– Пол плакал, когда говорил со мной!
– Разумеется, он плакал. Насколько мне известно, это самая старая из уловок. И самая безотказная. Уорду достаточно было только пустить слезу, чтобы разжалобить тебя, – и дело в шляпе! Вы ворковали, как влюбленные голубки!
– Это отвратительно. Дуг! Пол очень хороший человек, глубоко порядочный и честный. Просто сейчас ему очень одиноко. Я – его друг; к кому же еще обратиться, как не ко мне?
– Когда это вы успели подружиться? – Дуглас подозрительно прищурился.
– Летом, в Харвиче. Я же тебе говорила…
– Кажется, тогда его жены тоже не было с вами, не так ли? Ну и повезло же вам!
– Как ты можешь. Дуг?! Седина не могла приехать, потому что ее задержали дела. Ты, может быть, этого не знаешь, но некоторые женщины, представь себе, работают!
– И, заметь, очень кстати бывают заняты. Уж не она ли забила тебе голову этой чепухой насчет карьеры и прочего?
Дугласу, как видно, очень хотелось сорвать на ком‑нибудь зло, и он пытался вывести Глэдис из себя. Но ему удалось только рассердить ее. Какие бы чувства она ни испытывала к Полу (а в них Глэдис сама еще толком не разобралась), она не собиралась обсуждать их ни с мужем, ни даже с самим Полом. Их взаимное влечение с самого начала приобрело характер дружбы, и Глэдис не собиралась ничего в этом менять.
– Не говори глупости, Дуг, – холодно ответила она, сдерживаясь из последних сил.
– Ты просто слепая, если не видишь, чего он добивается. Будь добра, скажи ему, чтобы больше не звонил – я этого не хочу. Честное слово, ты говорила с ним так, будто он твой любовник!
– У меня нет любовника, Дуглас, – отрезала Глэдис. – И я начинаю в этом раскаиваться. Возможно, я была бы намного счастливее. Жаль, что Пол Уорд не такой человек. Он любил свою жену, он уважал ее за то, что она делала и чего добилась. Впрочем, тебе этого не понять… Но я уверена, что Пол еще долго будет ее оплакивать.
– А что он сделает, когда наконец перестанет оплакивать свою несравненную Седину? Кинется к тебе? Многие женщины тем охотнее раздвигают ноги, чем больше у мужчины денег!
– Это мерзко. Дуг, – сказала Глэдис почти спокойно и, обогнув стоящего в дверях мужа, вышла из кухни в коридор. Ей не хотелось даже видеть его, и она снова поднялась в комнату Джессики, чтобы закончить уборку. Привычная работа помогла ей успокоиться, но на протяжении всего дня она старательно избегала мужа.
Вечером они все же пошли в кафе, но это не доставило Глэдис ни малейшего удовольствия. Она все время вспоминала отвратительное поведение Дуга. Он ревновал ее, но странно, что это только возмутило Глэдис. Разве это не проявление любви, пусть и своеобразное? Но взятый им оскорбительный тон не лез ни в какие ворота. Пол Уорд не был ее любовником и никогда не будет. Они были просто добрыми друзьями – в этом Глэдис ни минуты не сомневалась.
После кафе Дуг повел ее в кино, но фильм оказался очень грустным, и весь сеанс Глэдис проплакала. Вечер, таким образом, был погублен безвозвратно, к ее чувствам только добавились разочарование и досада. И все‑таки в глубине души она надеялась.
Дуг, очевидно, тоже испытывал нечто подобное, так как, несмотря на поздний час, вовсе не торопился спать. Вернувшись домой, они долго сидели в гостиной и молчали, потом включили телевизор и наткнулись на старый фильм, который им обоим очень нравился.
– Прости меня за то, что я тебе сегодня наговорил, – неожиданно сказал Дуг. – Я знаю, что он не твой любовник.
Его раскаяние удивило Глэдис.
– Я тоже жалею, что разозлилась на тебя, – ответила она, немного помолчав. – Должно быть, сказывается общая атмосфера…
Глэдис не договорила, но оба знали, что она имеет в виду.
Постоянное напряжение, в котором они жили в последнее время, сделало их до крайности нервными и раздражительными.
– Увы, брак не всегда бывает таким, как в медовый месяц, – вздохнул Дуг и вдруг добавил:
– Мне очень не хватало тебя, Глэд…
Это, а также упоминание об их медовом месяце тронуло Глэдис.
– Мне тоже, – ответила она и улыбнулась. Они так мало разговаривали друг с другом, что Глэдис порой начинало казаться, что она осталась в доме совершенно одна (дети, разумеется, в счет не шли).
Поев и выпив чаю, они поднялись в спальню и легли. На этот раз, когда Дуг потянулся к ней, Глэдис не оттолкнула его. Она позволила обнять себя, однако в их близости не было той страсти, о которой Глэдис мечтала. Дуг вел себя как‑то неуверенно, почти робко. Он так ни разу и не сказал ей, что любит ее. Глэдис поняла, что отныне ей придется довольствоваться этим суррогатом счастливой семейной жизни. Ничего другого у нее все равно не было.
– Нет, не надоела, – ответила она твердо.
– А я, признаться, надеялся на другой ответ. Ладно, это неважно. У меня есть для тебя одно очень интересное предложение…
– Вот как? – Глэдис задумалась. В голосе Рауля явственно прозвучало волнение, что, вообще‑то, бывало с ним нечасто. – Знаешь, – проговорила она чуть менее уверенно, – я даже не знаю, стоит ли мне слушать тебя дальше.