И что-то обидное крикнули по-чеченски подошедшему Руслану. Тот чуть побледнел, но смолчал… Хладнокровен.
Руслан (словно нахваливая товар) рассказывал мне, что солдаты только-только с поезда, молодняк! Их отправили сюда из России какие-то кретины!.. Солдаты наверняка пили уже в поезде. Закусывали домашней курочкой. С картошечкой, прикупленной на полустанках. Веселились. Гоготали… И сразу по прибытии добавили какой-то дряни. Возможно, паленая водка… Вряд ли умысел… Вряд ли подставили… Просто бардак! Ни один офицер их не сопровождал…
– Погоди, Руслан… Минуту!
Не все дослушав, я не удержался и позвонил на известный мне блокпост. Что на выезде из Грозного. Я звонил, а молодые чеченцы придвинулись ко мне, готовые при всяком неверном моем слове вышибить трубку… Ну и заодно мозги.
С блокпоста мне ответили – да, проследовали. Наши солдаты. Да, сильно навеселе. Там, в пустых грузовиках. У них какая-то долгоиграющая пьянка.
– Что за пьянка?
– Не знаем, товарищ майор. Напились какой-то дряни.
– Отбой, – сказал я.
А Руслан рассказывал… Лихие солдатики, они попробовали на вокзале и травку курить. Все сразу… Много наслышаны о травке. Как же, как же! Кайф!
Полевой командир с интересом слушал. Каждое слово укрепляло его позицию в торге… Ну, попались!.. Только-только призванные! Прямиком из России. Вот это добыча…
А два молодых горячих чеченца снова вплотную приблизились ко мне со стороны спины. И знаками показывали один другому, какие они опасные… Я знал, не оглядываясь… Нет-нет и тискали рукоятки ножей. Настоящие кинжалы. Сжимали рукоять, как крепкую руку товарища.
И что-то негромко меж собой, по-чеченски…
Полевой кивал им и улыбался – да, удача. Да, да, его орлы только-только вылезли из зеленки целым отрядом… и такая сразу добыча! Пять тысяч… И, не сдержав радость, полевой бацнул по плечу одного из молодых с горящими глазами.
– Повезло, а?
Даже этому молодому все было ясно – давай-давай доллары, майор, иначе твоих солдат в грузовиках прикончим. Всех до последнего. Сейчас же. Прямо тут, на дороге.
– Воины не станут убивать спящих, – холодно заметил Руслан.
Но красивая подсказка, срабатывавшая иной раз в начале войны, уже омертвела. Киношная лесть не прельщала. Полевой усмехнулся в мою сторону и махнул рукой: “Ну уж нет! Воины – это было когда-то… Мы, Сашик, теперь не знаем эти старые слова! Мы их
– Пять кусков – хорошие деньги, – сказал я деловито. – Но надо, командир, посчитать честно.
– Как это?
– А посчитать, сколько солдат. Прикинуть, кто пьян, а кто нет… Получится человек тридцать… А если вычесть трезвых… Которые могут за себя постоять… Правильно?
Я навязывал какую-никакую логику:
– …Мы платим выкуп только за пьяных. Правильно?.. В БТРах водилы все трезвые. Шофера трезвые… Пулемет тоже трезвый. Правильно?.. Считаем, сколько пьяных… Потом считаем, сколько трезвых…
Молодые чичи аж затопали ногой от нетерпения. Полевой спросил:
– Долго будешь считать, Сашик?
Он, конечно, понимал… Я, переговорщик, тяну время. Выгадываю. Чтобы, возможно, чем-то козырнуть.
– Разве мы торопимся, командир?
– Сам сказал, им в баню надо.
Полевой засмеялся. Удачно мне ответил… А потом показал на этих двоих, что за моей спиной. Готовых к резне.
– Они очень торопятся.
Я даже не кинул вполоборота взгляд.
Я даже не кинул вполоборота взгляд. Горячие юнцы. Как не понять!.. Вот сейчас бы и выхватить ножи… И резать русских… Этих сволочей… Этой солдатни прямо на дороге попалось больше сорока рыл!.. Два, что ли, неполных взвода!.. Во как!.. Всю жизнь после этого можно гордиться. Похваляться… А когда состаришься, детям рассказать. Сорок пять их было!.. Зарезали, как барашков. А кто-нибудь льстиво поправит – нет, больше, чем сорок пять… Это больше, если два взвода!
Я, сказать честно, уже не слышал вонь этих юных нукеров… Я уже сам вонял, весь в поту. Я все-таки обернулся и похлопал одного из них по плечу. (Он отшатнулся. Весь в нервной дрожи.)
– Хорошие пацаны у тебя, командир!.. Хорошие!
Я выдал восхищенный вздох. Но (переговорщик!) продолжал свое:
– Однако, командир, твои ребята не все так торопятся, – и я мотнул головой в сторону группки бойцов, что поодаль.
Надо отдать должное части чеченцев… Как ни засиделись они в горах, как ни намерзлись у своих хилых, притаенных (от вертолетов) костров, они сейчас не схватились за ножи. Не торопились отличиться, убивая буйных пьяных, что в первом грузовике, и режа сонных, что во втором. В бою, в засаде – это бы лучше! Это бы самое оно!.. А с пьяни лучше взять деньгами, а не пьяной кровью.
– Конечно, если б настоящая засада, можно бы и дорого заплатить. Если б атака… Бой – вот дело для чеченцев достойное, – я льстил вслед за Русланом.
Я продолжал, пренебрежительно фыркнув:
– А что тут, в грузовиках?.. Чем похвастаешься, командир?.. Это же дармовщина. Это ж халява!
Я, такой нехороший, пытался принизить их удачу. И полевой, осердясь, коротко меня перебил:
–
– Но ты же БТРы взял и держишь… И бензин мой, сколько бочек… Целая колонна, – заспешил было я.
– Не-еет, Са-ашик… Не хитри… БТРы пропустим. Колонну пропустим. Твой бензин пропустим.
И он мягко улыбнулся:
– Товар – люди.
Я разозлился на его улыбку, но еще больше на самого себя. На майора Жилина, который (как вдруг оказалось) слишком уперся… увлекся в торге… не уступает майор! (А меж тем за плечами мертвяк. Который лежит на въезде!) Не-осторожное слово – и меня прикончат. Прямо здесь. Вдоль ничейной дороги… здесь даже не хоронят… Падаль!.. В кусты… Здесь все внезапно!
Я с холодком покосился на кусты. Колючки!.. И вокруг безмятежно высокая трава.
Притом что бензин чеченцы майору Жилину отдают… грузовики отдают… дорогу отдают… вот разве что солдатики в ауте.
Но что майору Жилину эти солдатики… Жаль пацанов, так и будут порезанные валяться в кустах! Не протрезвев, не проснувшись!.. А себя самого майору Жилину не жаль?
А между тем я не вояка. И однажды, в Ялхой-Мохи, едва не сгорев заживо (облитый моим же бензином), я уже сказал себе: стоп, стоп!.