— С переселеньицем, значица, — ехидно поздравил гоблин, оставаясь в коридоре и не пересекая черту, отделяющую мои новые апартаменты.
— А ты почему не заходишь? — спросила удивленная я.
— А такой я, загадочный, — гоблин прищурился. — И есть у меня к тебе, Дэйка, две загадки. Первая — отчего я письмо принес леди профессору Гете и в ее комнату вошел, а к тебе никак не могу? — и он продемонстрировал эту самую попытку войти, но как выяснилось, пресечь невидимую черту не мог, словно на стену наталкивался. После чего продолжил:- А теперь вторая загадка для тебя, Дэя, почему господин директор по ночам всегда спать изволил, а стоило тебе на работу выйти, как за тобой в ночь ушел, да с тобой поутру вернулся, а?
Да, загадочный у нас гоблин привратник, одна проблема:
— Мне откуда знать? — возмутилась я.
— Не знаешь? — недоверчиво переспросил гоблин. Всмотрелся в мое лицо, понял, что действительно не знаю и сокрушенно вздохнул. — Жаль. Очень жаль. А это тебе, — он протянул букет и пакет, — лорд Шейдер передал, бери давай, у меня руки не казенные тяжести носить.
Пришлось торопливо подойти и взять, и только потом до меня дошло:
— Это от лорда Шейдера?
— От него, от него, — гоблин прищурился, — директора ей было мало, вертихвостка!
И бормоча что-то явно для меня нелицеприятное, гоблин направился прочь, заглядывая по пути в каждую открытую дверь.
А я так и осталась стоять с алыми лилиями в одной руке и сладостями от Мелоуи в другой, обиженно глядя вслед гоблину. Потому что он в корне неправ!
Вернувшись в комнату, цветы просто поставила на стол, думая, где раздобыть вазу, потому что мне отродясь букетов не дарили. Вспомнила, что где-то была бутылка от молока, и, по-моему, за вазу сойдет. А потом я обнаружила записку, которая была прикреплена к бумажному банту, украшающему цветы. В записке значилось:
«Понимаю, что моему поведению нет оправданий, и все же прошу прощения, я был пьян и не отдавая себе отчета в действиях решился на то, о чем так долго мечтал. С почтением, лорд Шейдер Мерос».
День оказался полон открытий! Я снова и снова перечитывала послание, пытаясь осмыслить слова «решился на то, о чем так долго мечтал», когда услышала нарастающий шум в коридоре, в котором слышалось изъявление благодарностей, но все это было как-то не столь значимо на фоне «решился на то, о чем так долго мечтал». Это стоит понимать, что лорд Шейд так долго мечтал… поцеловать меня? И я невольно прикоснулась, к своим еще чуть припухшим после рассветного приключения губам. «Решился на то, о чем так долго мечтал»… И как-то совершенно иначе обрисовалась произошедшая ситуация, и…
— Директор лорд Тьер, а эти комнаты адептке Риате по ошибке достались, она же не преподаватель!
На визгливый голос Ригры я отреагировала все еще невменяемым после открытий взглядом, да так и застыла — в одной руке держа записку, а другой касаясь губ. А в проеме моей двери стоял магистр Тьер и его темные глаза скользнули от записки, которую он, несомненно, прочитал — я находилась в двух шагах от двери, а почерк у лорда Шейда крупный и очень разборчивый, к моим губам, от которых я руку убрала мгновенно.
— Директор лорд Тьер, — вещала меж тем из коридора все та же вредина Ригра, — дух-хранитель ошибся и Риате…
— Да, — глухо отозвался магистр, — я действительно… ошибся!
Разворот и мою комнату покинули, так и не войдя. Я узрела ошарашенные лица преподавательниц помоложе и самой Ригры, а затем вся толпа одной сплошной благодарности рванула вслед за директором, и визгливый голосок вернулся к обсуждению вопиющей несправедливости:
— Директор лорд Тьер а Риате она…
— Я не намерен взывать к духу-хранителю из-за столь незначительной ошибки как размещение адептки на первом этаже! — ледяной голос магистра прервал возмущение Ригры на корню. — И если вы, адептка Дакене доучились до четвертого курса, обязаны знать, что обращение к духам подобного уровня требует огромных энергетических затрат!
