В общем, угомонились лишь глубокой ночью. Уже засыпая, я продолжала недоумевать, как же так получилось, что мы отсутствовали столь долго. Потом в очередной раз вспомнила наш полёт. Остро захотелось вновь испытать это потрясающее ощущение; или, хотя бы, оказаться в крепких объятьях синеглазого демона…
Тут же устыдившись этой мысли, перевернулась на другой бок, надеясь, что на другом боку мысли будут более приличными. В общем-то, угадала; повернувшись, я сразу заснула.
Когда утром после собственных похорон синеглазый демон как ни в чём не бывало заявился на рабочее место, уже успевшие к тому времени подтянуться туда коллеги настолько опешили, что поначалу лишь сдержанно ответили на его приветствие, буравя воскресшего Аля взглядами. Тот делал вид, что всё в порядке, и не исчезал он никуда, а прошедшие с момента его предполагаемой смерти почти три недели всем приснились. И, честно говоря, глядя на его уверенность, растерянно переглядывающиеся следователи уже были согласны на коллективные галлюцинации.
Всеобщую идиллию — Карт, сидя на краешке собственного стола, что-то торопливо строчит в блокноте, а Тарс, Амил и Изал растерянно переглядываются, не веря своим глазам, — нарушило появление встрёпанной и, очевидно, вновь проспавшей Аеры.
— Ох, как я зла! Еле катер поймала! — девушка влетела в кабинет с возмущённым возгласом и замерла на пороге. А через пару секунд уже тихонько сползла по стенке в глубоком обмороке.
Мужчины — как живые, так и воскресший, — переглянулись уже вчетвером, и кучей кинулись поднимать девушку.
— Ох, мне, кажется, дурно. Галлюцинации вот… — простонала помощница следователя, приходя в себя. — Мне только что показалось, что… Карт?! Ты живой?!!
Этот возглас кинувшейся на коллегу с объятиями девушки разрушил хрупкую тишину рабочего утра. За считанные мгновения катраль был затискан, обхлопан по спине и плечам и засыпан вопросами по самую макушку. Общий гвалт (удивительно, сколько шума способны издать всего четыре обычно довольно спокойных человека в состоянии сильного эмоционального возбуждения) сводился к одному вопросу «где ты был?!».
Когда вопрошающие, наконец, дали изрядно помятому Алю возможность вклиниться в поток их болтовни, синеглазый демон кратко изложил придуманную историю с чудесным спасением из речных вод вдали от Города и цивилизации и долгий трудный путь домой.
В общем, и без того робкая надежда Аля сразу же вернуться к работе истаяла бесследно как утренний туман. Весь день пришлось потратить на своё окончательное возвращение в мир живых, подтверждение собственной личности и прочие формальности. Сложнее всего было разобраться с переклассификацией и систематизацией всех кусочков одного большого дела, но синеглазый демон сотворил почти невозможное — разобрался со всей этой рутиной за один день. Благо, уволить по причине внезапной смерти его ещё не успели: забыли за всеми принесёнными ураганом проблемами. Только уже к концу рабочего дня Аль сумел отловить Тарса в целях добычи информации.
Впрочем, ничего нового коллега живому ветру сказать не мог. В храме Ветра им с Сарком противостояло трое, но опознать их останки не представлялось возможным. Кроме того, столетний шторм принёс уйму новой работы, и история исчезновения следователя в компании с юной саеной Лиел просто затерялась среди требовательных воплей страждущих, не желающих верить в гибель своих родных, или же, напротив, жаждущих поскорее признать их мёртвыми. Учитывая, что в эту шумную компанию затесались и всяческие подозрительные личности, пытающиеся на ураган списать свои тёмные делишки, каждое дело надо было расследовать с особой тщательностью.
Поэтому Ланар, не находя нужным скрывать злорадство, поздравил Аля с окончательным возвращением и вручил тому внушительную стопку дел, с которыми следовало разобраться. Синеглазый недовольно скривился, но возражать не стал — понял, что бесполезно. Проще было взвалить на себя ещё пару десятков проблем, но зато продолжить заниматься основной, чем тратить время на бесплодные споры. Поэтому Карт, привычно взгромоздясь на собственный стол, закопался в документы, даже не вспомнив, что рабочий день уже кончился.
Собственно, именно в таком положении, — восседающим на столе в окружении разложенных документов и с неизменным пухлым потрёпанным блокнотом на коленях, — его и обнаружил Астор Виал, заявившийся на дежурство с существенным опозданием: надо было по дороге забежать в несколько мест с поручениями, данными Тарсом, временно взявшим под крылышко молодого помощника следователя.
Честно говоря, Астор меньше всех переживал о смерти Аля. Не то чтобы он желал зла синеглазому демону; но страдать не страдал, и получал искреннее удовольствие от работы с Тарсом — человеком открытым, жизнерадостным и с удовольствием делящимся информацией по совместно ведомым делам.
Поэтому, войдя в кабинет и увидев знакомого покойника, молодой помощник следователя поначалу не поверил своим глазам. А когда поверил, не удержался от недоумённо-испуганного возгласа.
— А, Астор, — мельком глянув на него, хмыкнул Аль. — Привет, — добавил он, не отрываясь от своих записей.
— Ты… жив?! — потрясённо выдохнул Виал. Карт фыркнул от смеха над интонацией парня; столько в ней было растерянности, удивления и даже возмущения.
— Неужели я настолько тебя достал, что ты возмущён? — иронично уточнил Аль.
— Нет, что ты… вы… — смущённо проблеял Тор. — Просто… неожиданно.
— Есть какие-нибудь подвижки в той истории с отцом Ау и этой женщиной?
— Кое-что есть. Установили личность этой Иасу Тамарис, — Тор принялся копаться в документах. — Одинокая, жила замкнуто, соседи не могут сказать ничего определённого про её жизнь — никаких гостей, нигде не задерживалась, никто не провожал. Письма вот только приходили регулярно. Работала помощницей портнихи. По отзывам начальницы — исполнительная, тихая, скромная, но без фантазии. На работе про её родственников тоже ничего не могут сказать, а на почте не смогли предоставить справку о письмах — они не собирают информацию подобного рода. Обыск тоже ничего толком не дал, — он наконец нашёл нужную папку и протянул Карту. — Вот, тут перепись всех найденных предметов. Никаких отражений, открыток или памятных надписей. Писем тоже нет, только шкатулка со счетами. Счета мелкие, бытовые и все до одного аккуратно оплачены. В общем, совершенно непонятно, откуда у неё мог взяться ребёнок.
— Ага. То есть, информация есть, но толку с неё мало. Ладно, хотя бы минус один вопрос.
— Скажите, тар Аль, что с Ау? Она тоже жива? — сорвавшимся голосом рискнул задать вопрос помощник следователя.
— Да, — кивнул синеглазый демон, проглядывая список найденных в квартире саены Тамарис предметов. — Жива, здорова, хорошо себя чувствует, не волнуйся. А где сейчас все эти вещи? — он качнул в воздухе папкой, не отрывая взгляда от строк.
— Там же, где и были, в квартире женщины, — машинально отозвался Тор. — Вы нашли что-то необычное?
— Нет, просто спросил, — безмятежно пожал плечами Карт, закрывая папку и возвращая её владельцу. — Я ушёл, — без перехода бросил он и выскользнул из кабинета; Астор даже не сообразил попрощаться.
Молодой человек, вздохнув, убрал папку в стол. Явно же у Аля появилась какая-то идея, которую он побежал претворять в жизнь, но ставить в известность своего вроде как напарника следователь не спешил. Хотя… они же вроде больше не напарники? С тоской отказавшись от идеи проследить за старшим коллегой, Виал погрузился в писанину.
— Тар Фарт, вы тут? — робко окликнула я, вслед за звуком колокольчика просачиваясь в прихожую.
Наставник принимал посетителей, фактически, у себя дома. Небольшой двухэтажный особняк в одном из спальных районов служил приютом одинокому мастеру. На втором этаже располагались жилые комнаты, на первом — кабинет, приёмная, в которой в свободное от заказов время обитала я, а до меня пустовавшая, удобная лаборатория, обширная библиотека и небольшая кухонька в дальнем конце дома.
Я панически боялась попадаться сейчас на глаза наставнику, но не сделать этого не могла. Боялась, потому что мне было стыдно перед этим педантичным невозмутимым человеком за своё трёхнедельное отсутствие. Пусть и не беспричинное, пусть и не по собственной воле, да и провела я эти дни между жизнью и смертью, но… Вот конкретно перед таром Фартом было стыдно. Наверное, если бы я действительно умерла, то непременно бы заявилась к нему в виде сгорающего от стыда призрака, смущённо бормочущего какие-то оправдания.
— Ау, я в кабинете, проходи, — почти сразу откликнулся он. Я вновь поборола недостойное желание спастись бегством; голос наставника был привычно сух и спокоен, и это смущало ещё сильнее. Но оттягивать неизбежную встречу было ребячеством, и я тихонько приоткрыла дверь в кабинет, сунув туда нос.
— Заходи-заходи, нечего в дверях стоять, — махнул он рукой, не отрываясь от какой-то толстенной книги, которую листал, делая пометки в блокноте. Кажется, моё появление его не то что не шокировало, даже нисколько не удивило. — Присядь, я уже заканчиваю.
Я только кивнула и скромно притулилась на краешке кресла для посетителей, с любопытством оглядывая кабинет.
Впрочем, с моего последнего визита здесь ничто не изменилось; да и с чего бы? Комната такая, сколько я работаю у тара Фарта, и, вероятно, гораздо дольше. Те же большие окна с тяжёлыми шторами, тот же стол с настольной лампой, те же три старых кресла, те же стеллажи. И тот же тар Фавр Фарт — сухопарый старик с жёлтой кожей, покрытой тёмными пигментными пятнами, в своём извечном прямом сюртуке с воротником-стойкой, из-под которого выглядывает белая полоска воротника рубашки, столь жёстко накрахмаленного, что, кажется, при неосторожном движении он оставит глубокий порез. И сам мастер Фарт — как этот воротничок; с неестественно прямой спиной, сухой и безупречный.
— Ну, здравствуй, дитя. Рассказывай, что с тобой случилось, — он оторвался от записей и поднял на меня взгляд прозрачно-серых, выцветших и холодных глаз, которые, говорят, раньше были голубыми. Я тут же уткнулась взглядом в коленки, вспоминая о смущении.
— Ну, понимаете, я случайно упала в реку во время урагана, и меня отнесло… потом я возвращалась… — бросив на него косой взгляд, я окончательно поникла. Уголки губ мастера были приподняты в лёгкой вежливой улыбке, говорившей, что наставник не верит ни единому моему слову, но выслушает всё, что я найду нужным сообщить, ибо перебивать — неприлично.
— Нет уж, Ау. Давай-ка рассказывай всё, с самого начала и честно. Может быть, я уже и старик, но по-прежнему способен определить, что хорошо знакомого мне человека нет среди живых, но при этом — нет и среди мёртвых. Я уж не говорю о твоём поведении непосредственно перед исчезновением и нынешней твоей гармонии, весьма отличающейся от прежней.
— Ну… — от разговора меня спас звон колокольчика и низкий женский голос.
— Тар Фавр Фарт? Прошу прощения, есть здесь кто-нибудь?