— Впечатляет, не правда ли? — сказала она мягко, сама удивляясь той нежности, которую чувствовала к этому месту. — Дэвид, а почему ты продаешь «Убежище среди скал»?
— Ну, потому… потому что его содержание обходится слишком дорого.
— Что? — Диана рассмеялась.
— Я серьезно. Его содержание не оправдывает себя. Зимой я здесь не бываю, а летом у меня так много дел, что долго здесь не задерживаюсь.
— Значит, все дело в бюджете.
— Что?
— Другими словами, если бы ты проводил здесь больше времени, то издержки на дом стоили того?
— Я этого не говорил.
— Н-но это ведь так, правда? Если бы ты оставался здесь дольше, плавал в море, играл в теннис, ездил верхом, принимал клиентов…
— Эй! Потише!
— Извини, я не имею права спорить. Это твой дом, твоя жизнь…
— Правильно.
Он ответил сквозь зубы, и она поняла, что испытывает судьбу, добавив:
— Прости меня?
— Нет!
— Давай помиримся.
— Ну, ладно. Забыто. Только до тех пор, пока ты будешь молчать.
Затем Дэвид рассмеялся, и Диана тоже. Она готова была пререкаться с ним, но не видеть его замкнутым и отчужденным.
— Ди, подай мне, пожалуйста, якорь.
Снова Ди. Ее имя звучало так лично, так интимно в его устах.
— Якорь? Для чего?
— Иначе лодка уплывет по течению, пока мы будем купаться.
— Кто говорит о купании?
— Я. Ты разве не надела купальный костюм?
— Нет. Мне совсем не хочется плавать, — сказала она, глядя в темную воду вокруг лодки.
— Захочешь. Вода сейчас как молоко.
— Ладно.
— Ди, не переживай, у меня нет с собой плавок.
Он сбросил в себя брюки, потом рубашку и остался в одних трусах.
— Больше не надо, — пробормотала она нетвердым голосом.
— Разве сейчас не самая подходящая ночь, чтобы поплавать без купальных костюмов, нагишом?
— Спасибо, я останусь в лодке.
— Не советую тебе плавать в джинсах. Они слишком отяжелеют в воде.
Она собиралась снова запротестовать, но он уже подошел к краю лодки и прыгнул в воду.
— Словами не описать, как тут хорошо, — крикнул он ей из воды. — Прыгай сюда, или я стащу тебя силой.
— Нет! Я сама.
Она сняла джинсы, но оставила на себе блузку. Склонилась над водой и ее охватил страх.
— Я не могу.
Дэвид подплыл к лодке.
— Не можешь? О чем ты говоришь? Ты же хорошо плаваешь.
Она замешкалась.
— Я не умею нырять.
Дэвид минуту помолчал, потом рассмеялся.
— Это не смешно!
— А ты можешь прыгнуть в воду?
— Это немножко легче, хотя у меня сердце замирает от страха. Как только окажусь под водой, я буду бояться, что никогда не выберусь на поверхность. И потом ночью…
Она вздрогнула.
Дэвид взглянул на нее. Неправдоподобно длинные его ресницы серебрились от воды и лунного света. Если бы только он мог видеть, как она катается на лыжах! Она хватает все на лету. За два года в колледже стала настоящим мастером в этом виде спорта.
Но откуда у нее эта настоятельная потребность так выделяться в его глазах?
— Я буду совсем рядом, — заверил он ее. — Если не сможешь выплыть на поверхность, я вытащу тебя за волосы. Ну как?
— Ужасно! — Глаза Дианы округлились.
— Доверься мне, — сказал он с плутовской улыбкой. — Я буду рядом.
Немного потоптавшись на месте, она внезапно бросилась в воду и, отплевываясь, вынырнула в двух футах от Дэвида.
— Ну как?
— На твоем месте я бы забыл об Олимпийских играх, но для июльской полуночи в этих краях неплохо.
Как он и говорил, вода была чудесной, шелковистой, ласкающей кожу. Диану не пришлось долго убеждать, чтобы они поплыли к крошечному острову поблизости, ярдах в тридцати от них по течению, как сказал Дэвид.
Когда они наконец доплыли до острова, она почувствовала облегчение. Пошатываясь, Диана прошла вперед и бросилась на траву. Мокрая блузка прилипла к телу, приятно охлаждая кожу.
Дэвид сел рядом и ждал, пока она отдышится.
— Холодно? — спросил он тихо.
Она кивнула.
Он оперся на локоть и потер ее мокрые руки, стараясь их согреть. Это достаточно невинное движение заставило Диану внезапно осознать, что она женщина, а он чрезвычайно желанный мужчина.
Диана села.
— Нам пора возвращаться, — сказала она нервно.
Глупо было плыть с ним к этому островку.
— Давай подождем. Скоро отлив, и тогда течение снова будет помогать нам.
— А сколько придется ждать?
— Час. Может быть, немного больше.
— Ты ведь точно не знаешь, а? Так можно проторчать тут целую вечность.
Его рот изогнулся в нежной насмешливой улыбке.
— Ты когда-нибудь замолчишь? — сказал он спокойно. — Мы одни на острове, светит огромная луна, а ты думаешь лишь о том, когда начнется отлив.
Он осуждающе покачал головой.
Диана через силу промолчала, глядя в его томные глаза. А о чем еще ей думать, удивилась она.
Как бы прочитав ее мысли, Дэвид потянулся и, схватив ее за длинные мокрые волосы, медленно положил на траву рядом с собой. Казалось, воздух исчез. Она не могла ни дышать, ни говорить. Она ощущала только, как его руки обвились вокруг нее.
Их тела прижались друг к другу, затем он пылко поцеловал ее. Никогда до этого ни один мужчина так не целовал ее.
Неохотно приподняв голову, Дэвид посмотрел ей в глаза. Она улыбалась. Казалось, нет ничего естественнее в мире, чем находиться в его объятиях. Они могли считать свой поцелуй на прошлой неделе ошибкой, но Диана знала, что их слишком сильно влечет друг к другу и невозможно бороться с этим взаимным притяжением. Даже Дэвид с его железной волей не мог противостоять своим чувствам. Это и страшило ее, слепая беспричинная страсть. Но она заставляла ее трепетать. Диана чувствовала себя опьяненной, как никогда раньше.
Она потянулась и погрузила свои пальцы в его волосы, откинув его голову назад. Ее губы раскрылись, его рот приник к ним жарким поцелуем, растопив остатки ее сдержанности.
Она чувствовала, что его тело становится настойчивым, прижимая ее к земле всем своим телом. Длинные ноги переплелись с ее ногами.
— Диана, — прошептал он страстно, и по ее телу пробежала горячая волна. Она нежно провела пальцем по его щеке до чувственного и пылкого теперь рта, и он поцеловал кончики ее пальцев.
— Дэвид, я не понимаю этого, — беспомощно прошептала она.
— Я знаю. Уезжая в прошлое воскресенье, я был уверен, что ты для меня уже не существуешь, но, словно коварная заноза, ты так и сидишь во мне.
— Спасибо. Ты говоришь, словно я какая-то
болезнь.
— Болезнь и есть, и очень опасная вдобавок. Его глаза горели, когда он смотрел ей в лицо,
рука пробежала по ее мокрым волосам, лаская их.
— Почему именно ты? — шепотом спросил он самого себя. — Что в тебе такого особенного, что заставило меня примчаться домой на две недели раньше, чем я, намеревался, гм? Ты мне даже не
нравишься.
Его рот изогнулся в чувственной улыбке.
— Ты надоедливая болтушка, которая без спроса лезет не в свое дело. Ты слишком много говоришь и совсем не умеешь нырять.
Диана теснее прижалась к нему, завороженна его нежным шепотом.
— Вероятно, этого не понять, — ответила она. — Может быть, даже не стоит и пытаться.
Лицо Дэвида стало серьезным. Он прижал ее к своему теплому телу и целовал до тех пор, пока оба не потеряли способность думать.
Через несколько минут они забыли обо всем. Ничто не существовало помимо них. Их тела переплелись. Руки Дэвида странствовали по ее телу, не встречая никакого сопротивления. Когда его руки оказались под ее блузкой и нашли твердые набухшие груди, жар между ними перерос в пламя.
Внезапно какие-то голоса принялись шептать ей в ухо, голоса, которые она не желала слышать. Не стоило увлекаться Дэвидом. У него нет времени для любви. Он признает лишь любовные связи.