— Это ваше право. Я ни в чем вас не обвиняю, мистер Анжелини. Мне известно, что в ночь гибели вашей матери вы были в Париже. — Ей также было отлично известно, что самолеты через Атлантику летают каждый час. — В мои обязанности входит составить полную картину происходящего. Вы не обязаны отвечать на мой вопрос. Но мне не составит труда получить интересующую меня информацию другим способом.
— Восемьсот тысяч долларов, плюс-минус несколько сотен, — процедил он сквозь зубы.
— Вы не в состоянии расплатиться с долгами?
— Я не бродяга и не нищий, лейтенант Даллас! — сказал он жестко. — Эта проблема будет решена довольно скоро.
— Ваша мать знала об этом?
— Я не ребенок, лейтенант, который бежит к матери, разбив коленку!
— Вы с Рэнделлом Слейдом играли вместе?
— Раньше да. Но моя сестра не одобряет этого пристрастия, и Рэнделл играть бросил.
— Предварительно наделав долгов?
Дэвид бросил на нее холодный взгляд.
— Мне об этом ничего не известно, и дела Рэнделла я с вами обсуждать не собираюсь.
«Все тебе известно», — подумала Ева, но решила пока что оставить эту тему.
— А скандал в Лас-Вегасе несколько лет назад? Вы были там?
— В Лас-Вегасе? — Дэвид взглянул на нее непонимающе.
— Что-то связанное с рулеткой.
— Я бываю в Лас-Вегасе, но ни о каком скандале мне ничего не известно.
— А вообще вы играете в рулетку?
— Нет, это дурацкая игра. Хотя Рэнди нравится. Я лично предпочитаю блэк-джек.
Рэнделл Слейд не производил впечатления дурака. Он показался Еве одним из тех, кто сметет на своем пути все, что может ему помешать. И художников-модельеров она представляла себе совсем не такими. Одет он был просто — в черный костюм без всяких новомодных тесемок и заклепок. Руки у него были большие и сильные — руки скорее рабочего, нежели художника.
— Надеюсь, вы не задержите меня надолго, — сказал он тоном человека, привыкшего распоряжаться. — Мирина плохо себя чувствует, она лежит наверху, и мне не хотелось бы оставлять ее одну.
— Да, я вас не задержу.
Ева не стала возражать, когда Рэнделл достал портсигар с десятью тонкими черными сигаретами. Она только отметила про себя, что он закурил, не спросив ее разрешения.
— Какие у вас были отношения с прокурором Тауэрс?
— Дружеские. Она должна была в скором времени стать моей тещей. Мы оба очень любили Мирину.
— Вы ей нравились?
— У меня нет причин считать иначе.
— Ваше профессиональное положение укрепилось после того, как вы стали работать с «Анжелини экспортс»?
— Пожалуй, да. — Он выпустил тонкую струйку дыма. — Но мне хочется думать, что Анжелини выиграл от нашего сотрудничества не меньше моего. — Рэнделл бросил взгляд на Евин серый костюм. — Ни цвет, ни покрой вам не идут. Я бы посоветовал вам взглянуть на мою коллекцию прет-а-порте здесь, в Нью-Йорке.
— Благодарю вас, я это учту.
— Ненавижу, когда хорошенькая женщина плохо одета. — Рэнделл улыбнулся, и Ева вдруг увидела, каким он может быть обаятельным. — Вам пойдет нечто яркое и струящееся. У вас такая фигура, что вы можете это себе позволить.
— Да, мне это уже говорили, — буркнула она, вспомнив о Рорке. — Вы, кажется, собираетесь взять в жены очень богатую женщину?
— Я собираюсь взять в жены женщину, которую люблю.
— Как удачно, что она к тому же богата!
— Вы правы.
— А деньги, насколько я знаю, вам нужны…
— Скажите, кому они не нужны! — он говорил совершенно спокойно, без тени раздражения.
— У вас долги, мистер Слейд. Долги крупные, если не сказать огромные, и выплатить их будет нелегко.
— Совершенно точно. — Он снова выпустил дым. — Я ведь азартный игрок, лейтенант, можно сказать — запойный. Но вставший на путь исправления! Я прошел курс психотерапии — спасибо Мирине. И не играл уже два месяца и пять дней.
— Вы играли в рулетку?
— Увы. В том числе — и в рулетку.
— Какую приблизительно сумму вы должны?
— Около пятисот тысяч.
— А сколько унаследует ваша невеста?
— Вероятно, раза в три больше. К этому надо добавить акции и паи, которые никто не станет превращать в наличность. Так что убийство матери моей невесты вполне помогло бы мне выпутаться из финансовых трудностей. — Он с задумчивым видом затушил сигарету. — Впрочем, контракт на выпуск моей новой серии одежды тоже помог бы. Деньги не так много для меня значат, чтобы из-за них убивать.
— А игра для вас много значила?
— Игра — она как красивая женщина. Волнующая, желанная, капризная. Но у меня был выбор: игра или Мирина. А ради Мирины я готов на все.
— На все?
Он посмотрел на нее понимающе и кивнул.
— На все.
— Она знает о скандале в Лас-Вегасе?
Рэнделл внезапно побледнел.
— Это было почти десять лет назад. И никакого отношения к Мирине не имело. Вообще ни к чему отношения не имело!
— Значит, вы ей ничего не рассказывали?
— Я тогда ее не знал. Я был молод и глуп и заплатил за свою ошибку сполна.
— Может быть, вы объясните мне, мистер Слейд, что это была за ошибка?
— Это не имеет никакого отношения к данному делу.
— И все-таки вы меня весьма обяжете.
— Черт подери, одна-единственная ночь! Всего одна ночь! Я выпил тогда слишком много, да еще имел глупость мешать алкоголь с наркотиками… Короче говоря, одна женщина покончила с собой. Было доказано, что она сама ввела себе слишком большую дозу.
«Очень интересно», — подумала Ева.
— Но вы были там?
— Да. Я познакомился с ней в казино. В тот вечер я проигрался в пух, и мы поругались. Я же говорю, что был тогда слишком молод! Обвинял ее в своих неудачах, кажется, даже угрожал ей. Мы ругались на людях, потом она ударила меня, а я — ее. Гордиться здесь действительно нечем. Больше я ничего не помню.
— Не помните, мистер Слейд?
— Я помню только, что проснулся в какой-то вонючей комнатушке. Мы лежали голые в постели. И она была мертва… Когда вошли охранники, я все еще находился под дозой. Наверное, я их сам и вызвал. Они все сфотографировали. Потом мне сказали, что, когда дело было закрыто и с меня сняли обвинения, снимки уничтожили. Я почти не знал эту женщину, — добавил он. — Просто подцепил ее в баре. Мой адвокат выяснил, что она была профессиональной проституткой, но без лицензии, и промышляла исключительно в казино.
Рэнделл прикрыл глаза.
— Неужели вы думаете, мне хочется, чтобы Мирина узнала, что меня, хоть и безосновательно, но обвиняли в убийстве шлюхи?
— Нет, — тихо сказала Ева. — Не думаю…
* * *
Когда Ева вышла из кабинета Уитни, у двери ее поджидал Хэммет. Казалось, что щеки его ввалились еще больше, и цвет лица был землистый.
— Не уделите ли мне минутку, лейтенант?
Она жестом пригласила его войти и закрыла дверь.
— У вас был трудный день, Джордж…
— Да, ужасный! Я хотел спросить, мне просто необходимо знать… Вы нашли что-нибудь?
— Расследование продолжается. Но мне нечего вам сообщить, кроме того, о чем вы узнаете из средств массовой информации. Поверьте, мы делаем все, что в наших силах.
— Но вы разговаривали с Марко, с детьми, даже с Рэнди. Если они сообщили вам нечто, что может пролить свет на это дело, я имею право узнать!
«Что это? — подумала Ева. — Нервы? Или горе так велико?»
— Нет, — ответила она тихо. — Такого права у вас нет. Я не могу и не считаю нужным сообщать вам информацию, полученную в ходе расследования.
— Но речь идет об убийстве женщины, которую я любил! — взорвался он, и лицо его побагровело. — А если бы она была моей женой?
— Вы собирались пожениться, Джордж?
