«Под… опекой».
«Да, я сказал именно это. Выработал все это с Исааксом наилучшим образом. Хочу, чтобы ты полностью получила все за Вайтскар и желаю видеть тебя хорошо обеспеченной. Но не желаю, чтобы деньги сразу оставили землю. Ты сказала, что не останешься здесь, когда меня не будет, помнишь? Поэтому они будут под опекой на все время твоей жизни. После твоей смерти абсолютно все вернется Коннору или его наследникам. С другой стороны, если Коннор умрет раньше тебя, Вайтскар станет твоим и деньги вместе с ним, без оговорок. Думаю, если его не будет, ты присмотришь за поместьем?.. Хорошая девочка. — Он поднял руку. — Нет, подожди, я еще не закончил. Есть еще одна вещь. Если выйдешь замуж за Коннора…»
«Дедушка…»
«Если выйдешь замуж за Коннора и будешь жить в Вайтскаре, деньги тогда полностью станут твоими. Ясно?»
«Д-да». Единственным, что было действительно ясно, так это то, что старик решил привязать деньги к Вайтскару, а меня вместе с ними, если удастся, к Кону. Принуждение и возмездие. Я растерянно пыталась осознать возможные результаты того, что он сказал: «Но… две третьих мне и треть Юлии? А как насчет Кона? Если я не… Я имею в виду…» Я замолчала. Никакого толку настаивать. Пусть остается со своими мечтами.
«Я оставил ему немного. И Лизе тоже».
«Но дедушка…»
«Милая девочка… — Он неожиданно пришел в раздражение. — Можно подумать, что ты пытаешься избавиться от каждого пенни в пользу Коннора! Ты сошла с ума? Если поместье переходит ему через ваши с Юлией головы, он вряд ли может ожидать чего-то еще! Ему будет нелегко с маленьким капиталом, но у него сохраняются все активы, и он управится. — Он замолчал, тяжело дыша, и очень сильно опираясь на руку. Вытащил платок, поднес ко рту. — Кон хороший парень, не боится работать, и земля в хорошем состоянии. Думаю, все это достаточно справедливо».
«Дорогой, конечно, да. Более, чем справедливо! А теперь, давай перестанем об этом думать. Все сделано, забудем, и ты тоже забудь. — Я улыбнулась ему. — Знаешь, терпеть не могу похоронных речей».
Он потрепал меня по щеке. «Дорогая девочка», — сказал он и быстро вышел из комнаты.
Никогда не узнаю, во что Кону обошлось самообладание, но он не пришел на ланч. Юрист удалился сразу после еды, и дедушка отправился отдыхать. Я пообещала Лизе сходить в Беллинджем купить кое-что. Она была уже очень занята подготовкой обеда, но отказалась от моей помощи, объяснив это очень просто: «Я люблю праздники, и я эгоистка, но вы, если хотите, накроете на стол».
Я засмеялась. «Хорошо, спорить не буду. Если разрешается есть ваши изделия, не работая, со мной — все о’кей».
«Можете мыть посуду, — сказала Лиза мирно, а потом добавила с ехидством, которого никогда далеко не убирала — Юлия может вам помогать».
По магазинам я ходила недолго, успела на обратный четырехчасовой автобус, который доставил меня к началу равнины. Я собрала свои причудливые пакеты и пошла вниз с горы. У бывшей каменоломни, где я в первый день оставила багаж, стояла машина, сверкая на солнце слишком большим количеством хрома. Автомобиль Дональда. Дональд был рядом — трубка во рту, руки в карманах брюк, голова откинута назад. Он внимательно изучал высокую стену с задней стороны каменоломни. Песочного цвета камни местами потемнели от погоды и покрылись пятнами ржавчины. Каменоломня — глубокая и узкая — состоит из нескольких секций, переходящих одна в другую, разделенных каменными стенами. На скалах растут деревья, так что каждый изгиб и выступ покрыт зеленью. Молодые дубы раскидывают позолоченные резные листья над ежевикой и наперстянкой. Должно быть, несколько десятков лет оттуда не взяли ни одного камня.
