Хорошо хоть остальные члены семьи не успели ничего услышать; только Элинор и Самюэль ехали в первой машине, так что есть еще некоторое время…
Когда Уэнди и Мак входили в дом, слуги спустились по парадной лестнице, чтобы помочь Элинор выбраться из машины, и теперь один из них катил ее кресло по пандусу сбоку от входа. Показалась уже и вторая машина. Через пару минут все Берджессы снова соберутся вместе, и как только эта весть разнесется, уже нельзя будет толком обдумать ситуацию. Чем скорее она положит конец этому недоразумению, тем лучше.
— Вам придется сказать вашим родителям… — Уэнди запнулась. Может, не стоит сжигать мосты? — Скажите им, что я подумаю над этим. — У нее срывался голос. — И попросите Элинор ничего пока не объявлять.
— Я не хотел, чтобы она услышала, вы же понимаете.
Уэнди кивнула.
— Я знаю. Если бы я думала, что вы сделали это нарочно… — (Тут Рори начала ерзать у Мака на руках и раздраженно хныкать.) — Ей жарко, — сказала Уэнди, — и давно пора в кроватку. Я отнесу ее наверх, в детскую.
— Убегаете? — мягко спросил Мак.
Она взяла ребенка и расстегнула комбинезон.
— Может быть. Но не забывайте, у вас было время все обдумать. А у меня — нет.
— Что здесь думать? Мы будем деловыми партнерами, ради Рори. Вот и все.
Она уже сделала несколько шагов наверх, когда Мак окликнул ее, и она оглянулась, чтобы посмотреть на него.
Он стоял на повороте лестницы, одной рукой опираясь о колонну.
— Вы умница, — сказал он.
Уэнди долго смотрела вниз, в его глаза, прежде чем продолжить путь наверх. Колени у нее слегка дрожали. Она знала, что он молча стоит внизу и смотрит на нее, ожидая, пока она не поднимется на верхнюю площадку. Красивые слова только добавили бы фальши; она знала, что, если они будут разыгрывать влюбленную пару, всем будет неловко. И все же — неужели так уж глупо желать, чтобы еще хоть что-то привлекало его в ней, кроме того, что она умница?
В детской было темно, тепло и спокойно, здесь был островок безопасности. Даже сиделок не было нигде видно, когда она извлекла Рори из комбинезона, сменила ей подгузник и надела один из ее старых, и таких привычных, ползунков. Веки ребенка уже отяжелели, но Уэнди все же покачала ее и спела колыбельную.
Если она примет вариант Мака… она не могла заставить себя назвать это предложением. Но как его ни называй, вариант был почти идеальным. Дело было в том, что, если она согласится с его планом, она могла бы провести с Рори всю оставшуюся жизнь. Она могла бы быть ей матерью, которой так хотела стать, не лишая ребенка того, на что он имеет право. У Рори будут дедушка с бабушкой, ее имя, ее наследство и двое родителей, любящих ее больше всего на свете.
Даже если ее семья будет не совсем такой, как у других детей, по крайней мере это не будет особенно бросаться в глаза. Мак абсолютно прав: их обручение явилось бы наилучшим решением проблемы.
И все же — выйти замуж за человека, которого она едва знает, связать себя на всю жизнь…
Партнерство, сказал он. Партнерство ради Рори — вряд ли даже свадьба, просто фиктивный брак. Если бы только она могла воспринимать это так же, как, вероятно, воспринимает Мак!
Не любовь к другому удерживала ее. Даже до того, как Рори стала центром ее жизни, когда ей не нужно было заботиться о ком-то еще, кроме себя, она ни разу не встречала мужчину, без которого не могла бы жить. Ну и, конечно, не было никого, ради кого она могла бы бросить Рори, и она не верила, что когда-нибудь встретит такого. Похоже, что если и существует подходящий для нее мужчина, то как раз сейчас она и нашла его. Ей двадцать восемь, в конце-то концов.
