И пришла тут зима серебрянка.
Занесло и дороги, и поле
Город венов, а те веселиться
Стали, радуясь новой победе
И зиме, что пришла к ним на помощь,
И руянам, союзникам верным,
Что не бросили братьев по крови.
Весть о победе
Через день снова Лада-Светлена
Прибежала в доспехах к Никлоту,
Тонкоталая, в панцире крепком,
В облегающей плотной кольчуге
И в шеломе со свастикой жёлтой,
Означающей солнце — Даждьбога.
Любовался Никлот юной девой:
Хороша, и пригожа, и ладна!
Как Магура, прекрасна собою!
И из лука стреляет отрадно,
И владеет мечом и секирой,
Вот себя на стенах не жалеет.
И за это бранит ее старый
Не со зла, от любви, как умеет.
Но Светлена, обнявши Никлота,
Рассказала ему, что из Ретры
Весть пришла о победе венетов,
Что разгромлены там иноверцы.
Лютичи ждут из Дубина слова,
Может, войском прийти к ободритам
И помочь им?
Пусть скажет князь мудрый?
Дева милая, слово сказавши,
Протянула прапрадеду свиток,
Что принёс в город тайный лазутчик,
И ушла, шлем держа горделиво.
Вызвав русса, пришедшего с Ретры,
Старый мудрый Никлот слово молвил.
Он сказал, что огромною силой
Латиняне стоят у стен града,
И что лютичам лучше покамест
Подождать до весны, так надёжней,
Силы тёмных убавятся в зиму,
И тогда войско лютичей смело
Может к Дубину маршем железным
Подступить в сраженье жестоком
Вместе с армией дубинцев стойких,
Уничтожить пришельцев ослабших.
И, сказав своё слово, князь венов
Повелел воину в Ретру обратно
Побыстрее идти лесом тёмным,
Чтобы лютичи ждали приказа
И зимой под Дубин не спешили,
Всё решится весною. Зимой же
Силы копят и пусть отдыхают,
А когда приготовиться к битвам –
От него они скоро узнают.
Волки
Зимней ночью морозной дубраву
Осветил свет звезды восходящей,
Её не было на небосклоне,
Но она родилась в чёрном небе.
Та звезда своим светом открыла
Время новых побед и свершений
Для Руси и для венов Поморья.
Её яркий восход увидали
И волхвы, и служители Мары.
Если первые руки подняли
К Сварге вечной и гимны запели,
То вторые от страха дрожали
И к хозяину духом нетленным
Устремились спросить: что им делать?
И от тёмного демона смерти,
От того, кто небесный порядок
Рушит мыслью своею холодной,
Получили наказ и надежду,
Он звезду погасить обещал им,
Свет защиты и вечности руссов,
А рабы его в капище тайном
Уничтожат кострище Даждьбога,
Если свет вечной жизни погаснет,
То звезда не поможет венетам,
Её свет будет литься напрасно,
Его русские земли не примут.
И направили чёрные маги
В зимний бор свое воинство злое.
В конце зимнего злого Лютеня
Среди дикой дубравы из снега
Белый волк встал огромный, встряхнувшись,
Он поднял свою голову к звёздам
И завыл, созывая собратьев.
На призыв князя белого стая
Собралась у могучего дуба
И пошла вслед за ним по дубраве,
Повинуясь законам природы.
А вожак их за серой совою
Наблюдал, что над лесом парила,
И за птицей летящей вёл стаю
Напрямую сквозь снег и заносы.
Наконец, птица серая села
На вершину дубка у поляны,
И под дерево звери собрались,
Обступив вожака плотным кругом.
Белый волк, зарычав, дал команду,
Всем быть здесь и призыв его слушать.
Сам же он побежал быстрой рысью
По поляне к тропе неприметной
И, присев, стал «гостей» дожидаться,
О которых поведали совы.
Вот вдали он увидел идущих
По тропинке людей среди леса
И, подумав, решил, что поляна
Станет местом расправы с врагами.
«Пусть выходят из чащи пришельцы,
Нарушители тайной границы,
На поляне на дуб не взберёшься.
Молодцы всё же сумрака птицы:
Отследили гостей в тёмной ночи,
Дали вовремя знак волчьей стае.
Впереди серых схватка ждёт злая,
Да поможет волкам друг их леший».
Скрылся волк от людей за кустами,
А пришельцы поляною снежной
Зашагали, вокруг озираясь.
Было их больше сотни с конями,
На которых тюками лежали
Одеяла, тулупы, палатки
И оружие странников леса.
Вот почуяли кони из чащи
Запах хищника и испугались,
Стали ржать и не слушать вожатых,
Суета началась на поляне.
Люди сгрудились в кучу, их крики
Долетали до стаи в засаде.
В этот миг вой раздался зовущий,
И стремглав на пришельцев помчались
Серой массой хранители леса.
Завязалась жестокая схватка,
Снег окрасился алою кровью,
Раздались крики помощи, ржанье,
Шелест стрел, звук тетив арбалетов…
И свирепое волчье рычанье.
Над поляной, где битва кипела,
Где сражалась с пришельцами стая,
Вились ястребы, филины, совы,
С высоты на людей нападая.
Клювы, когти без промаха били
По глазам и по лицам слуг Мары,
Не давая кинжалам их острым
Поражать серых братьев по лесу.
Только белый с врагами не дрался,
В стороне он сидел, наблюдая,
Своего дожидался он мига,
Встречи с чёрным, кто знает дорогу.
И дождался. Волк белый увидел,
Кто владеет и силой, и волей,
Кто удары наносит лишь словом,
Серых воев на смерть обрекая.
