Здесь собрали уродов всех размеров и возрастов, умственно отсталых и дефективных. Правда, некоторые получили дефекты при рождении, другие приобрели их в результате несчастных случаев и болезней. В углу сидела маленькая девочка без рук и без ног – только голова и туловище. Зажатым в зубах фломастером она что-то старательно рисовала. Рядом с ней за гончарным кругом сидел Стефан, его и без того перекошенное лицо от усердия стало еще страшнее. У окна с видом на Гудзон сидел в коляске старик. Он страдал рассеянным склерозом. Тело его настолько скрючилось, что напоминало покореженный автомобиль. Дама не могла отвести от него взгляда.
Это и были безымянные обитатели Спрус-Пойнта. Все они знали только свои имена, фамилии их тщательно скрывались. Лишь те, кого привела сюда болезнь, знали, кто они. Все же остальные о своем происхождении ничего не знали. Не знала о них и дама. Ей было только известно, что все они из «хороших» семей. Их родители причисляют себя к высшим кругам, тем, кого можно встретить в светских журналах или реестре знаменитостей. Людям, которым принадлежало до пятисот корпораций, которые сделали себе имя в большой политике или в области искусства. По иронии судьбы обитатели Спрус-Пойнта должны были бы унаследовать самые большие богатства Америки. Увы, Спрус-Пойнт стал для них тюрьмой.
Дама внезапно обратила внимание, что человек в коляске служит натурщиком. Она посмотрела на холст и содрогнулась. Картина была ужасной и прекрасной одновременно. Изображение скрюченного, изломанного тела выглядело какой-то дикой абстракцией. Художнику удивительным образом удалось передать необузданную силу этого бесполезного, с искривленными конечностями тела. Но кроме силы, в картине чувствовались и справедливый гнев художника, и его сострадание. Слезы навернулись на глаза дамы, и тут у нее захватило дух: она увидела самого художника.
Он сидел к ней спиной, держа кисть в правой руке. У него были медвяные волосы – точно такого же цвета, как и у нее. Господи, подумала она, Уилфред! В ней поднялась волна материнской любви. Ей захотелось броситься к нему и прижать его к сердцу; захотелось просить прощения, обещать забрать домой, но она застыла как вкопанная.
Но вот он обернулся, и она почувствовала, как пол уплывает у нее из-под ног. Она ухватилась за дверной косяк.
Ретардация [2] Уилфреда была еще не самым худшим. Самым ужасным было его совершенное лицо. Теперь понятно, почему на нее так смотрела Жанет Ковач и почему доктор Роджерс одобрила ее темные очки.
Доктор Роджерс была совершенно права: Уилфред выглядел абсолютно нормальным и по жестокой иронии судьбы был очень похож на даму. Она готова была встретиться лицом к лицу с ужасным мутантом типа Стефана или с таким же скрюченным существом, как человек в коляске, но, казалось, природа компенсировала Уилфреду мозговую травму, подарив ему лицо необыкновенной красоты. Он был самым красивым мальчиком из всех, кого она встречала.
На какое-то мгновение он скользнул по ней взглядом. От взгляда его страдальческих глаз ее словно пронзило током.
Дама вцепилась в руку доктора Роджерс.
– Уведите меня отсюда, – хрипло прошептала она. – Ради Бога, уведите!
Глава 2
Хамелеон без труда нашел место, которое искал. Оно находилось в графстве Уэстчестер, в нескольких минутах езды от Маунт-Киско. Остановив арендованный черный «форд» у обочины, он выглянул в окно. Узкая подъездная аллея вела к белому дому в окружении голых старых дубов. Прямо у дороги стоял большой указатель: «Поль Робак. Дрессировщик. Собачий питомник».
Губы Хамелеона изогнулись в кривой ухмылке. Да, это то, что надо. Он мастерски подал назад, повернул налево, проехал по аллее и остановился у дома. Это было деревянное строение, вокруг которого тянулась веранда.
