– Послушай, Дуг… – начала она нерешительно, но стоило ей поднять глаза, как Дуглас сразу понял, что и шикарный ужин, и ее смиренная поза у его ног, и мягкий, просительный тон – все это неспроста.
– Что, – спросил он, – Джейсон угадал? Ты разбила нашу машину? Или помяла крыло кому‑то из соседей?
– Ничего подобного, – с гордостью ответила Глэдис. – Можешь проверить – машина в полном порядке, за последние пять лет я вообще не совершила ни одного нарушения.
– Тогда, быть может, ты попалась на краже продуктов из универсама?
– Тоже нет. – Глэдис мысленно собралась.
Надо было решаться – ведь завтра она обещала перезвонить Раулю. – Мне сегодня звонил один человек, – произнесла она наконец.
– Какой еще человек? – Дуг сурово сдвинул брови, и Глэдис почувствовала себя четырнадцатилетней девочкой, которая упрашивает отца отпустить ее с кавалером в кино. Только страх и унижение, которые она при этом испытывала, были совсем не детскими.
– Рауль.
– О боже! Опять?! – Дуг резко выпрямился на стуле.
– Выслушай меня сначала! – заторопилась Глэдис. – Работа, которую он предложил, это… это почти туристическая поездка. В Лондоне будут сочетаться браком члены королевской семьи. Такое особое задание, для женщины, умеющей держать себя в обществе… ну и фотографировать. Там будет президент, и главы почти всех европейских государств…
– А тебя не будет, – отрезал Дуг.
– Но журналу нужна именно я! Дуг, пожалуйста!.. Мне бы очень хотелось…
– Мне казалось, что мы с тобой уже обо всем договорились. Неужели все начинается сначала? Почему я каждый раз должен напоминать, что у тебя дети и что ты несешь перед ними ответственность? Ты утверждала, что помнишь об этом, так почему ты так и норовишь бросить их одних?
– Но, Дуг, ведь поездка займет не больше недели! Дети не умрут, если меня не будет с ними в День благодарения!
Тут Глэдис едва не прикусила себе язык. Насчет Дня благодарения она собиралась рассказать Дугу гораздо позднее.
– Я не верю своим ушам, Глэдис! – воскликнул Дуг, театрально всплеснув руками. – Ты собираешься уехать от нас в День благодарения? А кто же будет готовить индейку и пирог с тыквой?
– Отведешь детей в ресторан – только и всего, – сухо возразила Глэдис. – Кроме того, я могу приготовить праздничный ужин заранее. Дети и не заметят, что меня нет.
– Зато я замечу! Что на тебя опять нашло, Глэдис?
– Для меня эта поездка значит очень много. – «Особенно вторая ее часть, – мысленно добавила Глэдис. – Я никогда не прощу себе, если не приму участия в судьбе этих малолетних бедняжек». – Я должна сделать это, Дуг!
– Тогда, быть может, ты не должна была выходить замуж и заводить детей. Я, во всяком случае, не собираюсь терпеть возле себя женщину, которая даже в праздники готова сорваться с места и лететь черт знает куда!
– Но ведь это, по крайней мере, безопасно!
– Конечно, если только террористы не взорвут самолет, как получилось с твоей подругой Сединой! Кроме того, самолеты до сих пор гибнут из‑за обыкновенных технических неполадок, ошибок экипажа, из‑за плохой погоды, и это происходит не так уж редко. Но ты, похоже, этого вовсе не учитываешь!
С точки зрения Глэдис, учитывать подобное было просто глупо, но Дуга это не смущало. Он жал на все рычаги, вынуждая ее к послушанию.
– С тем же успехом я могу погибнуть и в собственной постели, – парировала она.
Он жал на все рычаги, вынуждая ее к послушанию.
– С тем же успехом я могу погибнуть и в собственной постели, – парировала она. – Вдруг русские решат бомбить Нью‑Йорк. Правда, сперва им нужно разобраться с тем, что происходит у них в стране, но исключать этот вариант тоже нельзя. Не так ли?
– Прекрати! – выкрикнул Дуг. – Что за чушь ты несешь?! Приди в себя, Глэдис!
– Это не чушь! Только ты никак не хочешь этого понять!
– Я все отлично понимаю и поэтому говорю «нет»! – заявил он наконец и встал. Глэдис осталась сидеть на скамеечке возле пустого стула. – Можешь не надеяться – я никогда не разрешу тебе ехать в Лондон. Но и удерживать тебя я тоже не стану, если хочешь – можешь отправляться куда угодно, это твое дело. Но не рассчитывай, что после этого мы будем продолжать жить одной семьей.
– Спасибо, Дуг, наконец‑то ты высказался совершенно определенно, – Глэдис тоже встала и посмотрела на него в упор. Дуг был на полголовы выше ее, но казалось – они одного роста. – А теперь послушай, пожалуйста, меня. Я не собираюсь больше мириться с тем, что ты обращаешься со мной, словно я пустое место. Ты думал, мною можно вечно помыкать, меня можно шантажировать или просто не обращать никакого внимания на мои желания? Так вот, мое терпение кончилось!.. Если ты и дальше собираешься угрожать мне, я… я просто не знаю, что я сделаю.
Но внезапно Глэдис поняла, что она должна сделать!
– Нет, я знаю! – воскликнула она. – Я поеду в Лондон и сделаю этот репортаж. Через неделю я вернусь и снова начну заботиться о детях и о тебе, как делала все это время. Но если ты опять захочешь мною командовать, я этого не потерплю. Я тебе этого просто не позволю!
Дуг выслушал ее гневную тираду молча. Потом он повернулся и, не сказав ни слова, вышел из кухни. Глэдис услышала, как хлопнула дверь спальни, и осторожно перевела дух. Кажется, у нее получилось! Впервые за семнадцать лет брака она осмелилась протянуть руку и взять то, что принадлежало ей по праву. Эта победа была тем более важной, что после того, как в пятнадцать лет Глэдис потеряла отца, она всегда считала, будто расстаться с Дутом – это худшее, что с ней может случиться. Но теперь она поняла, еще хуже – потерять себя. Она была опасно близка к этому.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы убрать посуду и закончить кое‑какие домашние дела. Когда Глэдис поднялась в спальню, Дуг уже лег и погасил свет.
– Ты не спишь? – спросила она негромко. Дуг не ответил. Глэдис видела, как он пошевелился, и поняла, что не ошиблась. Встав в ногах кровати, она сказала:
– Мне очень жаль, что мы никак не можем договориться, но иного выхода у меня нет. Я люблю тебя, но… Я должна сделать это ради себя самой. Мне трудно это объяснить, но иначе я не могу.
На самом деле объяснить то, что она чувствовала, было вовсе не трудно. Просто Дуг ни за что не хотел ее понимать. Он слишком привык к тому, что он устанавливает правила, а она – следует им из боязни его потерять. Теперь, когда страх Глэдис почти исчез, у него не осталось над ней никакой власти.
– Я люблю тебя. Дуг, – повторила Глэдис, но успокаивала она не столько его, сколько себя. В последнее время ей не очень в это верилось.
Дуг снова не ответил, и Глэдис пошла в душ.
На лице ее играла победная улыбка. «Я смогла, смогла!..» – твердила она себе.