Она по‑прежнему без сознания.
Билл понимал, что Адриана может в любую минуту впасть в кому и умереть. Такое иногда случается.
– Нет оснований считать, что она, если выживет, станет калекой. Но главный вопрос – выживет ли? У нас пока нет на него ответа.
– А ребенок?
Билл теперь чувствовал ответственность и за ребенка тоже. Он хотел, чтобы жили оба, и готов был умолять спасти их.
– Беременность по‑прежнему сохраняется. Мы это контролируем, и пока все в порядке. Сердцебиение у плода регистрируется.
– Слава Богу!
Билл ждал, что врач скажет еще что‑нибудь. Но говорить больше было нечего. Время должно все досказать.
– Можно ее увидеть?
– Конечно. Мы собираемся пока оставить ее в шоковом отделении, а потом, если состояние улучшится, перевезем в отделение интенсивной терапии.
Невозможно было поверить: несколько часов назад она жарила яичницу с беконом, а теперь, после спасения Томми, находилась на грани смерти.
– Как себя чувствует мой сын?
– Я сам его не видел. Но насколько слышал, они с братом сейчас обедают в детском отделении. Доктор улыбнулся Биллу:
– По‑моему, за него можно быть спокойным. Парнишке повезло. Я считаю, его спасли только ее расторопность и быстрота действий. Она очень хрупкая женщина, удивительно, как она смогла удерживать его. Наверное, при этом она и поранила руку.
«…И ушибла голову… и чуть не утонула… и чуть не лишилась своего ребенка, – добавил про себя Билл. – Но она ни минуты не колебалась, даже зная, что беременна. Я ей обязан всем. Только бы она выжила, чтобы я мог отблагодарить ее».
Билл направился в шоковое отделение и сел рядом с Адрианой. Казалось, к каждой части ее тела была подключена какая‑то аппаратура, лицо закрывала кислородная маска. Он осторожно взял ее ладонь и коснулся губами пальцев. Они были поцарапаны, в кровоподтеках, под ногтями застрял песок. Видно, отчаянно пришлось ей бороться за спасение маленького Томми.
– Адриана… – прошептал он. – Я люблю тебя, дорогая. Я полюбил тебя с первого взгляда.
Билл, не зная, представится ли такой шанс в будущем, решил высказать ей все это сейчас, независимо от того, слышит Адриана эти слова или нет. «А может, она услышит и ей станет лучше», – подумал он.
– Я полюбил тебя в тот самый первый раз, в ночном супермаркете, когда чуть не сбил тебя с ног… помнишь?
Он улыбнулся сквозь слезы и снова поцеловал ей пальцы.
– А в следующий раз я уже любил тебя… когда мы встретились на автостоянке. Помнишь? Кажется, это было воскресное утро… и потом, у бассейна. Я люблю тебя… Я люблю в тебе все… и мальчики тебя тоже любят. Адам и Томми. Они тоже хотят, чтобы ты поправилась.
Он продолжал говорить с ней своим сильным, ласковым голосом, осторожно держа ее ладонь.
– И малютку я тоже люблю… не сомневайся… если ты хочешь этого ребенка, я его тоже хочу… Мне желанны вы оба, Адриана… С ребенком все в порядке… доктор так сказал.
Глядя на ее лицо, Биллу показалось, что оно дрогнуло, но, присмотревшись внимательнее, он подумал, что это плод его фантазии. Лицо Адрианы продолжало оставаться безжизненным.
Билл все произносил и произносил ее имя, рассказывал, как любит ее и ее будущего ребенка. Потом он положил ей руку на живот и почувствовал небольшую выпуклость, которую прежде не замечал, о которой она ему никогда не говорила, и сказал ребенку, что любит его и хочет, чтобы он жил.
– Ну, конечно… твоя мама ведь не для того столько вытерпела, чтобы ты сейчас взял да и выпрыгнул, правда? Так что угомонись и не капризничай… правильно я говорю, Адриана? Скажи малышу, пусть он успокоится…
И Билл нежно поцеловал ее в щеку.
Одна из медсестер наблюдала за ним от двери. Она никогда не видела, чтобы кто‑то так переживал, и никогда не слышала, чтобы так говорили с женщиной. Ей подумалось, что Адриане невероятно повезло с таким любящим мужем. Между тем ее внимание привлек один из мониторов. Медсестра нахмурила брови и вошла в палату. В этот момент Адриана повернула голову к Биллу, открыла глаза, но тут же их закрыла. Билл подумал, что она умерла, и, вскочив на ноги, издал почти звериный вопль отчаяния. Но Адриана вдруг снова подняла веки, а подошедшая сестра посмотрела на приборы и улыбнулась ей. Билл улыбался сквозь слезы. Он больше не в силах был сказать ни слова, у него перехватило дыхание и от волнения появился озноб.
– Вам очень повезло, – обратилась к Адриане сестра, – С вашим младшим все в порядке. Я только что дала ему мороженое.
Она ободряюще посмотрела на Билла:
– А ваш муж был здесь и говорил с вами все время.
Затем сестра вспомнила еще что‑то, взглянула на один из мониторов и сказала:
– И за малютку тоже не беспокойтесь. Похоже, что у всех дела идут хорошо. Как вы себя чувствуете, миссис Тиглен?
Адриана попыталась снять кислородную маску, Сестра ей помогла.
– Неважно.
Голос у Адрианы был хриплый. Она ощущала тошноту и боль во всем теле. Последнее, что она помнила, – это как провалилась во что‑то мягкое и теплое. Именно тогда она ударилась головой о камень и стала тонуть.
– Могу себе представить, – улыбнулась сестра, укладывая Адриане голову повыше. – Со скалой повоевали, да и воды наглотались. Но вы ведь выиграли – спасли своего младшего сына. Спасли!
Билл наконец перевел дух. Он сквозь слезы с благодарностью глядел на Адриану, не выпуская ее руки.
– Адриана, ты спасла Томми! – Он зарыдал и стал целовать ей лицо. – Деточка, ты спасла его!
– Я так рада… Я так боялась… Я не могла его уже больше держать…
У Билла все стояло перед глазами безвольное тело и мертвенно‑бледное лицо, когда ее извлекли из воды.
– Течение было очень сильное… и я боялась, что не успею…
На глазах у нее выступили слезы, но это были слезы облегчения и победы. Медсестра тихо выскользнула из палаты, чтобы сообщить врачу об улучшении. Тогда Билл наклонился к Адриане и прошептал:
– Почему ты не сказала мне о ребенке? Адриана долго молча смотрела на него глазами, исполненными благодарности и любви, той любви, с которой она боролась чуть ли не с момента первой их встречи.
– Мне было неловко…
Она расплакалась. Билл нежно поцеловал ее и покачал головой:
– Это бы ничего не изменило. Он улыбнулся и сел рядом, не отрывая глаз от любимой.
– Ситуация немного необычная, верно, но, черт побери, неужели ты и вправду думала, что парень, который всю жизнь пишет «мыльные оперы», не в состоянии понять ее?
Адриана улыбнулась, закашлялась, Билл помог ей приподняться, а потом аккуратно снова опустил на подушки.
– Честно, Адриана, мне стало легче… А то я уже боялся, что твой волчий аппетит – симптом какой‑то болезни.
Она снова засмеялась, а потом вздохнула и тревожно посмотрела на него:
– Малютка правда в порядке?
– Так они говорят. Постарайся не беспокоиться. Дети очень стойки.
Билл вспомнил тяжелейшее падение, которое было у Лесли, беременной их первенцем. У него чуть не случился инфаркт, когда на его глазах она, оступившись, кубарем катилась по лестничному маршу, но в конце концов все обошлось.
Его волновал еще один вопрос, и он его задал:
– Стивен из‑за этого от тебя ушел? Билл хотел это знать уже сейчас, он догадывался, что именно ребенок стал причиной их разлада.