– О, прекрасно. Прекрасно. Все хорошо. Дети занимают все время Мэг.
– Должно быть, приятно иметь двух девочек после двух мальчиков.
Интересно, сколько можно вести такой диалог, который никому не интересен. Вероятно, долго.
– Они прелестные крошки, но я надеюсь еще на одного или двух мальчиков.
В голосе у Поля вихрем пронеслись воспоминания: восковой, белый, мертвый мальчик, которого он никогда не видел, его сын; темные огромные глаза, встревоженные или просто серьезные, на маленьком личике незнакомой маленькой девочки, которую он знал только по фотографии, его дочери.
Поль ответил вежливым замечанием:
– Да, мальчики тоже хорошо.
Донал протянул портсигар Полю, солидную золотую вещь с монограммой, выполненную с большим вкусом.
– Нет, спасибо. В последнее время я стал курить трубку.
Донал откинулся в кресле.
– Кстати, коль скоро мы заговорили о мальчиках, этот парнишка Хенк подрастает. Высокий для своего возраста. Забыл, сколько ему лет?
– Будет тринадцать весной.
– Он очень хорошо о вас отзывается. «Мы куда-то идем», – подумал Поль.
– Я рад, – просто ответил он.
– Он приезжает к нам с Беном в основном по субботам. Поэтому я знаю его, знаю, что он чувствует к вам. И вы к нему, конечно.
Поль ждал.
– Я понял, что вы ведете его трастовые дела. Ах, вот оно что! Но почему?
Поль спокойно ответил:
– Я опекун, вместе с банком, в котором находится траст, пока Хенку не исполнится двадцать один год. Вот и все.
– Я понял, что любые изменения во вложениях, покупка или продажа ценных бумаг должны согласовываться с вами и трастовым отделом банка?
– Верно.
– Так мне сказали. Поль наклонился вперед:
– Кто вам сказал?
– В трастовом отделе банка. Бен как-то упомянул название банка, и когда мне попалось интересное предложение, я подумал, что мог бы оказать Хенку большую услугу, включив его в эту сделку.
«Бен не просто упомянул, это ты его спросил». В груди Поля поднималось негодование.
– Вы не возражаете, я надеюсь?
– Вы не объяснили мне, в чем дело.
– Конечно. Я вкладываю деньги во множество предприятий, нефть, резину, недвижимость… У меня большой пакет «Нэшенел электроникс». А они купили компании типа «Ричмонт Динамо», например, и парочку других, с которыми вы, возможно, знакомы.
Поль кивнул. Теперь они приближались к сути дела.
– Ну а Ричмонт заинтересован в поглощении компании «Финн Вебер».
Они почти дошли до самой сути дела.
– У «Финн Вебер» интересная история. Я узнал, что больше всего денег они заработали на военном заказе, который получили после изобретения Дэна Рота. Конечно, вам это давно известно.
– Конечно.
– Они неплохо работают. После войны они привлекали много молодых, выросли и даже завязали связи за океаном. Я считаю, что у них большое будущее, и только что приобрел пакет их акций – это строго конфиденциально, – чтобы откупиться от «Ричмонта».
– Зачем?
– Мне кажется, они задерживают их развитие. Им лучше будет пробиваться в одиночку, и вы поймете почему, когда я расскажу вам о их заграничных связях. Не думайте, что я предаю Нэшенел – у них слишком много всего, вы понимаете!
Поль понимал – игра на два фронта.
– Теперь я подхожу к сути. Вы, возможно, уже обо всем догадались.
– Да. Встреча акционеров на следующей неделе, и вы хотите, чтобы акции Хенка поддержали вас. Вам нужны акции Хенка.
– Да. Конечно. Я мог бы послать людей и скупить сколько нужно, но это заняло бы время, а так мы провернули бы все с меньшими хлопотами.
– Так вы ходили в банк? – сказал Поль, едва сдерживая гнев. Наглость! Какая наглость! – Почему вы не пришли ко мне, раз вы знали, что я тоже опекун?
– Вас не было в городе на прошлой неделе, не так ли? Время играет существенную роль. – Взгляд Донала был безмятежен. – Поэтому я поговорил с мистером Уолкоттом из трастового отдела.
– И что он сказал?
– О, что они верят в теперешнее руководство «Финн Вебер». Что оно уже проявило себя – они увеличили количество акций и активно растут. Но если этот процесс будет и дальше ускоряться, у них нет причин возражать. Конечно, это дело надо обсудить с вами.
