- Нужно сразу же кого-нибудь назначить. Чем дольше откладывать, тем больше желающих.
- Ох уж эти покровители и протеже! - вздохнул премьер-министр. - В каждом таком случае приобретаешь одного сомнительного друга и дюжину рьяных врагов. Никто так не помнит зла, как претендент, которому отказали в должности. Но вы правы, Чарльз, надо срочно кого-нибудь назначить, особенно в связи с осложнениями в Марокко. Насколько я понимаю, герцог Тавистокский хотел бы определить на это место своего четвертого сына, лорда Артура Сибторна. Мы кое-чем обязаны герцогу.
Министр иностранных дел выпрямился в кресле.
- Дорогой друг, я хотел предложить то же самое. Лорду Артуру сейчас в Танжере будет лучше, чем...
- Чем на Кавендиш-сквер? - не без лукавства спросил шеф, чуть приподняв брови.
- Чем в Лондоне, скажем так. У него достаточно такта, он умеет себя вести. Он был в Константинополе у Нортона.
- Значит, он говорит по-арабски?
- Кое-как, зато по-французски отлично.
- Кстати, раз уж заговорили об арабах. Вы читали Аверроэса?
- Нет, не читал. Я думаю, что лорд Артур - отличная кандидатура во всех отношениях. Пожалуйста, распорядитесь насчет этого без меня.
- Конечно, Чарльз, о чем речь. Еще что-нибудь сделать?
- Да нет, как будто все. Я в понедельник буду.
- Надеюсь. За что ни возьмись, вы необходимы. "Таймс" опять поднимет шум из-за истории с Грецией. Эти авторы передовых статей - вполне безответственные люди. Пишут чудовищные вещи, и нет никаких возможностей опровергнуть их. До свидания, Чарльз! Почитайте Порсона!
Он пожал больному руку, щегольски помахал широкополой шляпой и вышел из комнаты тем же упругим, энергичным шагом, каким и вошел.
Лакей уже распахнул огромную двустворчатую дверь, чтобы проводить высокого посетителя до экипажа, когда из гостиной вышла леди Чарльз и дотронулась до его рукава. Из-за полузадернутой бархатной портьеры выглядывало бледное личико, встревоженное и любопытное.
- Можно вас на два слова?
- Конечно, леди Чарльз!
- Надеюсь, я не буду слишком навязчивой. Я ни в коем случае не переступила бы рамки...
- Ну что вы, дорогая леди Чарльз! - прервал ее премьер-министр, галантно поклонившись.
- Вы можете не отвечать, если это секрет. Я знаю, что лорд Артур Сибторн подал прошение на должность в Танжере. Могу ли узнать: есть у него какая-нибудь надежда?
- Должность уже занята.
- Вот как?!
Оба женских личика - и то, что было перед премьером, и то, что скрывалось за портьерой, - выразили крайнее огорчение.
- Занята лордом Артуром.
Премьер-министр засмеялся собственной шутке и продолжал:
- Мы только что решили это. Лорд Артур едет через неделю. Я рад, что вы, леди Чарльз, одобряете это назначение. Танжер - интересное место. На память сразу приходят Екатерина из Брагансы и полковник Кирк. Бэртон неплохо писал о Северной Африке. Надеюсь, вы извините меня за то, что покидаю вас так скоро: я сегодня обедаю в Виндзоре. Думаю, что у лорда Чарльза дело идет на поправку. Иначе и быть не могло с такой сиделкой.
Он поклонился, сделал прощальный жест и спустился по ступенькам к своему экипажу. Леди Чарльз заметила, как, едва отъехав от подъезда, он погрузился в какой-то роман в бумажном переплете.
Она раздвинула бархатные портьеры и вернулась в гостиную. Дочь стояла у окна, залитая солнечным светом, высокая, хрупкая, прелестная; черты ее лица и фигура чем-то напоминали материнские, но были тоньше и легче. Золотой луч освещал ее нежное аристократическое лицо, играл на льняных локонах, а желто-коричневое, плотно облегающее платье с кокетливыми бежевыми рюшами отливало розовым. Узкая шифоновая оборка обвивалась вокруг белой точеной шеи, на которой, как лилия на стебле, покоилась красивая голова. Леди Ида сжала тонкие руки и с мольбой устремила свои голубые глаза на мать.