Услышав шаги, Дональд повернулся, вытащил трубку изо рта и улыбнулся. «Привет».
«Привет. — Я несколько растерянно указала на свертки и пакеты в своих руках. — Увидела вашу машину и поддалась искушению. Вы ведь направлялись в Вайтскар, правда?»
«Если я этого и не делал, то теперь собираюсь», — ответил он дипломатично.
Я засмеялась. «Вам больше ничего не остается. Я потрясающе настойчива. — Я надеялась, что мой взгляд на его костюм, который впервые выглядел совершенно прилично, был не слишком очевиден. — Но вы ведь, наверняка, собирались на обед? — Он выглядел неуверенным, и я быстро добавила: — Юлия сказала, что вы не знаете, сможете ли, в конце концов, это сделать, но мы надеемся, что сможете. Он заслуживает внимания, это я гарантирую. Ходили слухи насчет утки».
«В этом я уверен. Мисс Дэрмотт — отличный кулинар. Ну, если я точно все не усложню…»
«Конечно, нет. Мы все надеялись, что вы сможете сбежать. Юлия будет в восторге. Ее сейчас как раз нет, она все-таки отправилась в Ньюкасл, но вернется к обеду».
«Поехала, все-таки? Значит, не пропустит пьесу. Я очень рад. Ее кузен повез?»
«Кон? Нет, Билл Фенвик. Вы с ним встречались?»
«Пока нет. Хотите положить свертки в машину?» — Он открыл передо мной дверь.
«Спасибо большое. — Я с облегчением вручила ему покупки. — Вот. По крайней мере, это гарантирует, что вы придете обедать. Только надеюсь, что не привезу вас слишком рано».
«Нет, я сразу туда не поеду. Между прочим, я собирался зайти к мистеру Форресту, поэтому довезу вас до Вайтскара, и… — он улыбнулся, — очень приятно, когда есть кому открывать ворота».
«Совершенно справедливо. И есть дополнительный фактор — один из овечьих переходов сломался, и воротами пользоваться обязательно. — Я с любопытством спросила, когда его глаза вернулись к стене каменоломни: — А что вас здесь заинтересовало? Это, скорее, для геолога, чем для археолога, ведь правда?»
«Да, конечно. Но есть кое-что интересное. Это местный песчаник, строительный камень, который использовали везде в окрестностях, большая часть стен построена из него же. Это старая каменоломня, я спрашивал, здесь закончили разработки в тысяча девятьсот десятом году. Я бы хотел выяснить, когда их начали, и есть ли какие-нибудь записи».
«Могу сказать одно, хотя, возможно, это легенда. Предполагается, что отсюда брали камень для Вайтскара, я думаю, и Форреста тоже, хотя Вайтскар старше. В любом случае, это было никак не позже чем четыреста лет назад».
«Скорее всего, задолго до этого. — Он улыбнулся. — Каменоломня существовала задолго до строительства Вайтскара. Если начать об этом думать, скорее всего, поместье получило название от каменоломни — white scar — белый шрам, всем известная отметка на местности, прежде, чем начали доставать камень для строительства дома».
«Вполне вероятно. Это просто догадка или вы можете как-то определить?»
«Могу определить, — в его глазах неожиданно блеснуло возбуждение. — Пойдемте посмотрим, видите ли вы то же самое, что и я. Вот там, только осторожно. Вокруг все еще лежат старые обломки и куски железа. Самая старая часть каменоломни здесь. Идите вперед».
Мы прошли между цветами и камнями по довольно опасной дороге. Кролик выскочил из куста и исчез из виду в крайне непривлекательной щели. «Симпатичный толстяк», — сказал Дональд, глядя на него.
«Это у вас кулинарные ассоциации?»
«Нет. Я думал о миксоматозе».
«А… Кролики возвращаются, да».
