Алиса разжала пальцы и внимательно разглядела стрекозу. Потускневшие камни в черной, будто траурной, оправе. И все же эта мертвая стрекоза оказалась «говорящей»: девушка узнала ее. Впервые она увидела брошь в метро, в тот день, когда ехала на встречу к писателю. Алиса вспомнила, что та привлекла ее внимание раньше хозяйки, к чьей пышной груди была приколота. Слишком уж приметной показалась. Алиса вспомнила, как спохватилась, что неприлично так долго рассматривать кого-то, и отвела глаза. Но при этом мельком скользнула взглядом по хозяйке броши. И… поспешно зажмурилась. А потом все же открыла глаза, чтобы убедиться, что не ошиблась. Женщина смотрела на нее в упор, не мигая. И Алиса тогда еще подумала, что третья встреча отнюдь не случайна.
XI
Виктор приехал через сорок минут. По его лицу, раскрасневшемуся и взволнованному, словно у идущего на первое свидание юнца, стало понятно, что припас он для Инги приятное известие, которое и его самого приводит в радостное возбуждение. Волосы были взъерошены сильнее, чем при встрече в кафе. И на этот раз не потому, что были так уложены специально, а потому, что Виктор, вероятно, по дороге нервно, не отдавая себе в этом отчета, то и дело ерошил их рукой. Одет он был по-прежнему в светлую водолазку и темно-синие джинсы. В руках держал небольшую сумку для ноутбука.
Поприветствовал дам, отпустив Любе такую обворожительную улыбку, что женщина залилась вдруг краской. Инга, заметив это, подивилась про себя: подругу уже давно ничем нельзя было смутить. Разве что застать неприбранной, что казалось невозможным. Естественный румянец и смущение будто скинули хозяйке квартиры сразу десяток лет, а то и два. Бросив на расшнуровывающего летние туфли гостя тайный взгляд, в котором проскользнул женский интерес, смешанный с сожалением, что этот привлекательный мальчик годится ей почти что в сыновья, Люба грудным голосом произнесла:
– Прошу вас на кухню! Чай? Кофе? Или, может, что покрепче? У меня есть отличный коньяк…
– Нет, спасибо, коньяк не могу, – поднял на хозяйку смеющиеся глаза Виктор. – Я за рулем. А вот, пожалуй, от чая бы не отказался.
– Черный, зеленый, жасминовый, травяной, земляничный… – начала перечислять Люба под тихий смех Инги.
– Зеленый, – прервал ее Виктор и, тоже еле сдерживая смех, переглянулся с Ингой.
– На мою подругу ты произвел сильное впечатление, – шепнула ему, когда Люба, распрямив плечи больше, чем обычно, отправилась на кухню готовить угощение.
– Я не нарочно, – повинился он, ничуть при этом не смутившись.
– Врешь! Ты очень хочешь ей понравиться, потому что тебе от меня что-то нужно.
– Связался с ясновидящей, – притворно вздохнул Виктор. – Насквозь видишь.
– Я не рентген – просвечивать тебя до костей, – усмехнулась Инга. – Пойдем, расскажешь, в чем дело.
Виктор не сорил ненужными словами, начиная издалека, с присказками, расшаркиваниями и прочей мишурой, облекающей его просьбу в красивую обертку. Он сделал глоток чаю, приготовленного для него хозяйкой, поставил чашку на стол и, подняв глаза на замерших в ожидании женщин, сказал:
– Я хочу дописать начатую книгу. И мне нужна помощь хорошего консультанта.
Инга, услышав такое заявление, не выказала никакой реакции, но Люба расплылась в любезно-радостной улыбке, выражавшей, должно быть, готовность помочь Виктору в чем угодно.
– Со своей стороны я приложил бы все усилия для того, чтобы помочь Инге.
– Как? – не выдержала та. – Тебе что-то стало известно об этой исчезнувшей девушке, Алисе? Она написала?
– Нет. Но я получил сообщение от ее мужа. Он дал свой номер телефона и попросил связаться, – торжественно объявил Виктор, и сразу стало ясно, что именно этой «приманкой» он и собирался козырять.
– Не работает, Витя, – вздохнула Инга.
– Что «не работает»? – не понял писатель, глядя на нее.
– Твой козырь, – сказала Инга. – Муж Алисы звонил мне раньше. Удивляюсь, что тебе еще не позвонили из полиции с вопросами, ведь известно, что девушка ушла на встречу с тобой.
– Думаю, еще позвонят, – развел руками Виктор, нисколько не выказывая или стараясь не показать огорчения тем, что его новость не произвела фурора.