Вот глазами враги повстречались,
Оба полные воли и силы,
И, пробившись сквозь свалку друг к другу,
В поединке столкнулись смертельном.
Маг направил на белого жезл свой
И кричал, надрываясь, заклятья,
Но удар волк сдержал силой Света,
Грудью сбив, он подмял человека,
А потом его зубы на горле,
Тихо щелкнув, капканом сомкнулись.
Бой кровавый закончился скоро,
Победили венедские волки.
И на место сражения вышел
Властелин леса тёмного — леший.
Был он сед, был огромен и страшен,
Но был взгляд у него простодушный.
Он волков гладил лапой мохнатой,
Поздравляя с победою трудной.
Вскоре к лешему волки пригнали
Лошадей перепуганных вьючных
И поляну покинули дружно,
Отступив за подлесок дремучий.
Только Белый с хозяином леса
Вглубь дубравы пошел по тропинке,
А метель бор снегами покрыла,
Схоронив след борьбы и след крови.
Подойдя к храму тайному, Белый
Через низкий заплот перепрыгнул
И поднялся венетом могучим
В тёплой шубе и шапке из меха.
Вместе с лешим вошёл он в храм древний
И огню поклонился святому,
А потом, оглядев лица магов,
Обратился к телам их застывшим:
«Братья крови, вы знаете сами,
Как мы храм защищали сегодня.
Ваши души сражаются в Сварге
Здесь мы справимся, будьте спокойны».
Тревоги Никлота
Долго тянутся зимы у венов,
Снегопады сменяют метели.
И морозы, и сильные ветры
Дуют с моря и с запада злого.
Трудно в зиму христьянам в палатках,
Косят их и болезни, и стрелы,
Что летят со стен Дубина часто.
И запасы еды оскудели,
Не проходят в лесу караваны,
Забирают себе их венеты.
Зато в городе песни и радость,
В нем есть всё: там тепло. Там воспеты
Боги Света, заступники венов,
Там танцуют, поют, веселятся.
Ободритам не страшны морозы,
Ни ветра с моря зимнего злого,
Они дома — и что им бояться.
Вот проходит зима-серебрянка,
Наступает Ярило на землю,
Начинают снега таять дружно,
И ручьи зажурчали средь камней,
И морская вода посветлела,
Стали птицы слетаться на берег:
Чайки, лебеди, утки, гагары
И грачи с южных стран прилетели,
Подымая галдёж на проталах.
Прогремел славный праздник весенний –
Комоядцы и живой, и весёлый.
Полыхая кострища дымились,
В них сжигали врагов ободриты:
Зло вселенское, Тьму и болезни,
Все, что жизни мешает привольной.
Снова в городе шли хороводы
И раздольные песни звучали.
Люди славили в гимнах свободу,
И богов, и прапрадедов древних,
Что на помощь пришли в год лишений,
В трудный час наступления Нави.
Но на сердце у старого вена
С каждым днём становилось тревожней,
Видел он, что редеют паписты,
Что убавилось спеси у тёмных.
Но терзало предчувствие князя.
Было ясно, что войско латинов
Не спешит уходить восвояси
И надеется герцог на что-то.
С этой мыслью Никлот к Светояру
Подошёл рано утром до свету
И сказал ему, что крестоносцы
Ждут поддержки из курии Папской,
Там давно кардиналы решили
Двинуть свеев в Поморье весною.
«Надо всё разузнать о Сегтуне,
Свеи могут свалиться внезапно
И опять обложить крепость с моря.
Нам руяне тогда не помогут,
Флот у свеев сильней, чем у данов,
Да и войско у них волей крепче
И числом превосходит бургунцев».
Так сказавши, Никлот князя обнял
И добавил, что город в осаде
Простоять может год, может больше,
Но надёжнее было б без свеев
Обойтись в это лето венетам.
Светояр же, узнав от Никлота,
Что король войско свеев готовит,
Стал лазутчиков верных надёжных
Посылать на границы Поморья,
И следить, чтобы свеи внезапно
Не пристали к Дубину, как даны.
В свою очередь стали руяне
На своих кораблях крутобоких
Уходить от столицы в разведку,
Их лодьи уносились как птицы,
Парусами и скрипом уключин,
Белых чаек и крачек пугая.
Вот и Кветень прошел незаметно,
Наступило пригожее время,
Время ласковых ветров с заката,
Чистых гроз и цветения вишен.
На лугах снова травы поднялись,
Заиграли на солнце листвою
Золотистой святые березы,
И туманы над тёплой водою,
Потекли свежим ветром гонимы,
Вызывая сомненья и страхи
У христьян, что держали в осаде
Дубин-град — ободритов столицу.
И они, выходя на молитву,
По утрам, озираясь, вздыхали…
Им казалось, что боги венетов
На них смотрят с небес, как на жертву,
Что должны принести ободриты
В честь таинственных
Праздников Прави.
Только герцог один был уверен,
Что война принесёт его войску
В это лето удачу и славу.
Королинг знал, что скоро прибудут
Корабли из туманной Сегтуны
И, руян победивши на море,
Снова цепью железной блокаду
Восстановят, как было под осень.
И поэтому герцог готовил
Две высокие новые башни,
Что должны подступить под ворота
И сломить волю венов к победе.
Но не знал полководец упрямый,
Что и Дубин ждёт воинство свеев,
Что руяне готовятся встретить
Чёрных конунгов битвой на море.
Они все как один днём и ночью
Укрепляли щитами из кожи
Свои быстрые юркие лодьи
И готовили зелье к баллистам,
Также крюки и длинные копья.
Только, видя их пыл, ободриты
Про себя братьев крови жалели,
Они знали, как трудно придётся
В битве с флотом Сегтуны руянам.
Боевых кораблей конунг свеев