«Маленькие сельскохозяйственные вредители. Но невозможно забыть, как они ковыляют, умирают в муках. Нужно их убивать, не совсем понятно как, и в первый раз страшно, что не получится. В конце концов, с отвращением становишься мастером в этом деле. Может, неправильно это говорить дочке фермера, но мне приятно, что они возвращаются, симпатичные, толстые и здоровые, и я надеюсь, что они съедят каждую травинку у фермеров, которые нарочно заражали их… Но, конечно, вы этого не помните. Вас здесь не было, я все время забываю. Вы мне кажетесь частью Вайтскара. Здесь все очень красиво, правда?»
«А вы заметили, что у вас, я понимаю, что не нарочно, получился комплимент?»
Он удивился. «Правда? — Подумал. — Да, понял. Действительно. Не заметил, но говорил я правду».
«Честно. — Я засмеялась. — Только, если бы осознали, никогда бы не сказали этого».
Он легко улыбнулся. «Скорее всего. Проклятие Шотландии, связанный язык». Но глаза его вовсе не были веселыми.
Я ответила, не думая. «Может быть. Но не думаю, что это хуже проклятия Ирландии — язык без костей и, тем более, без замка».
Он широко улыбнулся, и я поняла, что он думает о Коне, но он сказал всего лишь: «Или проклятие Англии — двойной язык».
Я засмеялась. «Ну что же, это делает жизнь приятнее, не так ли? Вам нравится жить на Юге?»
«Очень. У меня хорошая квартира в Лондоне, а по работе я выезжаю, сколько хочу».
«Думаете, вы захотите навсегда поселиться в Лондоне?»
Мы перебрались через упавшие камни, грязь за много лет соединила их в мощную стену. Ниже нас, в другом углу каменоломни, я видела воду. Он остановился. Погасшая трубка в руке. Он посмотрел на нее с отсутствующим видом, будто не совсем понимал, что это такое, и засунул в карман. «Вы имеете в виду, если я женюсь на Юлии?»
К такому прямому разговору я не приготовилась. «Да. Имела в виду это. Может, я не должна…»
«Бели я женюсь на Юлии, мне все равно придется ездить, куда потребует работа. И это не всегда будет Западная Гарь. Вы пытаетесь сказать, что она хочет жить здесь?»
«Нет».
«А… Ну, у меня не создалось впечатления, что она очень уж привязана к этому месту».
«Нет. — Я задумалась, и добавила так же прямо, как он: — И не похоже, что так будет. — Он внимательно посмотрел на меня. Я провела пальцами по серебристой траве и подняла полную ладонь крохотных семян. Передохнула и продолжила: — Знаете, мне бы никогда не пришло в голову говорить вам такое, если бы это не было важно. Вы можете посчитать, что я не права, и, надеюсь, тогда простите меня».
Он произвел тихий неописуемый звук, который на Севере выражает заинтересованность, внимание, извинение, неодобрение — все, что слушатель захочет в нем услышать. Звучит это примерно как «мпхм», и используя только это слово, можно вести длинные и полные смысла разговоры. Но оценить реакцию Дональда это ничуть не помогло.
Я разжала руку и отпустила семена на свободу. «Вы говорили что-нибудь Юлии?»
«Нет. Это было… так быстро, видите ли. Восемь недель прошло с тех пор, как мы встретились, вот и все. Я не имею в виду, что я не уверен в себе, я не знаю, как она… Она такая молодая».
«Ей девятнадцать. В таком возрасте девушки уже отлично принимают решения».
«Правда? — Я почувствовала неуверенность в его голосе. Возможно, он вспомнил о другой девятнадцатилетней девушке, которая восемь лет назад убежала из Вайтскара. Он добавил: — Мне как раз казалось, что Юлия демонстрирует все признаки незнания».
«Билл Фенвик? Он хороший мальчик, но, уверяю вас, о нем не стоит беспокоиться».
«Я не думал о Билле Фенвике».
«А что тогда вы имеете в виду?»
«Коннор».
«Кон? — Я вытаращила глаза, потом ляпнула: — Если бы вы спросили меня, я бы вам сказала, что он ей даже не нравится».
Он вытащил свою трубку и опять начал ее набивать, скорее чтобы занять себя, а не потому, что хотел курить. Он поднял глаза, и мне показалось, что его взгляд стал более резким. «Я считаю, что мужчины такого типа очень нравятся девушкам».