и никогда не заменит тебе Джошуа. Но я люблю детей, и если у нас будет парочка малышей, у тебя поднимется настроение.
Он отодвинулся назад и взглянул на Софи, которая была тронута до глубины души. Она судорожно вздыхала и пыталась сдержать рвущиеся наружу рыдания.
– Ну, что скажешь? Ты выйдешь за меня замуж? Если ты ответишь «нет», я заставлю тебя силой.
Сделав огромное усилие, Софи откинула голову назад и взглянула на Габриэля.
– Да, – прошептала она. Ей хотелось кричать «да» на весь мир.
– Хорошо.