– Нет, не сможем. Если мне повезет и все будет о'кей, может, в воскресенье мы немного поиграем в теннис.
Губы надулись еще больше. Сильвия явно была не в восторге.
– Я хотела бы слетать в Лас‑Вегас. Ребята из «Моего Дома» всей компанией собираются туда на уик‑энд.
Сериал «Мой Дом» был их главным конкурентом.
– Я ничего не могу поделать, Сильвия. Мне надо работать.
Затем, зная, что будет лучше, если она уедет, а не останется и будет хныкать, Билл предложил ей отправиться со всеми в Вегас:
– Почему бы тебе не полететь с ними? Ты завтра в сериале не занята. Там может быть здорово. А мне все равно придется здесь торчать весь уик‑энд.
Он жестом показал на четыре стены своего кабинета. Хотя был только четверг, Билл знал, что по крайней мере еще три‑четыре дня придется контролировать работу авторов, пишущих диалоги.
Сильвию, казалось, обрадовало, что он ее отпускает.
– А ты прилетишь в Вегас, когда закончишь? Иногда ее бесхитростность трогала Билла. Вообще‑то тело Сильвии привлекало его больше, но он с гордостью отмечал и другие достоинства своей подруги. Она была хорошей девушкой, однако не могла равняться с Биллом по интеллекту, да и он понимал, что не всегда отвечает ее запросам. Ей нужен был кто‑то, кто был свободен, мог с ней развлекаться, ходить на вернисажи, вечеринки и поздние ужины в «Спаго». Билл же большую часть времени был привязан к сериалу, писал новые сцены или из‑за усталости не хотел никуда идти и никогда не был любителем голливудских вечеринок.
– Не думаю, что, когда закончу, у меня еще останется время, чтобы куда‑то срываться. Увидимся в воскресенье вечером, когда ты вернешься.
Билла такой расклад очень устраивал. Хотя ему и было совестно, что он сваливает ее с плеч долой, но лучше знать, что она где‑то счастлива и весела, чем каждые два часа отвечать на звонки с вопросами, когда же он закончит работу.
– О'кей. – Сильвия, довольная, встала. – Ты нисколечко не возражаешь?
Она чувствовала себя немного виноватой, что оставляет его, но Билл только улыбнулся и проводил ее до двери кабинета.
– Нет, не возражаю. Только не дай ребятам из «Моего Дома» завербовать себя.
Сильвия рассмеялась, и на этот раз Билл крепко поцеловал ее в губы.
– Я буду скучать.
– Я тоже, – ответила Сильвия, но ее взгляд был задумчивым, и, у Билла мелькнула мысль, не случилось ли чего. Он уже видел что‑то подобное в глазах других женщин, начиная с Лесли, – нечто невысказанное, имеющее отношение к одиночеству. Билл заметил, но не собирался ничего предпринимать. Он считал, что в тридцать девять лет уже поздно заниматься ломкой.
Сильвия ушла, и Билл вернулся к работе. Его ждали буквально горы сценарного материала, и, когда он наконец оторвался от машинки, на улице было уже темно, часы показывали десять. Биллу вдруг ужасно захотелось пить. Он встал из‑за стола, прибавил в офисе освещения и налил себе содовой. Бетси наверняка оставила ему на своем столе кучу сандвичей, но Билл не чувствовал голода. Когда работа шла хорошо, она словно питала его. Билл с удовлетворением взглянул на стопку исписанных листов и откинулся в кресле, потягивая содовую. Он хотел внести изменения еще в одну сцену, и на протяжении следующих двух часов стучал по клавишам, совершенно отключившись от всего, кроме текста, а когда остановился, была уже полночь. Билл проработал почти двадцать часов кряду, но нисколько не устал, работа его подбадривала. Он убрал кипу готовых страниц в выдвижной ящик, налил себе перед уходом еще содовой и оставил на столе сигареты, поскольку вне работы курил редко.
Билл прошел мимо стола секретарши, на котором стояла картонная коробка с сандвичами, и вышел в освещенный люминесцентным светом холл, миновал полдюжины студий, уже закрытых в это время.