Так что Мак не требует от нее принесения в жертву чего-то важного, предлагая ей выйти за него. На самом деле совсем наоборот. У нее будут те же радости, какие были и раньше, до звонка ему, и без двойной проблемы: финансового неблагополучия и матери-одиночки.
И все же…
Услышав слабый звук гонга, звавшего на ужин, она, уже более спокойная, положила Рори в задрапированную кружевами колыбель, включила микрофон, чтобы сиделка услышала, если ребенок заплачет, и на цыпочках прошла к двери.
Одна из сиделок как раз хотела войти.
— Миссис Берджесс послала меня наверх, — сказала она.
Так что Уэнди смогла присоединиться за ужином к своей новой семье, чего явно желала Элинор. Уэнди надеялась, что Маку удалось поговорить с матерью до прихода остальных членов семьи.
Войти в столовую было все равно как пройти сквозь строй, поскольку все Берджессы уже собрались там и ждали ее. Но никто не выказывал любопытства, которого она ожидала, и не задавал вопросов — она увидела просто дружелюбные лица.
Чувства Уэнди были обострены. Цвета стали ярче, звуки громче, все вокруг больше, чем на самом деле. До этого вечера она была лишь гостем в этом доме, наблюдающим действо, словно это был спектакль, а она зритель. Теперь она отодвигала краешек занавеса, пытаясь решить, стоит ли принять предложенную ей роль. И завтра… выйдет ли она на сцену или покинет театр?
* * *
Почти весь вечер Мак держался на расстоянии. Он избегал ее нарочно, в этом Уэнди была уверена. Но за столом их рассадили настолько далеко друг от друга, насколько это было возможно, а после ужина он был занят разговором с Джоном в другом конце комнаты, в то время как она сидела у камина, беседуя с Тэссой. Даже не видя, она знала, где именно он находится: казалось, у нее на голове выросла антенна.
Она не хотела, чтобы он все время держался подле нее: это спровоцировало бы ненужные вопросы. Но и выбросить его из головы никак не могла. Наконец она извинилась, отправилась в свою комнату, села в темноте у окна и принялась думать о будущем.
Около полуночи Уэнди решила, что единственно возможным решением было принять план Мака; и она пошла спать и провалилась в глубокое, лишенное сновидений забытье, какого у нее не бывало уже несколько месяцев.
Но спала она недолго, и когда очнулась в прохладе туманного утра, дело представилось ей в ином свете. Все было, конечно, совершенно разумно, но речь идет о человеческих жизнях, а одного разума тут недостаточно. Она еще может согласиться положить конец собственной мечте о сумасшедшей любви, о свадьбе с любимым мужчиной и о долгой счастливой жизни с ним. Поскольку у нее нет на примете никого, подходящего для этой роли, мечта о любви носила лишь теоретический характер. Но Мак? В его жизни, вероятно, было немало женщин, и можно предположить, что ни одна не занимала в его жизни особого места. А если это неверно? Если одна из этих женщин все-таки больше значит для него, чем он, возможно, осознает?..
Она действительно так мало знает о нем, а предчувствия, интуиция и эмоции немногого стоят, когда принимается жизненно важное решение.
* * *
Ранним рождественским утром Уэнди проскользнула в детскую еще до того, как Рори зашевелилась, и некоторое время стояла у кроватки, глядя на спящего ребенка.
Она не может принять это предложение. Но если она откажется, что ей останется? Вернуться одной в Финикс? Бегать в поисках работы и заново строить свою жизнь, и надеяться на редкие свидания с Рори — если Мак разрешит ей это и если она сможет позволить себе подобные путешествия? Но что это даст, кроме удовлетворения ее эгоизма? Неделя или две в жизни Рори, с интервалом в год или больше, только смутят ребенка. Она не удивилась бы, если бы Мак наотрез отказал ей в этом, тем более если он женится. А наверное, это скоро случится; Уэнди, вероятно, была его первым вариантом, но он очень уверенно говорил о своем намерении создать для Рори полноценную семью.
Она также подозревала, что многие женщины жаждут получить предложение от Мака Берджесса, даже при наличии ребенка.