Рядом с домом были припаркованы многоместный легковой автомобиль и белый фургон с надписью: «Собачий питомник Поля Робака». Ступив на веранду, Хамелеон увидел огромную овчарку у входной двери. Взгляд ее темных глаз был на удивление враждебным. Она не двигалась, а лишь угрожающе рычала.
Хамелеон презрительно усмехнулся. Он никогда не понимал тех, кто держит собак. От них только один шум, грязь да неудобства. Однако он допускал, что собаки приносят пользу. Вот и ему сейчас понадобилась собака.
Он закурил и нажал кнопку звонка. Где-то в глубине дома послышалась приятная мелодия.
– Мистер Самуэль? – открывая, радостно спросил высокий блондин.
Хамелеон, улыбаясь, кивнул, и они обменялись рукопожатием.
– Эрик Робак, – представился блондин.
По-прежнему улыбаясь, Хамелеон насторожился. Эрик Робак? Значит, он допустил оплошность при сборе данных. Досадно. Может, в данной ситуации это и не имело значения, но в будущем надо быть повнимательнее. Одна глупая ошибка вроде этой – и тебе крышка. Он деланно рассмеялся.
– Прошу прощения, – произнес он извиняющимся тоном. – У меня создалось впечатление, что вы Поль Робак.
– Бывает. Поль Робак – мой отец. Он создал этот питомник двадцать пять лет назад. Прошлой весной он отошел от дел, и я занял его место. Надеюсь, вы не разочарованы?
Хамелеон задумчиво поджал губы.
– Я рассчитывал получить одну из его собак.
– Не беспокойтесь, мистер Самуэль. – Робак обнажил в улыбке ряд крепких белых зубов. – Отец не прекратил заниматься дрессировкой. Он лично обучает и весь персонал, работающий здесь, включая и меня.
– Чудесно, – улыбнулся Хамелеон. – Охотно вам верю. С вашего позволения, я объясню вам, зачем мне нужна собака.
– Конечно. – Робак расположился за столом. – Не хотите присесть?
Хамелеон откинулся на спинку пластикового стула. Достав сигарету, он закурил, затем, посмотрев Робаку прямо в глаза, приступил к своей легенде.
– Позвольте мие быть с вами откровенным, мистер Робак. Мы с женой недавно переехали сюда из Калифорнии и сейчас живем неподалеку от Вашингтонского порта. Должен вам сказать, что район очень уединенный, а я бизнесмен, и, к сожалению, моя работа требует, чтобы я все время разъезжал по стране. Иногда я отсутствую неделями. Жена просто боится оставаться одна. – Хамелеон смущенно улыбнулся и развел руками. – И вот я здесь.
– Вы хотите сторожевую собаку?
– Именно. Такую, которая бы не только лаяла, но и кусалась.
Робак уставился на свои руки.
– Скажите мне откровенно, мистер Самуэль, – спросил он, – вы любите собак?
«Лучше играть в открытую», – решил про себя Хамелеон. Собака инстинктивно поймет, как он к ней относится, и сразу невзлюбит его.
– К сожалению, я не большой их поклонник, – ответил он.
– Вы не поверите, но очень многие говорят неправду, когда я задаю им этот вопрос. – Робак улыбнулся. – Скажите мне честно, какая собака вам нужна?
Хамелеон пожал плечами и сделал вид, что раздумывает. Ему хотелось иметь черного датского дога или, скажем, добермана, но он решил об этом не говорить. Пусть Робак сам определит породу, а он сделает вид, что это его собственная идея.
– Ну… какую-нибудь злую на вид и большую. Габариты не имеют значения, ей будет, где развернуться. У нас большой участок земли, отгороженный забором. Может, короткошерстную… Пожалуй. Аманда любит таких.
Это он хорошо придумал, с Амандой. Теперь у его жены даже есть имя.
– У нас несколько короткошерстных пород. Есть из чего выбрать. – Робак указал рукой на стену, где висели фотографии собак различных пород. – Почему бы вам не посмотреть на них и не решить проблему самому?
Хамелеон встал и сделал вид, что изучает фотографии, но скоро смущенно улыбнулся и безнадежно развел руками.