Она отворила дверь, опасаясь увидеть какую-то неприятную перемену, но увидела лишь отца, как всегда, с головой погруженного в свои чертежи. Все было так же, как до ее отъезда.
– Я вернулась пораньше, отец, – рассмеялась Элис, – в городе краем уха слышала какую-то болтовню о том, что англичане тоже собираются освоить эту территорию, что они скоро будут здесь.
Профессор не поднял головы, он производил какие-то расчеты в своих чертежах.
– Да, и я кое-что слышал об этом здесь, в Эдамленде, – усмехнулся он, – а сейчас знаю и кое-что похлеще: они здесь.
– Что? – выдохнула Элис.
– Да, – подтвердил он.
– Ты хочешь сказать, что англичане…
– Да.
– Ты хочешь сказать, что они… они не просто будут здесь, а что они уже… уже…
– Я хочу сказать, – повторил профессор, – что они здесь.
Глава третья
Внутренний голос тихо говорил Элис: прошло твое золотое время. Десять счастливых лет. А теперь спускайся с трона, принцесса.
Униженная, подавленная, Элис пыталась возразить голосу, что она единственная девушка в Эдамленде и все любят ее за это. Любили, уточнил голос.
Элис повернулась к отцу, глаза ее были полны слез. Вслух она сказала лишь:
– Но, отец, я не понимаю. Французы не могли уехать так быстро.
– В теперешней ситуации смогли. Но они перебрались всего лишь на Бреггз-Ноб. И перенесут всю начатую работу туда.
Профессор неодобрительно покачал головой.
– Слава Богу, что подземная электростанция будет продолжать работать до тех пор, пока…
– Все равно, это случилось слишком внезапно, – прервала отца Элис, – и Пьер мне никогда ничего об этом не говорил.
– Он ничего сам не знал, никто из них не знал, пока не приехал тот новый человек. Конечно, наши ребята ожидали приказа о перемещении, но когда узнали, как мало им придется продвинуться, то решили быстро собраться и уехать немедленно, чтобы не пришлось этой ночью ютиться всем в этих тесных бараках. Ну, зачем же такой несчастный вид, девочка моя? Ты сможешь навестить их, когда захочешь.
– А сейчас все по-другому. Ведь помнишь, когда уезжали немцы, мы устраивали прощальную вечеринку?
– Но ведь тогда многие из них возвращались обратно в Германию, эти же переехали лишь на несколько миль.
Слова отца не до конца убедили Элис. Она все еще не могла поверить, что в считанные часы все ее парни уехали, и другие уже заняли их место.
Бараки казались пустыми. А что делают англичане после окончания работы? Наверное, коллекционируют марки или занимаются чем-нибудь в этом роде. Она не услышала ни звука граммофона, ни гула голосов, ни пения.
– А ты уже видел их начальника? – спросила Элис.
– Нет, он еще не приехал.
– То есть он тогда не приехал, – предположила она.
– А что? – прищурился профессор. – Он что, приехал с тобой?
– Нет, нет, – поспешила ответить Элис.
По ее мнению, незнакомец не мог быть их начальником.
– Папочка, – предложила она, – давай сегодня поужинаем дома вдвоем.
– Не думаю, что это удобно, Элис, ведь сегодня их черный вечер. Приезжие могут расценить наше отсутствие как знак неуважения.
– Ну, давай побудем вдвоем, отец. Ты ведь всегда хотел, чтобы я немного «одомашнилась».
– По-моему, ты неудачно выбрала время, детка. Не забывай – приехала новая смена.
– Нельзя все откладывать на завтрашний день, – настаивала Элис.
– Почему? – Профессор внимательно посмотрел на девушку. – Ты о чем-то хочешь мне рассказать или что-нибудь для меня привезла?
– Нет, – призналась она, жалея, что ничего не привезла отцу, – но ведь я могу что-нибудь быстренько приготовить…
– Представляю, что ты можешь приготовить. Нет, моя дорогая, хоть дело и не в этом, но я с удовольствием отведал бы сегодня ростбифа.
Элис прибегла еще к одной попытке.