Билл прошел мимо стола секретарши, на котором стояла картонная коробка с сандвичами, и вышел в освещенный люминесцентным светом холл, миновал полдюжины студий, уже закрытых в это время. В одной из студий шла ночная программа, туда как раз направлялась группа странного вида молодых людей в одежде панков. Билл улыбнулся им, но ответных улыбок не последовало – ребята слишком нервничали. В студии новостей тоже темно – там уже все готово к утреннему выпуску.
Охранник дал Биллу расписаться на карточке. Он нацарапал свою фамилию, обменялся с пожилым охранником впечатлениями по поводу последнего бейсбольного матча – они оба болели за «Доджеров». Выйдя на улицу, глубоко вдохнул теплый весенний воздух. В этот час смог не так чувствовался, и ощущалась радость просто оттого, что живешь. Билл любил свое дело и не жалел, что в столь странное время сидит и выдумывает истории о вымышленных людях. Сам процесс работы имел для него смысл, а окончание всегда доставляло радость. Порой было трудно, когда не получались сцена или персонаж, но все равно это не отбивало у Билла охоту, наоборот, появлялось желание трудиться еще больше.
Он удовлетворенно вздохнул, заводя машину – старый «шевроле‑универсал», который купил семь лет назад за пятьсот долларов и очень любил. Состояние автомобиля оставляло желать лучшего, но он имел душу, был просторным, и мальчики обожали кататься на нем, когда приезжали к отцу.
По пути домой Билл вдруг почувствовал ужасный голод и вспомнил, что дома ничего нет. Он не ел там целую вечность – был слишком занят работой, перекусывал где‑то в городе, а предыдущий уик‑энд провел у Сильвии, в Малибу. Она там сняла дом у пожилой киноактрисы, которая уже несколько лет жила в пансионате для престарелых.
Билл подрулил к одному из ночных магазинов, припарковал машину у входа рядом со стареньким красным помятым «моррисом» с откинутой крышей. Зашел, взял тележку и стал решать, чего бы купить поесть. В одном из отделов жарились цыплята‑гриль, они очень аппетитно пахли. Билл взял цыпленка, упаковку из шести банок пива, картофельный салат, немного салями, маринованных огурцов, а в зеленном отделе – латук, помидоры и немного других овощей для салата. Чем больше он думал о еде, тем голоднее становился. Билл не мог вспомнить, ел ли в этот день ланч, а если ел, то что именно. Еда казалась ему чем‑то давно забытым. Еще он купил бумажные полотенца, туалетную бумагу для обоих санузлов, вспомнил, что заканчивается крем для бритья и зубная паста. Обычно не имея времени на покупки, он теперь, среди ночи, бродил по магазину и, словно ребенок, набирал в корзинку все подряд: чистящие средства, оливковое масло, кофе в зернах, блинную муку, сардельки, сироп для приготовления завтрака дома, а также хлеб с отрубями, полуфабрикат каши, ананас и папайю. Он не спешил, не мчался на работу, никто его нигде не ждал, и можно было в свое удовольствие прочесать весь магазин. Раздумывая, не купить ли к ужину французский батон и сыр «бри», он повернул за угол к хлебному отделу и вдруг столкнулся с девушкой, которая выросла словно из‑под земли с охапкой бумажных полотенец. Билл чуть не наехал на нее евоей тележкой, девушка отпрянула назад и рассыпала все покупки. Он бросился их собирать, но при этом не мог оторвать от нее взгляда – в ней было нечто очень привлекательное.
– Извините… Я… Разрешите вам помочь…
Билл оставил свою тележку и стал ей помогать, но она, слегка покраснев, улыбнулась:
– Пустяки.
У нее были притягательная улыбка и огромные голубые глаза, казалось, с этой молодой женщиной можно о многом поговорить. Билл смотрел на нее как завороженный, а она повезла свою коляску прочь, еще раз улыбнувшись ему через плечо. Все это напоминало сцену из кинофильма или что‑то из того, что он писал для сериала. Парень встречает девушку… Хочет побежать за ней… эй, подождите… остановитесь!.