– Я не люблю расстраивать чужие планы, – заметил Поль. – Как вам сказали, «Финн Вебер» неплохо работает. Хенк получил гораздо больше, чем ему нужно, и без риска. Зачем искушать судьбу??
– Искушать? Нет. Я говорю о том, чтобы удвоить, утроить капитал компании. Вот как обстоит дело: в Германии есть фирма, которой нужна продукция «Финн Вебер», патентованное электронное оборудование. Фактически немцев интересует проблема обнаружения объекта на большом расстоянии, новое приложение старого изобретения Рота. У меня самого работают инженеры над этой проблемой. Интересно, правда?
– Очень.
– Короче говоря, я бы хотел владеть, или, вернее, я бы хотел, чтобы мы с Хенком завладели «Финн Вебер», прежде чем эти немцы начнут покупать, а они собираются много покупать. Пока я сдерживал их.
Донал положил окурок в пепельницу и долго мял его. Поль несколько минут наблюдал за движениями сильных ухоженных пальцев, потом спросил:
– Откуда ваши немцы возьмут такие деньги?
– О, они получили много! Вы ведь знаете, наверное, что произошло в Германии за последние два года? Начиная с двадцать пятого года она процветает. Прошлой весной, когда мы с Мэг были там, меня удивило увиденное. Вы знаете, что они достигли довоенного уровня производства, а в некоторых отраслях даже превысили его на двадцать два процента. Люди довольны, хорошо одеты и сыты… Рестораны великолепны. Мы много посмотрели. Откровенно говоря, Берлин понравился мне больше Парижа. Кафе, парки, музыка, театр…
Глубокий голос Донала звучал мягко. Еще одно ценное качество, подумал Поль и тут же поправился: одно из его многих ценных качеств. Женщину можно было бы заворожить этим голосом.
– А картины, – продолжал Поль. – Я мало понимаю в искусстве, к сожалению. Но мне говорили, что сейчас в Германии делают очень интересные вещи. В галереях полно посетителей. Мечта для такого коллекционера, как вы.
– Я согласен с вами, что Германия процветает. Но вы понимаете почему?
Донал рассмеялся:
– Это понимает любой дурак. Займы! Они должны миллиарды. Говоря о дураках, большинство кредиторов – американцы. Естественно, я не вложил бы и цента в Германию! Я бы только продавал за наличные.
– Вы полагаете, что они потерпят крах? – спросил Поль, понимающий неизбежность катастрофы.
– Без сомнения.
Ответ был быстрым и уверенным.
– Потом придет новое правительство, откажется признать долги и потянет страну назад. Возможно, к войне. Они принесут беду всей Европе.
Донал пожал плечами:
– Но нас это не касается, во всяком случае, сейчас, когда все прекрасно.
Цинизм был отвратителен. Если бы Йахим слышал его…
– Я не могу дать разрешение проголосовать акциями Хенка за ваше предложение, – четко выговорил Поль.
Донал пристально посмотрел на него:
– Это окончательный ваш ответ?
– Я не хочу ввязываться в это. Как я уже сказал, «Финн Вебер» достаточно хорошо работает. Я удовлетворен, а кроме того, не хочу иметь никаких дел с Германией.
– Но почему?
– Потому что это способствует их вооружению. Эта страна тихо, тайно перевооружается. Даже сейчас, при этой республике. О, они скажут, что покупают для мирных целей, но ведь они не обманут вас, не так ли?
– Не обманут. Но что из того, если они хотят вооружаться? – бросил Донал. – Они получат, что хотят, здесь или в другом месте.
– Тогда пусть это будет в другом месте. Взгляд Поля упал на стопку писем на столе. Он опять увидел себя стоящим на узкой улице, прижатым к нагретой солнцем стене дома, и Йахима на тротуаре с залитым кровью лицом.
– Зло, – повторил он. – Вот что вы будете продавать. Не аппаратуру, а зло.
– Вы преувеличиваете, – сказал Донал. Улыбка давно исчезла с его лица. – Я нахожу все это странным, с вашего позволения.
Поль пожал плечами:
– Думайте, что вам угодно.
