Кто его тянул за язык? Давно пора обо всем забыть, а не воскрешать в памяти ночь, когда она пришла к нему.
Дверь в служебное помещение отворилась, и вошел Томми. Один, без полицейского, неловкий и смущенный. Билли смотрел на шерифа, готовый в любую минуту сорваться. Не надо забирать Силоу! Им еще столько надо сказать друг другу! – Вы меня отпускаете? – спросила Силоу с надеждой.
– Увы, – сказал шериф с сожалением. – Просто я подумал, что, может быть, тебе надо… э-э-э… руки помыть, например, или еще что…
Он слегка покраснел. И она тоже, когда поняла, на что он намекает.
– Пойдем, я отведу тебя куда надо. А ты, Билли Боб, будь добр, сделай свои дела до того, как девочка вернется. У тебя будет достаточно времени, мне нужно еще кое-что сказать ей наедине.
– Ла-а-адно, – лениво протянул Билли Боб. – Так и быть, руки я быстро помою.
Он едва сдерживал радость, рвущуюся наружу: она вернется!
– Шутник ты, парень, – сказал Томми без тени улыбки и тут же словно забыл о его существовании. – Силоу, как ты могла? Только что звонил Рэнди; он говорит, что машина не подлежит ремонту. Разбита вдребезги.
– Я не хотела, Томми, – сказала Силоу. – Я испугалась до смерти. Зачем он повис у меня на хвосте? Если бы он…
Захлопнувшаяся дверь не позволила Билли узнать подробности погони.
Он выполнил распоряжение Томми и лег на кровать, с нетерпением ожидая возвращения Силоу. А пока было время, он размышлял.
Она стала совсем другая. До сих пор ему казалось, что она стала еще более замкнутой, непроницаемой, недоступной – особенно на людях. Восемнадцатилетняя Силоу была застенчивой, редко сердилась, но часто краснела. И какая она была ласковая, Господи! Билли Боб перевернулся на спину. Да, ласку забыть труднее всего. Теперь она стала колючей. Научилась не доверять, скрывать свои чувства. Сменила джинсы и шорты на вечерние платья, обрезала длинные волосы, раньше достававшие ей до талии.
Когда через пятнадцать минут Томми вел свою пленницу назад в камеру, он кудахтал над ней, как курица над яйцом, но уже по другому поводу.
– … без ужина? Как ты могла? Сколько уже ты не ела?
– Не помню, – равнодушно отвечала Силоу, садясь на койку со вздохом облегчения. – Я устала. Не хочу есть.
Томми терпеливо вздохнул.
– Я принесу тебе кока-колы. И еще, по-моему, у меня где-то осталось миндальное пирожное.
– Ненавижу миндальные пирожные! Но съем, – поторопилась добавить она, прежде чем Томми успел сказать что-нибудь еще.
Он принес ей нехитрое угощение и пронаблюдал, чтобы Силоу все съела. После чего он удовлетворенно кивнул и ушел, а Билли Боб и Силоу долго сидели в молчании. Было тихо. Мимо окон проехала машина, на секунду осветив фарами стену. Где-то далеко приглушенно зазвонил телефон, наверное, в здании тюрьмы. В конце концов Силоу не выдержала и поставила пустую бутылку на пол.
– Интересно, сколько сейчас времени? – спросила она и вздрогнула от неожиданно громкого ответа:
– Думаю, скоро полночь.
– Уже? Спать хочется.
Силоу нервничала. Его молчание и неподвижность угнетали ее. А он как будто не замечал этого.
– Вот не думала, идя на работу, что вечером окажусь в тюрьме, – сказала она, когда тишина стала непереносимой.
– А где ты работаешь? – спросил Билли Боб, как будто сам этого не знал.
– В Довере, в филиале банка.
– Мне казалось, – осторожно спросил он, снова касаясь их общего прошлого, – что ты хотела стать учительницей. Или я ошибаюсь?
– А, – махнула она рукой. – Детские мечты.
– Значит, – безразлично сказал он, – ты послушалась папочку?
Силоу ничего не ответила, но он знал, что чувствительно задел ее. Когда она заговорила снова, тон у нее был сердитым:
– На себя посмотри. Ты, по-моему, собирался учиться на ветеринара.
А сам?
– Ну что ж поделаешь, не смог.
