Билл обещал первыми известить их, когда это произойдет. Ребята надеялись, что будет мальчик, а Билл втайне желал, чтобы родилась девочка, хотя не придавал этому особого значения.
После Дня Благодарения они впервые отправились на занятия для будущих мам и пап. В их группе была дюжина других супружеских пар, все они, кроме одной, впервые собирались стать родителями. Адриана чувствовала некоторую неловкость оттого, что придется делать упражнения вместе с совершенно незнакомыми людьми. Однако Билл и врач настаивали, что это очень полезно.
– Почему полезно? – допытывалась Адриана, по пути уплетая сандвич с индюшатиной, оставшийся от ланча.
Занятия проходили в вечернее время, и сразу с курсов ей надо было возвращаться на работу, готовить итоговый выпуск «Новостей».
– Ребенок и так появится на свет, без всяких там хитростей с вдохами и выдохами.
– На занятиях ты научишься расслабляться, – спокойно объяснил Билл.
Адриана посмотрела на него чуть ли не с ревностью:
– Ты ходил с Лесли на такие курсы? Ее начинало раздражать, что Билл через все это уже прошел и знает гораздо больше нее о тайнах беременности.
Но он не подхватил эту тему. Ему не нравилось сравнивать свою предыдущую жизнь с нынешней.
Ни с кем он не переживал того, что с Адрианой.
– Да… на что‑то подобное… – сказал он только.
– А мне все же хотелось бы родить ребенка дома.
Билл не первый раз слышал это от Адрианы, но запрещал ей даже и думать о таком варианте.
Они поставили машину в гараж клиники и вместе с другими поднялись на третий этаж. Там их встретила инструктор, она предложила поудобнее расположиться на полу. Все супружеские пары расселись по‑турецки на матах и стали знакомиться. В группе были две учительницы, медсестра, две неработающие молодые женщины, секретарша, служащая почты, прекрасно сложенная тренер по плаванию, парикмахерша, скрипачка и настройщица роялей. Профессиональный состав мужей был столь же разношерстный. По престижности работы и обеспеченности Адриану и Билла, пожалуй, можно было поставить на первое место, но они просто сказали, что работают постановщиками на телевидении, и это никого особенно не впечатлило. Единственное, что объединяло женщин, пришедших на занятия, – это их беременность. Даже возраст у всех был очень разный. Одной из неработающих было всего девятнадцать, она училась в колледже, а ее мужу – двадцать; почтовой служащей было сорок два, а мужу – пятьдесят пять, и ониожидали первого ребенка. Остальным было от двадцати до сорока лет. Хотя для Адрианы эти люди были не очень интересны, она все же больше глазела по сторонам, чем повторяла упражнения. Объявили перерыв, во время которого женщины пили газировку и воду, а мужчины – чай и кофе. Все выглядели несколько нервозными.
После перерыва инструктор, обращаясь ко всем, сказала, что при условии регулярных занятий можно овладеть техникой дыхания, которая очень поможет при родах. В подтверждение своих слов она продемонстрировала фильм о естественном родоразрешении по методу Ламаза. Глядя, как женщина на экране корчится от боли, Адриана в страхе судорожно вцепилась в руку Билла. Инструктор пояснила, что у заснятой женщины это были вторые роды, а первые она презрительным тоном назвала «стимулированными» и утверждала, что метод Ламаза – это большой шаг вперед. На пленке был зафиксирован каждый вздох, стон и каждая потуга роженицы. Казалось, что она уже умирает, потом ее лицо побагровело от напряжения, наконец раздался долгий, пронзительный вопль, серия жутких криков, какое‑то мычание, и малюсенькое красное личико появилось у нее между ногами; роженица стала плакать, улыбаться, а все присутствовавшие в родовой палате радостными возгласами приветствовали появление малыша. Это была девочка; ее мать лежала в изнеможении, а отец, сияя, помогал резать пуповину.
Это была девочка; ее мать лежала в изнеможении, а отец, сияя, помогал резать пуповину.
Зажегся свет. Фильм кончился. Адриана, похоже, была в ужасе от увиденного и молчала. Они вышли и поехали обратно в телецентр.
– Ну, – спросил Билл тихо. – Что ты об этом думаешь?
Он видел, что Адриана расстроена, но не знал, до какой степени, пока она не посмотрела на него широко раскрытыми, полными страха глазами и не произнесла:
– Я хочу аборт.
Билл едва не рассмеялся, а потом наклонился и, исполненный нежности, поцеловал ее. Он считал, что авторы фильма несколько пересолили – можно было представить весь процесс не таким страшным, – а кроме того, он далеко не был уверен, что такой фильм вообще стоит показывать в группе, где почти все рожают впервые.
– Все не так страшно. Поверь мне. Он любил ее больше, чем когда‑либо, и просто хотел, чтобы все было хорошо: чтобы родился здоровый ребенок и чтобы роды были легкими. Билл еще помнил, как тяжело было Лесли и как он сам боялся, когда рождался Адам. Но с Томми все шло уже гораздо легче. Он надеялся помочь Адриане тем немногим, что знал и помнил. Единственное, что его огорчало, – это перспектива стать свидетелем ее страданий.
– Откуда ты знаешь, что все будет не так страшно? – раздраженно спросила Адриана. – Ты когда‑нибудь рожал? Ты видел, какое у этой женщины было лицо? Я думала, что она умирает, когда она тужилась.
– Я тоже так думал. Значит, фильм был плохой. Забудь его.
– Ноги моей больше там не будет.
– Но это не выход. Давай по крайней мере пройдем курс дыхания, чтобы я мог тебе помочь.
– Я хочу общий наркоз, – безапелляционно заявила Адриана, но когда во время следующего визита она сообщила то же самое Джейн, своему врачу, та лишь сочувственно улыбнулась:
– Это делается лишь в редких критических случаях, когда нет времени делать кесарево сечение, с обезболиванием. А в вашем случае нет оснований опасаться каких‑либо проблем. Походите на занятия, и потом сами удивитесь, как гладко пройдут роды.
– Я уже не хочу ребенка, – повторила Адриана Биллу, когда они выходили из кабинета. Выглядела она очаровательно – в розовом платье, с волосами, собранными в конский хвост. Первое же занятие на курсах пробудило в ней смертельный страх перед родами – Билл это понимал.
– Теперь поздновато отступать, дорогая, – сказал он мягко.
– Это дурацкое дыхание ничего не дает. Я даже не помню, в чем там дело.
Накануне они все же побывали на втором занятии.
– Не расстраивайся. Потренируемся.
Вечером Билл заставил ее лечь и представить себе, что начались схватки. Он засекал время, а Адриана упражнялась в дыхании. В самый разгар тренировки она вдруг изящно запустила руку в брюки своему наставнику.
– Прекрати! Будь посерьезнее! Билл попытался высвободиться, но только хохотал, потому что ему было щекотно.
– Давай займемся чем‑нибудь другим, – заявила Адриана с плутовским огоньком в глазах и набросилась на него.
– Адриана… будь серьезной! Прекрати!
– А я серьезна!
– Только не в том, что касается дыхания!
– Вот тут ты прав!
Она привычным движением попыталась повернуться на живот, но об этом не могло быть и речи – он увеличивался буквально с каждым часом. Кроме того, ребенок проявлял завидную энергию: толчки были почти беспрерывными, особенно ночью, и ослабевали только под утро.
– Может, мне просто остаться беременной? Уж очень хлопотно исторгать из себя эту штуку.
– А я совсем не против увидеть тебя снова худенькой, – мечтательно произнес Билл.