– Вряд ли этот ответ понравится Ли и Бену. На этот раз Поль не сдержался:
– Опекун Хенка я, а не Бен! Что же касается Ли, она, возможно, не согласится со мной, но, по крайней мере, поймет. Дэн Рот не взял ни цента за свою работу, потому что ее купило военное ведомство, а это едва ли сравнится с получением денег за перевооружение иностранной армии.
– Дэн Рот и его угрызения совести! Можете купить себе скамейку в парке на эти угрызения. Или место в Томбе.
В прекрасных глазах с девичьими ресницами сверкнуло презрение.
Как будто Полю нужно было напоминать, что это Донал Пауэрс, а не Поль Вернер, выходец из знаменитой семьи банковских магнатов, освободил незначительного учителя, ученого, наивного и простодушного мечтателя, из тюрьмы.
– Будьте уверены, компания будет продавать немецкой фирме, – сказал Донал. – Так что Хенк все равно получит прибыль. Жаль, он мог бы получить больше, если бы вы не стояли у него на пути. Если бы вы не были таким…
– Упрямым? – подсказал Поль.
– Это сказали вы, не я.
– Я никогда не приветствовал слияния, «дружеские поглощения». Они редко бывают дружескими, а уж в данном случае тем более!
Донал встал:
– Это ваше окончательное решение?
– Это мое окончательное решение. Простите.
– Очень хорошо. Я ухожу. Мне надо многое успеть, а время уходит.
Поль тоже встал:
– Как я понимаю, вы собираетесь приобрести контрольный пакет акций?
– А что еще мне остается, черт побери?
– Но акции Хенка не продаются.
– Я в этом не сомневался, – нетерпеливо сказал Донал, как бы говоря: «За кого вы меня принимаете?»
«Да, он не дурак, – думал Поль. – Но не любит, когда ему противоречат, и запомнит того, кто осмелился это сделать».
– Помните о сердце Дэна, – продолжил он. – Когда вы будете торговать с немцами, я надеюсь, что это не дойдет до него.
Опять в глазах вспыхнуло презрение.
– Свои дела я держу в голове.
– Прекрасно. Это хорошее место для них. Донал, не теряя времени, надевал плащ и перчатки.
Потом сказал:
– Извините мой неожиданный визит. Обычно это не в моих правилах.
Поль понял намек. Надо соблюсти приличия. Так лучше.
– Все в порядке. Передайте привет Мэг. Она когда-нибудь бывает в городе?
– Она сейчас здесь, в магазинах. – Донал слегка поклонился. – Приветы домочадцам.
Дверь закрылась с легким скрипом. «Не хотел бы я находиться рядом с ним, когда он отбрасывает в сторону приличия», – подумал Поль.
Из окна он увидел, как Донал быстро шагал под проливным дождем. «Этот человек – мой враг», – подумал Поль.
Тот же проливной дождь бил в витрины под позолоченными буквами: «ЛИ». За стеклом два манекена в белых льняных одеждах и соломенных шляпах с маргаритками возвещали о наступлении курортного сезона.
Мэг постояла минутку, глядя в окно, как прохожие борются с ветром, выворачивающим их зонты. Потом вернулась к большому зеркалу.
Ли обошла ее, рассматривая каждую складку; ее круглые глаза сощурились от напряжения, и наконец она сказала:
– Да, это. Оно для тебя. В нем есть изюминка, и оно красивое.
Мэг увидела в зеркале женщину в черном бархатном вечернем платье. Юбка едва доходила до колен. Широкая лента из розового стекляруса, пришитая к платью, образовывала большой плоский бант спереди.
– Тебе нужны черные бархатные туфли, – сказала Ли. – И сумка из розового стекляруса.
Мэг вздохнула.
– Кто будет бегать в поисках всех этих вещей? У меня четверо детей. О, говорят: «Расслабься, у тебя есть няня», но это мои дети, и я не могу… – Почувствовав, что жалуется, она замолчала.
– Я могу подобрать тебе сумочку. Видела одну на прошлой неделе, – с готовностью предложила Ли. – Прислать ее?
– О, пожалуйста. Теперь все?
– Кроме шляпы для зеленого костюма. Пошли в примерочную.
В небольшой комнате вдоль стен, обитых серебряной парчой, висели платья.
– Мне кажется, я скупила весь магазин, – заметила Мэг в пустоту: Ли успела куда-то исчезнуть.
Она вернулась с охапкой велюровых колпаков, из которых кроятся и шьются шляпы.