После этого я услышала грохот входных дверей. А через минуту Ригра заявилась ко мне:
— Довольная, да? — проорала адептка стоя у входа. — И почему у какой-то замухрышки три комнаты, в то время как у меня всего одна?!
— Плюс личная душевая, и комнаты стали больше, и два окна, — мечтательно протянула Тимянна, тоже оказавшаяся в коридоре.
— Заткнись! — от визга Ригры хотелось уши закрыть. — А ты!..
И адептка рванула ко мне, чтобы со всего маху налететь на ту самую невидимую преграду, которая и гоблина ко мне не пустила. Причем девушка рванула с такой силой, что умудрилась разбить нос о невидимую стену и визг, на сей раз испуга и боли, уже действительно вынудил закрыть уши.
Ригру увели к лекарям, шум стих, меня все назвали счастливицей, и самое странное — Тимянна ко мне вошла беспрепятственно и некоторые преподавательницы, решившие все проверить, тоже. А после Яна сбегала за чаем и мы торопливо позавтракали пирожными из лучшей кондитерской города. Правда ели молча, потрясенные утренними событиями, а потом Ян сказала:
— Как думаешь, за что магистра Тьера к нам сослали?
Я о лорде вообще старалась не думать и потому только плечами пожала.
— Мне кажется, у него там была страшная трагедия личного характера… наверное, его невеста бросила.
Я фыркнула и, прикрыв глаза, откусила еще один кусочек от умопомрачительного пирожного с фисташковым кремом. Такие делали только в Мелоуне и нигде больше в нашем Ардаме, и стоили они очень дорого, наверное именно поэтому я и не смогла отказаться от лакомства, преподнесенного Шейдом в качестве извинений. Хотя, наверное, благопристойная леди поступила бы именно так — в смысле вернула и цветы и сладости. Но… это были мои первые в жизни цветы и первые извинения, ибо кому придет в голову извиняться перед обычной подавальщицей в таверне, особенно после удара Сэл по роже — а она подобного не терпела, да и силой в отличие от меня обладала.
— О чем задумалась? — уворовывая последнее пирожное из пяти, невинно поинтересовалась Тимянна.
Думала я в тот момент исключительно о лорде Тьере и его «Придешь ночью. В мои апартаменты. Одна». И теперь одно из двух — либо магистр попытается снять то самое проклятие десятого уровня (знать бы чем я его прокляла), или… о втором «или» я думать боялась, потому что это у светлых отношения между начальством и подчиненными осуждаются, а у нас все в норме приличий.
Звонок прогремел неожиданно и как-то сразу стало ясно, что на утренние мучения под руководством директора, перестройку нашего общежития и поедание пирожных ушел всего час свободного утреннего времени. И теперь требовалось срываться и бежать на утренние лекции, а у меня голова не расчесана, и рубашку переодеть нужно, она вся мокрая от не высушенных волос и….
— Быстрее! — взвизгнула Яна, подрываясь со стула.
В спальне, распахнув дверцы шкафа, обнаружила идеально сложенными все свои вещи, и выбрала плотную нижнюю рубашку с длинными рукавами, торопливо переоделась, краем глаза отметив, неожиданно появившееся зеркало в пол стены. Да, господин директор с сегодняшнего дня стал кумиром всех обитательниц женского общежития.
Натянув поверх рубашки черное ученическое платье, я поспешила поправить воротничок, манжеты, завязать пояс. Затем быстро расчесала непослушные и еще чуть влажные волосы, собрала в пучок, поморщившись от боли, когда засовывала шпильки, фиксируя нехитрую прическу, и подхватывая сумку с невыполненными домашними заданиями, помчалась на лекции, подхватывая шерстяной платок со стула у выхода. На территории академии было бессмысленно таскать с собой пальто, да и выбегала я в туфельках, не в ботинках. От нашего общежития идти было всего с минуты две, и потому мы все, заворачиваясь в большой теплый платок, выбегали из общежития, пробегали через внутренний дворик и заходили в учебный корпус, снимая платок с головы и оставляя его на плечах. Конечно, смотрелось не слишком красиво, но темные клетчатые пуховые платки были слишком привычным атрибутом, чтобы отказываться от него из-за такого критерия как красота.