- Ну что ты, глупышка! - проговорила почтенная дама, отвечая на молящий взгляд дочери. Она обняла ее хрупкие покатые плечики и привлекла к себе. Совсем неплохое место, если ненадолго. Это первый шаг в его дипломатической карьере.
- Но это ужасно, мама, через неделю! Бедный Артур!
- Нет, он счастливый.
- Счастливый? Но мы ведь с ним расстаемся.
- Не расстаетесь. Ты тоже едешь.
- Правда, мамочка?!
- Да, правда, раз я сказала.
- Через неделю?
- Да. За неделю можно многое сделать. Я уже распорядилась насчет trousseau [приданое(франц.) ].
- Мамочка, дорогая, ты ангел! А папа что скажет? Я так боюсь его.
- Твой отец - дипломат.
- Ну и что?
- А то, что его жена не менее дипломат, но это между нами. Он успешно справляется с делами Британской империи, а я успешно справляюсь с ним. Вы давно помолвлены, Ида?
- Десять недель, мама.
- Ну вот видишь, пора венчаться. Лорд Артур не может уехать из Англии один. Ты поедешь в Танжер как жена посланника. Посиди-ка здесь на козетке, дай мне подумать... Смотри, экипаж сэра Уильяма. А у меня и к нему есть ключ. Джеймс, попроси доктора зайти к нам!
Тяжелый парный экипаж подкатил к подъезду, уверенно звякнул колокольчик. Мгновенье спустя двери распахнулись, и лакей впустил в гостиную знаменитого доктора. Это был невысокий, гладко выбритый человек в старомодном черном сюртуке, с белым галстуком под стоячим воротничком. Ходил он, подав плечи вперед, в правой руке держал золотое пенсне, которым на ходу размахивал, вся его фигура, острый прищуренный взгляд невольно заставляли подумать о том, сколько же всевозможных недугов исцелил он на своем веку.
- А, моя юная пациентка! - сказал сэр Уильям, входя. - Рад случаю осмотреть вас.
- Да, мне хотелось бы посоветоваться с вами относительно дочери, сэр Уильям. Садитесь, прошу вас, в это кресло.
- Благодарю вас, я лучше сяду здесь, - ответил он, опускаясь на козетку рядом с леди Идой. - Вид у нас сегодня гораздо лучше, не такой анемичный, и пульс полнее. На лице румянец, но не от лихорадки.
- Я себя лучше чувствую, сэр Уильям.
- Но в боку у нее еще побаливает.
- В боку? Гм... - Он постучал пальцем под ключицей, поднес к уху трубку стетоскопа и, наклонившись к девушке, пробормотал: - Да, пока еще вяловато дыхание... и легкие хрипы.
- Вы говорили, что хорошо бы переменить обстановку, доктор.
- Конечно, конечно, разумная перемена может быть полезной.
- Вы говорили, что желателен сухой климат. Я хочу в точности исполнить ваши предписания.
- Вы всегда были образцовыми пациентами.
- Мы стараемся ими быть, доктор. Так вы говорили о сухом климате.
- Правда? Я видимо, запамятовал подробности нашего разговора. Однако сухой климат вполне показан.
- И куда именно поехать?
- Видите ли, я лично считаю, что больному должна быть предоставлена известная свобода. Я обычно не настаиваю на очень строгом режиме. Всегда есть возможность выбрать: Энгадин, Центральная Европа, Египет, Алжир - куда угодно.
- Я слышала, что и Танжер рекомендуют.
- Конечно, климат там очень сухой.
- Ида, ты слышишь? Сэр Уильям считает, что ты должна ехать в Танжер.
- Или в любое другое...
- Нет, нет, сэр Уильям! Мы чувствуем себя спокойно, только когда подчиняемся вашим предписаниям. Вы сказали Танжер? Ну, что же, попробуем Танжер.
- Право же, леди Чарльз, ваше безграничное доверие мне весьма льстит, Не знаю, кто бы еще с такой готовностью пожертвовал своими желаниями и планами.
- Сэр Уильям, вы опытный врач. Это нам хорошо известно. Ида поедет в Танжер. Я уверена, это принесет ей пользу.
- Не сомневаюсь.
- Но вы знаете лорда Чарльза. Он подчас берется судить о болезнях с такой же легкостью, как если бы речь шла о решении государственного дела. Я рассчитываю на то, что вы проявите с ним твердость.
- Пока лорд Чарльз оказывает мне честь и считается с моими советами, я убежден, он не поставит меня в ложное положение, отвергнув это предписание.
Баронет поиграл цепочкой от пенсне и сделал рукой протестующий жест.
- Нет, нет, но вам следует быть особенно настойчивым в отношении Танжера.
- Если я пришел к убеждению, что для моей молодой пациентки наилучшее место - Танжер, я, разумеется, не намерен его менять.
- Конечно.
- Я поговорю с лордом Чарльзом сейчас же, как только поднимусь наверх.
- Умоляю вас.
- А пока пусть она продолжает назначенный курс лечения. Я уверен, что жаркий воздух Африки через несколько месяцев полностью восстановит ее энергию и здоровье.
С этими словами он отвесил учтивый, несколько старомодный поклон, который играл немаловажную роль в его усилиях сколачивать десятитысячный годовой доход, и мягкой походкой человека, привыкшего проводить большую часть времени у постели больных, пошел за лакеем наверх.
Как только над дверью задернулись красные бархатные портьеры, леди Ида обвила руками шею матери и нежно прильнула головой к ее груди.
- Ах, мамочка, ты настоящий дипломат!
Но выражение лица леди Чарльз напоминало выражение лица генерала, только что завидевшего первый дымок пушечной пальбы, а не человека, одержавшего победу.
- Все образуется, дорогая, - сказала она, с нежностью глядя на пышные желтые пряди волос и маленькое ушко дочери. - Впереди еще много хлопот, но я думаю, что уже можно рискнуть заказать trousseau.
- Ты у меня такая бесстрашная!
- Свадьба, конечно, будет тихой и скромной. Артур должен сейчас же получить разрешение на брак. Вообще-то я не одобряю поспешные браки, но, когда джентльмен отправляется на выполнение дипломатической миссии, это объяснимо. Мы можем пригласить леди Хильду Иджкоум и Треверсов, а также супругов Гревилл. Я убеждена, что премьер-министр не откажется быть шафером.
- А папа?
- Ну, конечно, он тоже будет, если почувствует себя лучше. Дождемся, пока уедет сэр Уильям. А пока я напишу записку лорду Артуру.
Через полчаса, когда стол был уже усеян письмами, написанными мелким смелым почерком леди Чарльз, хлопнула входная дверь, и с улицы донесся скрип колес отъезжающего экипажа доктора. Леди Чарльз отложила в сторону перо, поцеловала дочь и направилась в комнату больного. Министр иностранных дел лежал, откинувшись на спинку кресла, лоб его был повязан красным шелковым шарфом, а ступня, похожая на огромную луковицу - она была обмотана ватой и забинтована, - покоилась на подставке.
- Мне кажется, пора растереть ногу, - сказала леди Чарльз, взбалтывая содержимое синего флакона замысловатой формы. - Положить немного мази?
- Несносный палец! - простонал больной. - Сэр Уильям и слышать не желает о том, чтобы разрешить мне встать. Упрямый осел! Он явно ошибся в выборе профессии, я мог бы предложить ему отличный пост в Константинополе. Там как раз ослов не хватает.
- Бедный сэр Уильям! - рассмеялась леди Чарльз. - Чем это он умудрился так рассердить тебя?
- Такое упорство, такая категоричность!
- По поводу чего?
- Представь, он категорически утверждает, что Ида должна ехать в Танжер. Декрет подписан и обсуждению не подлежит.
- Да, он говорил что-то в этом роде перед тем, как подняться к тебе.
- Вот как?
Он медленно окинул жену любопытным взглядом. Лицо леди Чарльз выражало полнейшую невинность, восхитительное простодушие, какое появляется у женщины всякий раз, когда она пускается на обман.
- Он послушал ее, Чарльз. Ничего не сказал, но лицо его стало мрачно.
- Совсем как у совы, - вставил министр.