– Витя, дела тут обстоят гораздо серьезней, чем просто желание написать книгу, – сказала Люба и, поняв, что допустила бестактность, охнула и умоляюще сложила руки перед грудью. – Ой, я не так выразилась. Конечно, книга – это очень важно и…
– Люба, вы правы, книга – это не настолько серьезное дело, как исчезновение девушки, – ответил Виктор с такой теплотой и одновременно сочувствием в голосе, что хозяйка с облегчением перевела дух и вновь заулыбалась. – И не серьезней ситуации, в которую попала Инга. В первую очередь я хотел бы помочь моей давней подруге…
Взгляд со значением на Ингу, легкий поклон в сторону Любы. Да, предположение Инги, что Лучкин сейчас вовсю пользуется талантом очаровывать, оказалось верным. Он скрывал его до поры до времени, будто выжидал подходящий момент, когда «акции» подскочат в цене. И теперь умело манипулировал ими, вкладывая лишь в выгодные дела и тем самым приумножая свои капиталы.
– Ты ведь не откажешься от моей помощи? – спросил он с такими интонациями, которые размягчили бы даже сталь.
– Не откажется! – торопливо за подругу ответила Люба и сделала незаметно для Виктора большие глаза, показывая тем самым Инге, чтобы та и не вздумала протестовать.
– Люба! – упрекнула подругу девушка. Она не любила, когда не оставляли ходов. За помощью к Виктору она сама обратилась сегодня утром. Но все же соглашаться так поспешно не собиралась. И не потому, что ей нравилось, чтобы ее упрашивали и уговаривали. Лучкин, помогая ей, сам подвергался опасности, и она ему об этом сказала раньше. Стоит ли книга такого риска? Или он подобен журналистам, за сенсационным материалом готовым лезть хоть на поле боя под снаряды, хоть в жерло вулкана, хоть вести репортаж на фоне надвигающейся волны цунами? Безумец! Во-вторых, сотрудничество с Виктором опасно было еще и тем, что на него обязательно выйдут полицейские. Муж Алисы, Майка, а там – семья, Алексей. Инге совсем не хотелось, чтобы ее обнаружили сейчас! А в-третьих… Взгляд Виктора ее неожиданно смутил, и поэтому она разозлилась.
– Интересно, как ты собираешься мне помогать? – раздраженно бросила она, отводя глаза и с нарочитым вниманием принимаясь разглядывать узор на заварочном чайнике.
– Могу быть твоими ногами, ушами, глазами, – не смущаясь, выдал Виктор. – Ты сама сказала, что тебе опасно встречаться с людьми. Плюс не хочешь, чтобы тебя сейчас обнаружили близкие. Так я могу за тебя ездить встречаться с кем угодно, с тем же мужем Алисы хотя бы. Следуя твоим инструкциям, конечно. Плюс…
Тут он сделал торжественную паузу и, глядя не на Ингу, а на Любу, будто извиняясь перед хозяйкой за то, что вмешивается в их с Ингой дружбу, сказал:
– …могу предоставить для Инги отличное убежище, где ее никто не найдет и где она будет в тишине, покое и на природе.
– В тишине, покое и на природе – не на кладбище ли случайно? – съязвила Инга.
– Нет, – не моргнув глазом ответил Виктор. – Впрочем, если оно тебе так необходимо, то тоже находится неподалеку.
Инга захохотала и захлопала, а Люба нервно улыбнулась, явно переживая за исход разговора.
– Это моя дача, – пояснил Виктор уже серьезно. – Дом со всеми удобствами в отличном живописном месте, в пятидесяти километрах от Москвы. Интернет в наличии. Я там живу, когда дописываю книгу и нуждаюсь в полном одиночестве. Я готов предоставить его тебе. А сам останусь в Москве, буду приезжать с новостями и за порцией рассказов от тебя. Продуктами и всем необходимым буду снабжать.
– Обеспечить я себя и сама могу, – гордо заявила Инга. А Люба поспешила нужным вмешаться:
– Виктор, это все отлично – то, что вы предлагаете, но, прежде чем отпускать ее туда, я тоже должна убедиться в… полной безопасности этого места, – сказала она с интонациями заботливой матери и с некоторой долей плохо скрываемой ревности. – К тому же не забывайте, я тоже помогаю.
– Конечно, конечно! – закивал, словно китайский болванчик, Виктор. – Вы, Люба, можете приезжать когда угодно и на сколько угодно. Хоть поселитесь там!
– Спасибо, достаточно того, что вы разрешили навещать Ингу.