— Дэя, — Янна подбежала следом, — что с уроками?
— Дашь списать? — между прочим, я с ней пирожными поделилась, так что Яна в должниках.
— Дам, — моя бывшая соседка по комнате улыбнулась. — Кстати, не успела спросить — а откуда было столь дорогое удовольствие?
— Один из клиентов, — буркнула я, взлетая по лестнице на второй этаж, где почти в самом конце коридора располагалась аудитория предмета «Бытовые проклятия».
Успели мы даже раньше остальных, и устроившись за последней партой, я принялась торопливо списывать с тетради Тимянны.
Досписать я не успела, как появился преподаватель. А по бытовым у нас очень неприятный и крайне принципиальный в вопросах уступок студентам. Он единственный никогда не брал взяток и видимо поэтому очень приглянулся директору Тьеру, назначившего профессора Сэдра новым главой учебной части и лично контролировал «Хвостатый список». Кстати меня, как извечную должницу, профессор Сэдр крайне не любил.
— Адептка Риате! — начинается. Я встала, чтобы услышать. — К доске!
Бросив печальный взгляд на тетрадь, куда срисовывала кристаллы воды и обозначения, поняла, что ничего не знаю, впрочем, как и всегда. На дом было задано изучить кристаллы воды образующиеся вследствие произнесения проклятий. А я их не то, что выучить, я даже списать не успела. И вот он печальный итог.
Оставив платок на спинке стула, понуро бреду получать очередную порцию позорного провала. О том, что домашнюю работу я не сделала, знаю я, знает профессор и догадывается вся группа. Особенно злорадное выражение на лице у Ригры, которой расквашенный нос уже вылечили.
— Итак, — высокий темноволосый с проседью профессор, единственный тощий представитель мужской части преподавательского состава, сложив руки на груди, приступил к повышению собственного настроения, за счет моей личностной самооценки, — представим ситуацию… Убийство на бытовой почве, в городском доме. Семья клерка среднего достатка, мать, отец, трое малолетних детей. Ситуация — убита супруга клерка, предположительно им же самим. Все улики указывают на непредумышленное убийство в состоянии аффекта, но есть одна странность — сам клерк поверить не может, что совершил убийство дорогой супруги собственными руками. К тому же в наличие такие показатели, как наличие великолепных характеристик с места работы и поручительное письмо от начальства. Ваши действия, адептка Риате?
Я бы начала с опроса соседей — очень часто благополучная на первый взгляд семья на деле имеет глубокие проблемы межличностных отношений. Затем пообщалась бы с родственниками супругов — мы вносим во взрослую жизнь привычки своей семьи, и часто таким образом проблемы непониманий, упреков, да и силового решения споров перетекают из семьи в семью, но… Но если отвечу таким образом получу неуд и недопуск к весенней зачетной сессии. Потому что это работа следователя, а моя задача:
— Первое, необходимо отыскать признаки бытовых проклятий.
— Правильно, Риате, а какие это признаки?
— Плесень, — начинаю перечислять я, — отсутствие грызунов, отсутствие домашних животных, гибнущие растения, если таковые имеются.
— А если перечисленное вами, что являет собой далеко не полный перечень признаков, в совершенном соответствии с нормой, мы смотрим что?
— Воду, оставленную в открытом сосуде и предположительно находящуюся без сдвигов во время убийства, — заученно повторяю я. Ну да, именно об этом и была вчерашняя пара, а на память пока не жалуюсь.
— И что мы должны сделать?
— С максимальной осторожностью разместить жидкость под увеличительным кристаллом, и памятуя о том, что вода это природный хранитель информации, рассмотреть ее.
— И что мы можем там обнаружить? — теряя терпение и устав задавать наводящие вопросы, вопросил профессор Сэдр, повышая голос.
— Следы ругательств и проклятий, если они звучали, — опустив голову, ответила я.
Ответ был не то чтобы неверным, скорее неполным. Мне следовало…
— Адептка Дакене, — прозвучал ледяной голос профессора, — встаньте, и дополните весьма скудный ответ адептки Риате.
Ригра подскочила, едва не светясь от радости и желания вернуть мне свой собственный позор, а затем, подхватив палочку для вывода символов, подошла к доске и началось:
— Показателем гнева является наличие в воде следующих кристаллов, — на доску ровным рядом легли шесть изображений. — Однако гнев не всегда является поводом к убийству, чаще всего причиной бытовых убийств служат кристаллы свидетельствующие о раздражении. — И еще девять идеально выполненных рисунка. — Но если мы обнаруживаем один из подобных кристаллов, — пятнадцать рисунков торопливо были выведены на доске, — значит, речь идет о внешнем вмешательстве. В этом случае следует привлечь специалистов Ночного патруля и соответственно компетентного мага.
И темный дух дернул меня за язык:
— А можно просто допросить супруга убитой, и тогда вполне возможно выяснится, что проклятия его рук дело, и таким образом он просто пытался отвести подозрения от себя. Либо имеет место длительный конфликт, и клерк, скромный, стеснительный и исполнительный на работе, дома превращался в домашнего тирана, измывающегося над женой и детьми, или…
— АДЕПТКА РИАТЕ! — глас профессора вынудил попросту заткнуться. Ну и пусть ставит неуд, все равно все сдам… пусть и с седьмого раза. Но, увы, Сэдр избрал худший вид наказания. — К директору! Немедленно!
Я побледнела, остальные испуганно затихли, и даже Ригра явно считала это чрезмерным наказанием, но профессор Сэдр был неумолим.
— Живо!
Обычно я гораздо более гордая, но сейчас как бы ситуация не располагала:
— Профессор Сэдр, пожалуйста, я…
— Вон! — неумолимо сообщили мне.
Закрыла глаза на мгновение, стараясь сдержать слезы. Виновата сама, конечно, и прежде походы к директору оборачивались выволочкой и порцией грязной работы по академии, а что ждет меня сейчас?
— Да, профессор, — пробормотала я, выходя из аудитории и украдкой вытирая слезы.
По коридорам шла откровенно долго. Несколько раз останавливалась, судорожно пытаясь сдержать рыдания, потому что… несправедливо все это. С другой стороны домашнее задание я действительно не сделала.
Вот так ругая себя, прошла пустыми коридорами, спустилась по широкой лестнице, прошла через галерею славы, с портретами выдающихся магов Темной Империи. Кстати, среди них не было ни единого выпускника Академии Проклятий…
Перед дверью в кабинет директора стояла долго, старательно пытаясь успокоиться и вообще взять себя в руки. Да, я виновата, да признаю, да готова понести наказание — все!
И толкнув дверь, вошла, замерла под удивленным взглядом леди Митас, в момент моего появления копирующей для распространения стопку новых указов, явно директор уже потрудился.
— Адептка Риате, что опять? — изумилась почтенная леди.
Я кивнула и судорожно вздохнула, пытаясь сдержать всхлип.
— Дэя, — в голосе леди Митас только сожаление, — Дэя, это не лорд Энер, милая. Магистр Тьер обычным наказанием не ограничится! И прощать тебя никто не будет — три вызова в кабинет за учебный год и отчисление из академии, Дэя!
Я все это знала.
Все это знали. И профессор Сэдр тем более.
— Дэя-Дэя, — поднимаясь, сказала леди Митас и направилась к дверям уже непосредственно в сам кабинет. Осторожно постучала, затем приоткрыла двери и сообщила. — К вам адепт, магистр Тьер.
— По вопросу? — глухой, чуть уставший голос.
— Нарушение порядка, вероятно.
Мне было так стыдно, что хотелось провалиться сквозь пол, но я стояла, и, опустив голову, слушала.
Услышала:
— Леди Митас, почему я, директор данного проклятого заведения для истеричных особ мужского пола и невоспитанных особ женского, должен разбираться с нарушениями дисциплины?! Пятьдесят отжиманий от пола отобьют охоту у любого хулигана срывать лекции! Пусть приступает, отсчитаете и отправьте обратно, а меня больше не беспокоить!
Бледная женщина, запинаясь, пояснила: