— Я так поняла, что эти существа хоть и редкие, но ты отзывался о них, как о реально существующих, — удивилась я.
— Ну как — существуют? Первопредок тоже существует, — вздохнул мужчина. — Они занимают в наших верованиях то же место, которое у вас — мелкие демоны.
— Откуда же ты знаешь, как они пахнут?
— В зверинце в Агаре долгое время жил один, его какой-то маг поймал. Я сроду никогда не слышал, чтобы они в группы собирались. Ну, один, два; но столько?!
— Мелковаты они для демонов, — с сомнением проговорила я.
— Тоже верно. Но зато они огненные, — усмехнулся он. — Может, здесь всё по вашей пословице, «у страха глаза велики»? Ладно, пойдём, надо перетащить тюфяки в дом и осмотреться там. Впрочем, этим можно будет заняться и утром.
— Ты тоже согласен, что никто больше не придёт? Ну там, ещё какая-нибудь нечисть вроде этого.
— Не думаю. Если тут паслось стадо овшунов, вряд ли на расстоянии дневного перехода есть какая-либо жизнь.
— И всё-таки, я не поняла, — упрямо повторила я, подобрав с земли клинок и на ходу отрезая им кусок от привязанной на пояс ткани, чтобы протереть лезвие. В этот момент мы как раз зашли в овчарню. Или правильней её «овшурней» называть? — Мифические они персонажи или реальные?
— Ты сомневаешься в их реальности? — со смешком уточнил Руамар, собирая тюки в охапку и закидывая на плечо. — Да нет, не мифические; просто довольно странные, а потому — считаются таковыми. Самое главное, встречаются они очень редко, а тут — сразу такая толпа.
— Может, не стоило убивать хозяина? Вдруг он был не причём? — осторожно уточнила я, шагая рядом с мужчиной в сторону дома.
— Если бы у него были овцы, эти твари их бы давно сожрали. Я готов поклясться, что он скармливал им всех, кто имел неосторожность сюда забрести.
— Но зачем ему это?
— Говорят, молоко овшунов обладает множеством очень ценных алхимических качеств, в частности, продлевает жизнь.
— То есть, он мог быть магом? — насторожилась я.
— Мог и, скорее всего, был. Не волнуйся, вы сейчас ляжете спать, а я осмотрюсь у него в доме. Если попадётся что-то опасное, уйдём.
Император Руамар Шаар-ан, Империя Руш, центральная часть провинции Гвар
Когда мы дошли до дома, расторопная Уру уже убрала тело хозяина, но кровью пахло весьма отчётливо. Судя по запаху и следам, умер Мир не в собственной постели, а возле двери. В общем-то, при таком раскладе лежаки могли и не понадобиться, вполне можно было воспользоваться хозяйским спальным местом.
Совесть и чувство брезгливости меня не мучили. Мародёрствовать стыдно, когда ты разоряешь чей-то чужой дом. А если хозяин дома пытался тебя угробить, то это уже не мародёрство, а компенсация и законная добыча. В вине же Мира я не сомневался.
Телохранительница вернулась следом за нами; кажется, она оттащила тело куда-то за дом.
— Всё спокойно? — уточнил я.
— Да, он точно умер, — кивнула она. — Только он не спал, когда я вошла, а собирался выйти на улицу. Даже кинулся в меня чем-то вроде амулета, но я увернулась. Оно на улицу улетело.
— Это хорошо, что увернулась, — я кивнул, озираясь по сторонам и прислушиваясь к собственным ощущениям. Я не маг, но для того, чтобы чуять чары, не обязательно им быть, достаточно соответствующих тренировок и внимательности. Разобраться в их природе — уже другое дело, тут требовался специалист; но мне просто нужно было оценить общий фон, чтобы случайно не вляпаться в какую-нибудь ловушку, а на это моих умений хватало.
— Ложитесь спать, я до утра покараулю, — обратился я к своим спутницам. Те, по счастью, спорить не стали, хотя Уру и выглядела расстроенной.
На хозяйской лежанке они устраиваться всё же не стали, кучей свалили тюфяки между ним и печкой и довольно быстро затихли. Всё это время я ожидал на пороге, и только когда возня прекратилась, сосредоточился.
Единственное в комнате, что содержало в себе хоть немного магии, — была кровь хозяина на полу. Слабые отголоски жившей в оборотне силы и дополнительное подтверждение правильности предположения. Тот факт, что в основном помещении ничего магического больше не было, не удивил: любая магия могла его выдать, да и на ловушки я всерьёз не рассчитывал. Учитывая наличие подвала и чердака (судя по высоте дома, много места там быть не могло, но какой-то дополнительный этаж явно присутствовал), куда проще было содержать всевозможные игрушки подальше от чужих глаз.
Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, я приступил к осмотру.
Настроение было паршивым, и его не улучшила даже удивительно лёгкая победа над овшунами. Причём паршивым оно было с момента сегодняшнего, — точнее, уже вчерашнего, — пробуждения.
Раздражение коконом опутывало меня, пульсировало в венах и не думало куда-то исчезать; даже, кажется, усиливалось. Огромного труда стоило не пытаться сорвать его на окружающих. Причем держался я не столько из совестливости, сколько из-за понимания причин подобного настроения и осознания: не поможет.
Потому что злился я главным образом на себя, на организатора покушения и, кажется, уже на самого Первопредка. На себя — за то, что самым непростительным образом растерялся, когда понял, что дирижабль потерял управление. На Первопредка — за эту глухую степь вокруг, за идиотскую встречу с овшурами, за необходимость тратить на всё это время и за то, что происходит сейчас в столице. А на загадочного противника… не за покушения как таковые. Подобное я мог понять, мог поставить себя на его место: при желании ненавидеть меня было нетрудно.
За неразборчивость в средствах.
Дочку Ордар-вера мне было бы не жалко. Совсем. Я не люблю и никогда не жалею дураков, особенно — дураков идейных, даже не пытающихся как-то с собственной глупостью бороться, а Инсара была именно такой. Несмотря на наличие у неё положительных качеств, — таких, как доброта и внешняя красота, — которые я даже признавал, глупость всё перевешивала. Но дуракам, как известно, везёт, и она выжила.
Выжила дочь Аруш-вера. Маленького ребёнка мне уже было жалко; как минимум, потому, что у неё был хороший шанс вырасти нормальным оборотнем. Да и вообще, я считал неправильным втягивать в противостояние взрослых детей. Но, во-первых, она выжила, а, во-вторых, её было просто жалко.
А сейчас… Выше всего я ценил в окружающих профессионализм, мужество и верность. Сейчас этот обрубок отправил к Первопредку почти четыре десятка оборотней, обладавших этими качествами в полном объёме, лучших из лучших. Лучший экипаж дирижабля, два десятка лучших воинов из моей личной стражи и командира этой самой стражи. Того, кто много лет назад научил меня правильно держать клинки и существенно повысил мои шансы выжить на войне. И ради чего? Вывести из строя дирижабль? Вот так неуклюже, бездарно, бессмысленно… Может, за нынешним случаем стоял кто-то другой? Слишком нелепая попытка, слишком ненадёжное оружие — такой яд, а все предыдущие попытки были спланированы гораздо лучше, и тогда нас спасло чистой воды везение. Точно я пока знал одно: умирать он будет медленно и мучительно.
Возвращаясь к сегодняшним событиям, всё тоже было довольно странно. Мысль об адресности покушения я отмёл сразу, уж слишком сложно было обеспечить наше появление в нужном месте. Причастность Мира к появлению тварей тоже не вызывала никаких сомнений: в овчарне совершенно точно пахло овшунами, а при достаточно долгом контакте не заметить разницы в поведении было невозможно. Да и защита от огня какая-никакая должна была быть, если они действительно проводили здесь зиму.
В последних событиях меня настораживало другое: мы слишком легко с ними справились. Овшуны на редкость опасные твари, а мы отделались лёгким испугом. Что-то с ними было не так, а вот что — я не понимал. Они были мельче, чем я помнил? Или просто — слабее? Может, ослабли от голода?
А ещё было интересно, чем в Уру кинулся их покойный хозяин, и уж не ради ли этого самого «чем» он собирался выбраться из своей берлоги?
Наружу для поисков загадочного предмета я спешить не стал, вместо этого взобрался по лестнице наверх. Там действительно обнаружился небольшой почти пустой чердак с толстой печной трубой посередине, перемещаться по которому можно было только на четвереньках. Ещё один люк, расположенный чуть в стороне от первого, вёл на совершенно пустую плоскую крышу, огороженную низким — по колено — бортиком. Пол чердака был застелен клоками чуть прелого сена, в дальнем углу валялся ворох каких-то тряпок; я не поленился проверить, и при ближайшем рассмотрении тряпки оказались такими же тонкими коврами-гобеленами, какие закрывали стены в основной комнате. Пахло здесь кроме сена пылью, какими-то подпорченными фруктами и всё теми же овшунами, но все запахи были смазанные, застарелые; кажется, этим помещением давно не пользовались.
А вот подвал оказался гораздо более интересным местом, окончательно развеявшим сомнения в причастности покойного хозяина дома к последним событиям. Это была лаборатория мага. Точно оценить качество оснащения мне не хватило знаний, но на мой взгляд, лаборатория была весьма внушительной. Центр комнаты занимал большой алхимический стол с кучей ящиков и ящичков, от которого вверх шла вытяжная труба, очевидно, проходя сквозь печь наверху. В углу имелся одинокий стул со столом, а вдоль всех стен стояли стеллажи с книгами, документами, какими-то колбами, ящичками и кристаллами.
Честно говоря, масштабы впечатляли. Как он умудрился соорудить подобное в такой глуши, в отрыве от цивилизации? Я, конечно, мог ошибаться, но на мой взгляд в одиночку такое невозможно было сделать даже при помощи магии. Значит, кто-то ему помогал, и это был уже очень интересный вопрос. Кто? Для ответа надо было сначала установить личность самого Мира. Если у него были свои деньги, строителей он мог просто нанять, если не было — следовало искать покровителя, профинансировавшего организацию этой секретной лаборатории. А ещё было бы неплохо выяснить, чем именно он здесь занимался. Вряд ли такое богатство было нужно исключительно для разведения овшунов.
Алхимическое барахло и артефакты я благоразумно не стал трогать, а вот в документах покопался. Большинство изобиловало зубодробительными терминами и формулами, явно представляя собой некие исследования. Попалось несколько тетрадей, испещрённых странными значками; кажется, это был шифр. Кроме того, на моё счастье среди документов нашлась подробная карта провинции. Пометки красным крестом «вы находитесь здесь» не было, но зато обнаружились навигационные приборы. Как всем этим пользоваться, я в общих чертах представлял, и очень надеялся, что у меня получится хотя бы примерно определить наше положение в пространстве. Не хотелось бы потерять координаты этой лаборатории; я нутром чуял, что здесь масса интересного, которое вполне может пригодиться.
В итоге, прихватив штурманский набор, я выбрался наверх и расположился за столом для проведения времени дежурства с пользой.
К тому моменту, как я получил более-менее вменяемые результаты, не изменяющиеся после пересчёта, уже вполне рассвело, солнце прилично поднялось над горизонтом. Я собрался будить спутниц, но те, будто почувствовав, зашевелились сами. Уру тут же убежала на улицу, желая осмотреть колодец; хотя лично мне показалось, что она просто по-прежнему чувствовала себя виноватой за ночные события, и стеснялась нашего общества. Александра же из-за моего плеча заглянула в карту и уточнила: