Но ведь Ноэль — журналистка! Да, и от этого никуда не деться, однако ему приятно быть с ней, более того, отчаянно этого хочется.
Ну, хватит самоистязанием заниматься, в сердцах одернул себя Рейнер. Отчего бы просто не получить удовольствие от чудесного погожего дня и приятного общества? Пикник в парке — что может быть невиннее?
Ноэль на миг сняла очки, смахнула с глаз выступившие слезы, спустила с рук Ровера.
— Ну? Не расскажешь ли еще чего-нибудь про Шекспира и Бэкона? Как насчет криптограмм и эпитафий? Не узнал ли ты от своей собеседницы еще каких-нибудь сакральных истин?
— Боюсь, не впрок они мне пошли,— покаянно развел руками Рейнер, опускаясь на плед. Он скользнул взглядом по куртке журналистки и озабоченно нахмурился: — Извини, мне страшно жаль. Этот негодник и тебя испачкал!
Ноэль в свою очередь оглядела куртку, беззаботно пожала плечами и тоже уселась, на сей раз куда ближе к нему.
— Ерунда. Это же просто грязь. Она легко смывается.
Рейнер потянулся за бумажником.
— Позволь мне…
Журналистка негодующе сощурилась и вызывающе вздернула подбородок.
— Будь добр, убери деньги! Мне они не нужны!
Рейнер отдернул руку от кармана, словно обжегшись. Собственное предложение вдруг показалось ему возмутительным. Он настолько привык, что женщины рассчитывают на подачки как само собой разумеющееся, что того же ожидал и от Ноэль.
Вспыхнув до корней волос, он потянулся за плетеной корзинкой для пикника.
— Ты, часом, не проголодалась? У меня тут куриные ножки по-мексикански и картошечка в мундире…
— Даже не знаю. — Молодая женщина взъерошила себе волосы. — Вообще-то мне пора. Пока ты гонялся за Ровером, я задала Мертл еще вопрос-другой. Здорово же мне придется поднапрячься, чтобы сочинить что-то стоящее!
— Да ладно тебе, — принялся уговаривать ее Рейнер. — Вкуснотень — пальчики оближешь! — Он достал из коробки картофелину, присыпал солью, надкусил и демонстративно облизнулся.
— Нашел мое слабое место, да? — фыркнула Ноэль.
— А что такое?
Молодая женщина обличающим жестом указала на корзинку и улыбнулась краешком губ. О, как ему нравилась эта застенчивая, неуверенная, такая милая улыбка!
— Это то, что я люблю, — к негодованию моей матушки. Сколько раз в присутствии друзей и соседей она заявляла, что такого аппетита, как у меня, даже шофер-дальнобойщик устыдился бы!
Вот в этом Рейнер позволил себе усомниться, тем более при взгляде на длинные стройные ноги своей собеседницы.
— Поверь мне, на шофера-дальнобойщика ты нисколько не похожа!
Ноэль резко наклонила, а затем подняла голову. На мгновение золотые кудри сверкающей полной упали на лицо — и вновь рассыпались по плечам.
— Ах, спасибо вам, добрый сэр! Вы меня просто утешили.
Во рту у Рейнера пересохло. Эта ее улыбка всякий раз заставала его врасплох и едва с ума не сводила.
— Рад служить. — Борясь с желанием потянуться к молодой женщине и обнять ее, Рейнер вместо этого взял куриную ножку. — Ну, так как насчет угоститься?
Ноэль заколебалась, изогнула изящную бровь, глаза заискрились мягким светом. И наконец улыбнулась — уже не робко, широко, от души.
— Ну хорошо. Только кусочек.
До крайности довольный таким исходом и все еще в блаженном экстазе от ее улыбки, Рейнер протянул ей куриную ножку на бумажной тарелке.
— Эй, подожди. Без картошки никак нельзя. Ну что это за пикник без картошки?
Ноэль кивнула и с аппетитом взялась за еду.
— Итак, я полагаю, с Мертл Клэм ты больше встречаться не намерен?
Рейнер лукаво сощурился.
— Ах вот, значит, что тебя занимает? И к чему бы это? — поддразнил он. В конце концов, малая толика невинного флирта еще никому не повредила.
Молодая женщина разом перестала жевать, вскинула на Рейнера глаза и заморгала.
— Э-э-э… мне для статьи нужно.
Читатели непременно захотят это узнать.
Он кивнул и заглянул ей в глаза, гадая, в самом ли деле Ноэль согласилась остаться только ради работы или есть и другая причина.
— Ммм… А личной заинтересованности тут совсем нет? — Ведь не привиделся же ему тот поцелуй в машине. Ноэль отвечала ему пылко и искренне и чувств своих нимало не скрывала.
Она помолчала немного и подняла взгляд. Между ними словно проскочила электрическая искра — мгновенная и слепяще-яркая, точно молния.
Рейнеру отчаянно захотелось притянуть Ноэль к себе, поцеловать в эти губы, похожие на лепестки гвоздики. Но что, если поцелуй снова ее спугнет и она убежит, как в прошлый раз? А он намеревался наслаждаться ее обществом как можно дольше, прежде чем они распрощаются навсегда.
Ведь после того, как пикник закончится, он и впрямь встанет и уйдет. Ему необходимо думать о близняшках. Журналисты — народ опасный, а Ноэль уже разузнала про его дочек. Еще не хватало отдать свое сердце женщине, которая того и гляди им бессовестно воспользуется. Но, даже сознавая это, Рейнер с трудом боролся с желанием привлечь Ноэль к себе и отдаться на волю того непривычного, ускользающего, неуловимого счастья, что пришло нежданно-негаданно…
Тиндалл, опомнись! Сегодня все это закончится. Они с Ноэль перекусят курятиной с картошкой, поболтают о том о сем и разойдутся в разные стороны… И никаких тебе неприятностей, никаких проблем.
5
День выдался погожий и теплый, в синем небе ни облачка. Картинка, да и только. Мертл Клэм убралась восвояси вместе со своими заляпанными грязью брюками и Бэконом. И очаровательный, интригующий, неотразимый Рейнер Тиндалл достался ей, Ноэль, целиком и полностью в личное пользование. Молодой женщине хотелось ущипнуть себя и убедиться, что это не сон.
Но нет, проверять она не станет. Нет ничего дурного в том, что она позволит себе расслабиться и отдохнет в обществе Рейнера часок-другой, прежде чем распрощаться с ним навсегда. Пикник в парке — что тут дурного? Ничего, даже притом что мучительная мысль о предательстве Руперта стала для нее постоянным напоминанием о горьком уроке прошлого и предостережением на будущее.
Ноэль твердо вознамерилась получить от пикника максимум удовольствия. Она прилегла на плед и довольно облизнулась.
— В жизни не ела курятины вкуснее.
— Это только мне известный рецепт, — подмигнул Рейнер. До чего же эффектно бежевая рубашка подчеркивает изумрудный цвет глаз! — Я рад, что тебе понравилось.
— Ушам своим не верю. — Молодая женщина резко села. — Ты еще и готовишь?
Он с улыбкой кивнул.
— И, между прочим, сам на себя стираю.
Стирает? Молчи, глупое сердце! Руперт в жизни ни разу не соизволил даже собрать разбросанную по полу грязную одежду.
— Значит, это все твоя стряпня?— указала Ноэль на корзинку.
— Ну да. Все, кроме пирожков с яблоками. Печь я так и не научился…
— А пытался?
— Еще как пытался. Я взял себе за правило осваивать все блюда, которые мне по-настоящему нравятся.
Ноэль глядела на собеседника с нескрываемым восхищением. Сама она, как говорила ее мать, даже воду вскипятить не в состоянии, чтобы чего-нибудь не сжечь, а Руперт к плите и на милю не приближался.
— И что, ты много готовишь?
— Не так много, как хотелось бы.
Молодая женщина покачала головой и вновь откинулась на плед, твердя себе, что Рейнер ну никак не может быть таким совершенством, каким кажется. Такого просто не бывает.
А Рейнер между тем улыбнулся не без горечи, приподнялся на локте, поглядел куда-то вдаль.
— Все это время мне ужасно хотелось тебе позвонить, но я боялся. Ты ведь не разрешила.
Сердце дрогнуло у нее в груди, пропустив удар, по всему телу разлилась теплая волна неизбывного счастья.