– Я принесла тебе примерить одну модель. Мы сделали ее для постоянной клиентки ярко-розовой, но болотно-зеленый цвет потрясающе подошел бы к твоему костюму. Примерь.
Мэг подчинилась, и опять на нее из зеркала посмотрело лицо: глаза утонули в темной тени под полями колокола, которые доходили до бровей; щеки вытянулись – с каждым ребенком они все больше вытягивались.
– Не понимаю, что в ней хорошего, – пробормотала она, – выглядишь так, словно нет лба.
– Ты выглядишь прелестно. Тебе надо привыкнуть к ней, – произнесла Ли, с одобрением глядя на Мэг. Она погладила зеленый колпак. – Потрогай материал, ну разве это не роскошь? Шелковистый, как мех. Конечно, французский.
Ли действительно любила все эти тряпки. Сколько энтузиазма! Сколько энергии! Интересно, откуда это в ней.
– Так, мы сметаем шляпу, и ты сможешь примерить ее на следующей неделе. Пока ты не купила бархатные туфли, почему бы тебе не приобрести бронзовые лайковые бальные туфельки? Знаешь, такие с квадратными пряжками? Они чудесно подошли бы к зеленому костюму. И длинные янтарные бусы.
Мэг сняла шляпу, открыв короткую стрижку, и только сказала:
– И зачем только столько хлопот с перманентом, если шляпа все примнет.
– Что поделать. C'est la vie!
Мэг улыбнулась. Ли нравилось вставлять замечания на только что выученном французском.
– Ну все, – сказала Мэг, снимая через голову бархатное платье и отдавая его Ли. – Дай мне одеться и выйти отсюда.
Ли перекинула через руку ворох платьев.
– Ты уверена, что не хочешь взглянуть еще раз на шарнез?[3]
– Нет, я возьму бархат, этого хватит.
– Ты так много выходишь. Театры и ночные клубы. Тебе нельзя надевать одно и то же слишком часто. – Помолчав, Ли добавила: – У женщин, в обществе которых ты бываешь, тонны платьев!
Мэг представила ночные клубы, кабаки, джаз, блюз, гарлем. Скользские мужчины с жестким взглядом, немногословные мужчины. Их раболепные женщины в дорогих нарядах. Три часа утра. Спишь в машине по дороге домой. Однажды Донал признался, что тоже очень часто скучает в этом мире. Но приходится соблюдать приличия.
– Я не такая, как эти женщины, – произнесла Мэг. Ли с нежностью посмотрела на нее:
– Мэг, дорогая, я совсем не давлю на тебя.
– Боже, я понимаю! Я не это имела в виду…
– Просто вчера позвонил Донал и продиктовал целый список того, что ты должна купить. Три костюма, два вечерних платья, плащ, спортивное пальто для скачек, вот – я все записала. Это он, а не я.
– Не понимаю, зачем мне нужны все эти тряпки, когда через пару месяцев я опять забеременею.
Казалось, Ли проигнорировала последнее замечание. Она позвала продавщицу и дала ей указания:
– Лотти, будьте добры, заверните эти платья и отнесите в машину миссис Пауэрс. Коричневая машина слева от нашей двери. О, проверьте, чтобы заказ миссис Лемминг был закончен, – она собирается в Европу и должна получить его до десяти утра. И попросите Аннетт сделать копию этой шляпы для миссис Пауэрс – вот из этого зеленого колпака, нет, не этот, болотный. Спасибо.
Мэг уже переоделась.
– Знаешь, я так восхищаюсь тобой, Ли. Ты создала это место, сделала себе имя, занимаясь любимым делом. Это должно быть чудесно. Я читала о тебе в Vogue, когда ты была в Париже.
Ли пожала плечами, скрывая свое удовольствие от похвалы.
– Мне всегда нравилось шить, еще когда я была бедной девчонкой. Правда, я много работала, я и сейчас много работаю, и мне повезло. Деньги Бена были совсем не лишними, по крайней мере до тех пор, пока у меня не появились собственные.
– Даже так! Все это, – Мэг махнула в сторону салона, в котором через открытую дверь примерочной были видны бежевый ковер на полу, обитые шелком стулья, букет огненно-рыжих лилий в черной фарфоровой вазе, – ты создала, окончив всего лишь городскую школу, в то время как я училась в частной школе и колледже, получала почти одни отличные оценки, и я ничем не занята.