— Мы это обсуждали. — Он прикрыл лицо рукой, пальцы у него дрожали. — Но всякий раз что-то мешало: очередное дело в суде, новое обвинительное заключение… Казалось, что столько времени впереди!
Хэммет сжал кулаки и отвернулся.
— Извините, что я повысил голос. Я совершенно не в себе…
— Все нормально, Джордж. Мне, право, очень жаль.
— Ее нет, — сказал он чуть слышно. — Ее больше нет.
Еве ничего не оставалось, кроме как оставить его наедине с самим собой. Она вышла, тихо прикрыв за собой дверь. От усталости ныла шея.
Направляясь к своей машине, Ева заметила Фини.
— Тебе придется кое-что выяснить, — сказала она ему, когда они шли к воротам. — Старое дело, десятилетней давности. История в одном из казино Лас-Вегаса.
— Что-то конкретное, Даллас?
— Секс, скандал и, по-видимому, самоубийство. Случайное.
— Провались все пропадом! — мрачно сказал Фини. — А я-то надеялся вечером футбол посмотреть.
— Уверяю тебя, это не менее увлекательно.
Выйдя из ворот, Ева заметила Рорка, усаживавшего блондинку к себе в машину, и, поколебавшись, подошла к нему.
— Спасибо за помощь, Рорк.
— Всегда к вашим услугам, лейтенант.
Кивнув Фини, он сел за руль и захлопнул дверцу.
— Ого! — присвистнул Фини, глядя вслед удаляющемуся автомобилю. — Кажется, он действительно зол на тебя.
— А мне показалось, что все нормально, — буркнула Ева, распахивая дверцу своей машины.
— Значит ты плохой детектив, подруга! — фыркнул Фини.
— Так выясни насчет того дела, Фини. Подозреваемым был Рэнделл Слейд, — и она захлопнула дверцу.
Глава 7
Фини понимал: то, что он обнаружил, Еве не очень понравится. И, будучи человеком сообразительным, предпочел передать информацию по компьютеру, предварительно позвонив Еве.
— Я кое-что узнал по делу Слейда, — сказал он. — Пересылаю все тебе. А я здесь еще задержусь. Около двадцати процентов из списка обвиненных Тауэрс отпали, но дело движется медленно.
— Постарайся побыстрее, Фини! Надо сужать круг поиска.
— Хорошо. Передаю сведения.
Через некоторое время на экране появился текст полицейского рапорта из Лас-Вегаса, и Ева стала внимательно читать.
Почти ничего нового. Подозрительная смерть, передозировка. Имя пострадавшей Кэролл Ли, возраст 24 года, родилась в Чикаго, безработная. На фотографии была молодая брюнетка с огромными глазами и смуглой кожей. Рэнделл выглядел бледным, глаза смотрели невидяще — явно под воздействием наркотиков.
Ева проглядела сообщение дальше, ища какую-нибудь деталь, которую Рэнделл опустил. Что и говорить, дело малоприятное. Обвинение в убийстве с него сняли, но вменили в вину связь с проституткой без лицензии, хранение наркотиков и поведение, косвенно приведшее к фатальному исходу.
«Ему еще повезло, что шум не поднимали», — подумала Ева. Но если бы сейчас кто-нибудь, знающий подробности, пригрозил рассказать обо всем его невесте, это могло бы стать катастрофой.
Знала ли о той истории Тауэрс? Вот в чем вопрос. И, если знала, какое приняла решение? Прокурор может ознакомиться с фактами, взвесить все «за» и «против» и посчитать дело закрытым. А мать? Любящая мать, часами болтавшая с дочкой обо всем на свете? Смогла бы она расценить случившееся как юношеские шалости? Или встала бы стеной, защищая свою ненаглядную дочь от повзрослевшего шалуна?
Ева продолжала внимательно просматривать документы. И вдруг у нее замерло сердце — она увидела имя Рорка.
— Сукин сын! — пробормотала она, изо всей силы грохнув кулаком по столу. — Сукин сын…
Пятнадцать минут спустя Ева ворвалась в вестибюль городского офиса Рорка. Она не стала утруждать себя звонком и сразу поднялась в офис.
Секретарша перед кабинетом расплылась было в улыбке, но, взглянув на Еву повнимательнее, произнесла ошарашенно: