Билл вышел с ней из кабинета и был уверен, что все подумают, что они поехали к нему домой «трахаться». Но он только рассмеялся, отвез Сильвию к себе, сам помог ей распихать вещи по коробкам, а потом доставил к ней домой.
– Зайдешь? – грустно спросила она, забирая последнюю коробку из его «шевроле», но Билл только покачал головой и нажал на педаль акселератора. Эта глава его жизни закончилась.
– О чем ты.? Ты говоришь как ненормальный. Это же не вендетта, в конце концов… это ребенок… понимаешь, маленький человечек, которого мы вместе произвели… розовенький такой, хнычет иногда. Большинство людей к этому привыкает, они не ведут себя так, словно их жизни угрожает мафия.
– Адриана, я не понимаю твоего юмора.
– А я не понимаю твою систему ценностей. Что с тобой случилось? Как ты можешь оставлять меня одну и требовать, чтобы я вот так, запросто, сходила сделать аборт? Это не такая пустяковая процедура, как ты думаешь. Это не ерунда. Далеко не ерунда… И одна из причин, по которой я не захотела этого делать, та, что я тебя люблю.
– Глупости все, ты это прекрасно знаешь. Похоже, что он не на шутку был напутан услышанным. Адриана поняла, что по телефону вряд ли удастся решить данную проблему, если ее вообще можно будет решить в ближайшем будущем.
Стивену надо было успокоиться и понять, что ребенок не поломает ему жизнь. Но прежде всего обоим надо было перестать сердиться.
– Почему бы нам спокойно не поговорить об этом, когда ты вернешься? – благоразумно предложила Адриана. Но Стивен был уже слишком раздражен. В ответ он, словно безумец, принялся кричать в трубку:
– Нам не о чем говорить, пока ты не одумаешься и не сделаешь аборта! До тех пор я не собираюсь с тобой ничего обсуждать! Поняла?
– Стивен, прекрати! Возьми себя в руки! Адриана увещевала его как непослушное дитя, но Стивен был не в состоянии успокоиться. Он дрожал от бешенства в своем гостиничном номере в Чикаго.
– Не надо учить меня, что мне делать! Ты меня предала!
То, что он говорил, было до смешного абсурдно, но Адриане было не до смеха.
– Это была случайность. Я не знаю, почему так вышло и кто виноват. Я не виню ни тебя, ни себя, ни кого‑либо еще. Я просто хочу иметь ребенка.
– Ты сошла с ума и сама не знаешь, что говоришь.
Казалось, что эти слова произносит какой‑то чужой человек. Адриана прикрыла глаза и постаралась не давать волю нервам,
– По крайней мере я не впадаю в истерику. Почему ты не хочешь на время отключиться от этого и обсудить все после твоего возвращения?
– Мне с тобой нечего обсуждать, пока ты не сделаешь эту процедуру.
– Что это значит?
Адриана опять открыла глаза. В голосе мужа она услышала какие‑то странные нотки, которых не слышала прежде, какой‑то холод, испугавший ее.
– Значит именно то, что я сказал. Или я, или ребенок. Избавься от него. Немедленно. Адриана, я хочу, чтобы завтра ты пошла к врачу и сделала аборт.
Сердце у Адрианы сжалось. Она задала себе вопрос, говорит ли он серьезно, и тут же ответила на него отрицательно. Нет, он не мог заставить ее выбирать между ним и ребенком, это же безумство. Серьезно такое сказать нельзя.
– Милый… пожалуйста… не надо так… Я не могу… просто не могу это сделать.
– Но ты должна, понимаешь?
Похоже, он был близок к тому, чтобы расплакаться, Адриане захотелось обнять его, успокоить и сказать, что все будет хорошо, что когда‑нибудь, после рождения малыша, он посмеется над своими прежними опасениями и огорчениями. Но теперь Стивен был неумолим:
– Адриана, я не хочу ребенка.
– Но у тебя его еще нет. Почему ты не хочешь просто расслабиться и на пару дней забыть об этом?
Она чувствовала себя утомленной, но принятое утром решение придавало ей спокойствия.
– Я не собираюсь расслабляться, пока ты не избавишься от этого. Я хочу, чтобы ты сделала аборт.
Адриана молча слушала мужа; впервые за три года она не могла удовлетворить его желание. Не могла и не хотела, что его еще более раздражало.
– Стивен… пожалуйста…
На глазах у нее снова выступили слезы, впервые с утреннего визита к врачу.
– Я не могу. Ты можешь это понять?
– Единственное, что я понимаю, так это то, что ты злостно игнорируешь мои чувства.
Стивен очень хорошо помнил, как удручала его отца каждая очередная беременность матери. Он многие годы работал на двух работах, потом поступил еще на третью, пока, наконец, милостивая судьба не послала ему цирроз. Но к тому времени все дети уже выросли, а его жизнь была кончена.
– Тебя, Адриана, не волнует, что я чувствую, тебе на меня наплевать. Ты думаешь только про своего ребенка, черт бы его побрал.
Стивен плакал, Адриану же стали мучить сомнения. Она не понимала мужа. Раньше он говорил, что, может быть, когда‑нибудь у них будут дети, когда «жизнь наладится», но он никогда не говорил, что ненавидит их, категорически не желает их иметь.
– Ладно, имей себе ребенка, Адриана, имей… Но меня ты потеряешь… – всхлипывал Стивен.