— Я готовлюсь к экзамену!
— А ну да! Экзамен у тебя как состояние души или как вечный насморк. У всех бывает, но не у всех проходит!… Некоторые люди вечно ходят с салфеточками, сморкаются в них, а потом забывают где попало, как Попугаева.
— Причем здесь я?
— Да не причем. Не перестанешь ботанеть, станешь Шурасиком в юбке.
— Хорошего же ты обо мне мнения! И вообще: мне нравится Шурасик! — с обидой сказала Таня.
Ягун как обычно не полез за словом в карман.
— И мне, вообрази, Шурасик нравится! Но одно дело нравится, а совсем другое быть похожим. Вот мне слон, к примеру, нравится. Разве из этого следует, что я мечтаю быть похожим на слона?
Шар сам подставился, чтобы влететь в лузу.
— Ты и так на слона похож! — сказала Таня, протягивая между Ягуном и слоном связующую нить.
Уши у Ягуна торчали так же, как в детстве, и так же рубиново пунцовели, когда сквозь них пробивалось солнце. Как в тот первый день в квартире дяди Германа, когда Таня ощущала себя самым несчастным человеком в мире… День, когда начались чудеса!
— Да, уши у меня козырные! Завидуешь — так и скажи! А что у нас тут? Приблудившиеся калории? Подкормка для сирот с крылышками?.. Нет-нет, не убирай! Оставлю себе на черный день! — засуетился Ягун.
Вскинув трубу, он ловко впылесосил с таниной ладони печенье. Тетради белыми растрепанными птицами вспорхнули со стола и отправились в нутро пылесоса вслед за покрывалом с кровати.
Это был уже явный перебор. Труба забилась, и, силясь проглотить ком, пылесос стал сипеть и кашлять, как подавившаяся лошадь.
— Это тоже на черный день? — хмуро спросила Таня.
Ягун замотал головой.
— Я не виноват! Он сам зацапал! Я его нравственно порицаю! Нет, ну каков у меня пылесосище! Просто зверь, да? Летаю и словно уже в рай попал! Спецзаказ магробополитена! Представляешь, сколько в нем ватт?
— Так там еще и вата? Жуть какая! — легкомысленно спросила Таня.
Что ни говори, а магическое образование имеет свои пробелы. Ягун выключил пылесос, который и без того уже почти заглох, и, втаскивая его за собой, через окно влез в комнату. Большое зеркало, висевшее в углу, немедленно поймало его отражение и, забавляясь, принялось вертеть, переодевая в самые невероятные костюмы. Вот Ягун в белом врачебном халате со стетоскопом на шее, вот в кожаной куртке из драконьей кожи с красным пиратским платком, вот в строгом офисном костюме в стиле «а шли бы вы со своим прайсом», а вот и в набедренной повязке племени мумба-юмба…
— Ишь ты! А в форме пожарника слабо? — заинтересовался Ягун, и тотчас получил желаемое. Из зеркала на Ягуна уставился щекастый восемнадцатилетний лоботряс в пожарной форме.
— Прикольное зеркало! Где украла? — спросил Ягун.
— Тетя Нинель выписала на Лысой горе и прислала Пипе.
— Ясно. А Пипенция, ясное дело, испугалась, что зеркало при посторонних покажет ее в купальнике, и передарила тебе? Вот они — истинные мотивы великодушия! — понимающе заявил Ягун.
Таня улыбнулась. Последние полгода она боролась с собой и старалась не говорить ни о ком плохо. Но не говорить самой и слушать — это разные вещи.
— Пипа, и правда, немножко располнела, — признала она осторожно.
— Вот и я говорю! Еще половина этого «немножко» и в Тибидохсе придется усиливать лестницы, — кивнул Ягун.
— А теперь момент! Ич! Ни! Сан!
Он поочередно отщелкнул все три зажима и, сняв с пылесоса крышку, извлек из мусоросборника конспекты и покрывало. Конспекты Таня сразу схватила, а покрывало так провоняло русалочьей чешуей, что пришлось испепелить его боевой искрой. Никаких иных способов спастись от назойливой вони не существовало.
— Знаешь, за что я тебя люблю? За то, что ты выше быта! — заискивающе сказал Ягун.
Таня мрачно подула на раскалившийся перстень. В комнате настойчиво пахло болотом.
— Кто тебе сказал, что я его выше? — спросила Таня с сомнением. Только что она в очередной раз убедилась, что дружить с Ягуном нелегкий труд.
— Ты должна быть выше! Человек, способный перегрызть глотку ближнему своему из-за покрывала, не достоин носить высокое имя «Татьяна», — коварно сказал Ягун и добавил: — Кстати, я ведь к тебе по делу.
— По какому делу?
— Ты в курсе, что через две недели — год, как мы закончили Тибидохс?
Таня была в курсе.
— Ага… Народ разлетелся кто куда. В магспирантуре мало кто остался. Кое-кто пишет, но многие пропали с концами.
Таня повернулась и посмотрела на кровать Склеповой, пустовавшую с тех пор, как одиннадцать месяцев назад Гробыня покинула Тибидохс. Рядом одиноко поскрипывал скелет Дырь Тонианно. Изредка по его руке от плеча и до запястья пробегала волна. Ржавая шпага звякала. Дырь Тонианно тосковал. Будь он человек, о нем сказали бы, что он похудел и осунулся. Однако скелет осунуться не мог, и в этом было его преимущество, хотя и грустное. Пипа, не закончившая еще учиться, так как она поступила в школу позже, переехала в освободившуюся комнату Верки Попугаевой, и Таня смогла вкусить все удобства отдельного проживания. Правда, удобства эти были скорее надуманные, поскольку Тане нередко бывало скучновато. Лучше уж Пипа, чем совсем никого.
— А давай соберем народ снова! На годовщину выпуска! Сарданапал и Медузия не против, — радостно сообщил Ягун. Он явно собирался сделать это как-то более торжественно, но не удержался и выпалил сразу.
— Ты что, серьезно? Преподы разрешили? — усомнилась Таня.
Играющий комментатор с негодованием выпрямился.
— Серьезно? Я? Терпеть не могу это слово! От него веет жутким занудством!
— Так они разрешили?
Ягун хитро прищурился.
— Как тебе сказать? Что такое, в сущности, вечер встречи? Слетелись люди на пять-шесть часиков. Вспомнили прошлое, потрепались, выпили тайком бутылочку амброзии, посмотрели друг другу в ясные очи, обменялись номерами зудильников, по которым никто никогда не будет звонить, и все — пора разлетаться… Нетушки! Мне этого мало. За такой короткий срок я не успею эмоционально прочухаться.
— И что? — нетерпеливо спросила Таня.
— А то, что я выпросил у преподов ТРИ ДНЯ! — радостно завопил Ягун. — А то и больше чем три, понимаешь? Как карта ляжет! Поклеп разворчался, что не сможет найти столько свободных комнат, но тогда бабуся — хех! — сказала, что положит всех, кому не достанется мест, в магпункт, и ему пришлось заткнуть фонтан аккуратно свернутой тряпочкой… Комнаты — ха! Я вообще не верю, что кто-то будет спать эти три дня. В мире существует столько взбадривающих заклинаний!
Таня уставилась на Ягуна с радостным недоверием.
— Три дня? И Медузия с Зуби не против?
Ягун замялся. Пижонство в нем боролось с фактами.
— Они согласились на удивление быстро.