– Погодите, я еще не согласилась!
– А у тебя есть выбор, девочка моя? – иронично изогнув бровь, осведомилась подруга. – Сама же сказала, что не знаешь, куда пойти. Брат тебя будет обязательно искать у меня. А отель – не совсем подходящее, я считаю, место.
Почему она так считает, Люба не стала уточнять.
– Ладно, только прежде мне бы хотелось встретиться с мужем Алисы.
* * *
– Она здесь была точно, – припечатал Вадим, даже не успев осмотреть квартиру сестры.
– Инга сказала тебе об этом? – спросил Алексей, робко переминаясь с ноги на ногу и не решаясь пройти дальше коридора. Из-за его спины выглядывала Лиза, которая в этом доме оказалась впервые. Судя по выражению лица девочки – любопытства, смешанного с легким разочарованием, – она ожидала от жилища старшей подруги других декораций. В ее воображении квартира Инги должна с порога «кричать» о профессии хозяйки. Девочка надеялась увидеть хотя бы пучки сушеных трав, свисающие с потолка, не говоря уж о связках мышиных черепов, лягушачьих шкурок и крысиных хвостов. Однако прихожая оказалась самой обычной, современно обставленной. В навесной потолок встроены лампочки, стены оклеены светлыми обоями, пол обычный, паркетный. Даже медвежьей шкуры на нем нет. Разочарованно поджав губки, Лиза коснулась руками обувного шкафчика, будто надеясь, что тот окажется волшебным. Но и шкафчик был самым что ни на есть обыкновенным. Занятая выискиванием примет, способных рассказать гостям о профессии ведьмы, Лиза упустила из виду, о чем говорили взрослые.
Взрослые – Вадим и Алексей – тем временем уже разулись и осматривали квартиру.
– Скажет она, как же, – фыркнул Вадим. – Но куда ей еще идти после возвращения? Домой за вещами. Во, смотри! Тут на ванной было полотенце, я его запомнил, потому что перед выходом зашел застирать испачканную мне Ванькой футболку. Инга тогда еще крикнула, что я могу использовать полотенце, брошенное на ванну…
Спохватившись, что может пропустить что-то интересное, Лиза торопливо сняла розовые, с эмблемой «Хэлло Китти» кроссовки и в белых носочках побежала по паркету следом за отцом и Вадимом. Хоть она и переживала за папочку и желала, чтобы Инга поскорей отыскалась, это не смогло умалить ее восторга от приключений. После звонка сестры Вадим и папа приняли срочное решение лететь в Москву. Лариса с Ванечкой тоже возвращались домой, а Лизу взяли и по причине того, что отец не захотел оставлять ее одну на попечении лишь домработницы, и потому, что надеялся, что дочь благодаря своим способностям сможет помочь. Последним обстоятельством девочка чрезвычайно гордилась, но одновременно боялась разочаровать взрослых, возлагающих на нее надежды.
Перелет прошел без эксцессов. Даже маленький Ванечка вел себя тихо, будто чувствовал, что взрослым хватает волнений и без его капризов. Из аэропорта поехали вначале к Вадиму домой, где оставили вещи и Ларису с Ваней, а потом уже к Инге. И хотя взрослые ее дружно уговаривали остаться у друзей дома, поесть и отдохнуть, Лиза наотрез отказалась. Ей хотелось немедленно ехать к Инге. И папочка с Вадимом уступили.
– Ощущение, что она собиралась очень быстро, – сделал вывод Вадим после того, как увидел в спальне распахнутый шкаф и брошенные на кровать брюки и свитер. Алексей молча кивнул. Он вообще последние часы был молчалив и немного заторможен, как после принятых анальгетиков. После бури наступила фаза штиля. Те, кто не знал Чернова близко, могли бы обманчиво подумать, что Алексей взял себя в руки и успокоился. И только самые близкие, как дочь, знали, что его молчаливость и видимое спокойствие вызваны тем, что Алексей находится на пределе переживаний. Лиза всю дорогу с беспокойством поглядывала на отца, не решаясь с ним заговорить. Ей вспомнилось, как сразу же после похорон мамы он стал таким вот спокойно-отрешенным. А потом… заболел так, что лежал в постели и не мог встать. Доктор сказал, что болезнь вызвана сильнейшим потрясением и нервным истощением. Горе сожгло его изнутри. Лиза помнила свой страх, что папочка уйдет следом за мамой. Именно из-за этого с ней и случилось то, что случилось, – немота. Отец и дочь были во многом похожи друг на друга – и упрямым характером, и тем, что многое переживали внутри.