– Знаешь, у меня просто ужасно болит голова.
– Ну, как же еще она у тебя может болеть, если ты и есть ужасная девчонка, – с улыбкой заметил профессор, проницательно глядя на дочь: на этот раз он не попался на ее хитрость.
– Папа!
– Это правда! Ведь ты так долго была здесь маленьким абсолютным монархом, что мысль о том, чтобы спуститься с небес на землю, для тебя невыносима. А теперь придется спуститься! Англичане совсем другие, Элис, у них каждый человек знает свое место.
– И женщина должна знать свое место, – с горечью добавила Элис.
– Как тебе угодно, но мне кажется, это больше относится к детям. А ты еще совсем ребенок и ведешь себя соответственно.
– А как я себя веду?
– Как избалованный и ревнивый ребенок, как маленький собственник. Ты уже видела этого парня, не так ли?
– Какого еще парня?
– Ты знаешь, кого я имею в виду. Начальника, Беркли Уолша.
– Насколько я знаю, я не знакома ни с каким Беркли Уолшем.
– Я тоже не знаком, но сейчас обязательно познакомлюсь. И тебе советую сделать то же самое. В нашем маленьком лагере тебе псе равно никак не избежать встречи с ним.
– А я и не собираюсь прятаться от него, – насупилась Элис.
– Но собираешься дуться, – кивнул профессор. – О, похоже, созывают к чаю. Пошли, радость моя.
Элис на минуту задумалась. Она знала, что профессор был прав. В поселке длиной сорок футов, с населением в сорок два человека, спрятаться было невозможно.
Расправив плечи, Элис последовала за отцом в столовую. В огромной палатке стояли два стола, большой и маленький. За большим столом всегда сидели «мальчики», а за маленьким – начальники участков, профессор и Элис.
За большим столом сегодня собралось много народу. Наверное, вновь приехавшая смена еще не начинала работу, и все вахты сейчас были вместе.
Тридцать пять пар глаз изучали Элис. Тридцать шесть, считая повара, тридцать восемь, включая двух мужчин, уже сидящих за маленьким столом.
– Ланс Доббс, инженер, – представился один из них, приподнявшись и ослепительно улыбаясь.
– Пол Джессо, инженер, – улыбнулся другой.
Незнакомца здесь не было. Элис сразу это заметила, даже не рассматривая людей, сидящих за большим столом. Его не было! Вероятно, Беркли Уолш вообще не будет жить в лагере. Просто приезжий начальник. Это надо уточнить.
– Но…
– Барк не выйдет к чаю, – сказал Ланс Доббс профессору, – он только что приехал; думаю, он поел в городе. Барк просил передать, что увидится с вами за ужином.
– Барк? – удивилась Элис.
– Беркли Уолш, начальник, мы называем его просто Барк.
– А как он, больше лает, чем кусает? – усмехнулся мистер Эннан, поглощая огромный кусок пирога.
– Нет, – ответил Доббс, тоже жуя, – именно его укусов стоит поберечься.
– А это моя дочь Элис, – представил профессор.
– О, мы знаем, – расплылся в улыбке Доббс.
Пол Джессо добавил:
– Мы все знали.
– Не говорите только, что еще в Англии вы слышали о единственной девушке с холмов, – запротестовала Элис.
– Элис из Эдамленда известна всему начальству, – ухмыльнулся Ланс, – мы узнали о вас в первый же день нашего прибытия.
– Ну и что же вам сказали обо мне? – потребовала Элис.
Теперь, кажется, она поняла, почему Беркли невзлюбил ее с самого начала.
– Что на горе живет белокурая принцесса, – сказал Пол, – что она достаточно хорошенькая, чтобы сравниться с любой красоткой из большого города, ну а в этом уединенном месте из-за нее страдает не один десяток мужских сердец.
– Я полагаю, Элис, – заметил профессор шутливо, – тебе следует принять вызов.
Однако первый раз в жизни Элис нисколько не обрадовалась своему особенному положению. Привыкшая быть центром вселенной, девушка сейчас хотела бы незаметно ускользнуть и не привлекать к себе ничьего внимания.