– Скажи: не захотел, – произнесла она устало: ей тоже не хотелось начинать все сначала. – Если б ты захотел… Из тебя вышел бы хороший ветеринар. Помнишь, как все лето ты нянчился с жеребенком? Ты его не продал?
– Нет.
– Работаешь на ферме? Сажаешь деревья?
– Бросил. Слишком много неприятностей от такой работы. Снова повисла напряженная тишина.
– Знаешь, Билли Боб, я, пожалуй, посплю, а?..
– Ты вела себя очень глупо. Убегала от полицейского, дралась с ним. Говоришь, ты думала, что Сэм мог преследовать тебя? Зачем преследовать такую послушную дочь?
– Я не обязана давать тебе отчет! – одернула его Силоу.
– Знаю. Это давным-давно растолковал мне твой отец, – кивнул Билли Боб с холодным спокойствием.
– Пожалуйста, не начинай снова. Мы обо всем этом говорили четыре года назад. Почему бы нам…
– Четыре года назад говорили вы! Ты и Сэм Пеннингтон! А я молчал! – взорвался Билли Боб.
Он вскочил и сунул руки в карманы. Его волосы блестели даже в полутьме. Сэму не нравились его волосы, успела подумать Силоу.
– Я приходил к тебе. Все время на одно и то же место. А ты ждала. Хорошее было место, укромное, у магнолии. Никто нас не видел. А жаль.
Билли Боб шагнул к ней, не вынимая рук из карманов.
– Надо было мне сразу идти к твоему отцу, как только впервые увидел тебя тогда, на крыльце. Надо было подойти к нему и сказать: «Я пришел сюда к вам, Сэм Пеннингтон, за вашей дочерью!»
– Это бы, конечно, не помогло, – потрясла головой Силоу.
– Это бы обязательно помогло, – поправил ее Билли. – Помогло бы избежать дальнейших ошибок. Помогло бы сберечь кучу нервов и времени. Я был бы остановлен в самом начале ложного пути, – закончил он с горечью.
– Ты меня в чем-то обвиняешь? – вскочив, запальчиво крикнула она. – Ты сам во всем виноват. Ты первый начал! Ты сам меня отверг! Помнишь, тем вечером, после «У дяди Джона»?! Кто тогда первый сказал «нет»?
– А кто уехал через две недели в Мехико?
– Как будто ты не знаешь почему!
– Знаю, – ответил Билли Боб, опустив голову.
В ту ночь он пришел на условленное место. Силоу, как всегда, пришла раньше. Но на этот раз не одна, а с отцом. Эта неожиданность выбила Билли Боба из колеи. Но и сбросила с плеч огромную тяжесть.
– Я люблю ее, – сразу сказал он, едва увидел Сэма Пеннингтона.
Силоу вцепилась в него обеими руками. Молодые люди стояли перед Сэмом и ждали его слова. На одно мгновение у Билли мелькнула надежда, что все будет хорошо. Но только на одно короткое мгновение.
– Ты ее любишь. Прекрасно. А знаешь, сколько ей лет?
– Восемнадцать.
– А тебе – двадцать три. И как вы собираетесь строить свои отношения дальше?
Билли знал, как отвечать, он считал себя честным человеком.
– Мы поженимся, – с достоинством ответил он и обнял невесту за талию, не обратив внимания на легкий возглас удивления, вырвавшийся у Силоу.
Сэм кивнул головой, а потом внезапно рассмеялся.
– Недурно, – сквозь смех произнес он, – недурно, молодой человек. Без роду, без племени, без денег, без связей… Недурно придумано, мистер Уокер.
До них не сразу дошел ужасный смысл сказанного. Но когда они осознали, то одновременно запротестовали.
– Папа, ты что?! Билли не такой…
– Я люблю ее! – повторил Билли Боб и еще крепче прижал к себе Силоу, как бы желая убедиться, что его избранница принадлежит ему, а не этому человеку с холодным пронизывающим взглядом.
– Тогда у меня остается надежда, что вы сами оставите мою дочь в покое, молодой человек, – сказал Сэм Пеннингтон и отвернулся, как будто ему было тяжело смотреть на молодую пару. – Вы не сможете содержать жену. Ее ждет учеба в колледже, она не может обойтись без дорогих нарядов.