Слушая сбивчивое и запутанное изложение матери, Джон Томас Стюарт всё более понимал значение произошедшего. Когда он услышал о теплицах мистера Ито, то перестал думать о своих сбережениях и стал соображать, что удастся обратить в наличные. Его ранцевый вертолет был почти новым, но это ерунда! Разве это покроет ущерб? Он подумал, нельзя ли будет получить ссуду в банке? Ясно одно: мать ему выкрутиться не поможет. Это было видно сразу.
Далее сообщения носили отрывочный характер. Похоже, Ламокс прошел через сельскую местность и вышел на шоссе, ведущее к городу. Один водитель трансконтинентального грузовика за чашкой кофе жаловался офицеру службы безопасности движения, что только что видел грузового робота без таблички с лицензией и номером, и что эта чертова штуковина не обращала внимания на рядность движения. Но для водителя грузовика это был лишь предлог резко высказаться по поводу опасности, представляемой водителями-роботами, и о том, что нельзя заменить ими водителя-человека, сидящего в кабине, с глазами, открытыми на все происходящее. Дорожный патрульный не заметил Ламокса, когда тот следовал мимо, поскольку как раз пил кофе, и на него сообщение водителя не произвело особого впечатления, поскольку этот водитель, очевидно, имел предубеждение против роботов. Тем не менее, закончив пить кофе, он позвонил и доложил о непорядке.
В центре управления дорожным движением в Уэствилле не обратили на его сообщение внимания – все были заняты творящимися в городе беспорядками.
Джон Томас прервал мать:
– Кто-нибудь из людей пострадал?
– Пострадал? Не знаю. Вероятно, Джон Томас, тебе следует избавиться от этого зверя раз и навсегда!
Он игнорировал это заявление. Было неподходящее время, чтобы вступать в спор.
– Что еще случилось?
Подробностей миссис Стюарт не знала. Около центральной части города Ламокс спустился с шоссе по дороге для пешеходов. Здесь он двигался медленно и нерешительно, активное дорожное движение и большое количество людей смущали его. Он перешел с улицы на движущуюся дорожку. Дорожка сразу же остановилась, не рассчитанная на шесть тонн нагрузки в одном месте: полетели предохранители, разомкнулись реле, и пешеходное движение в самый час пик было дезорганизована на двадцати кварталах торгового центра.
Кричали женщины, ныли дети и выли собаки, добавляя ко всему этому сумятицу. Полицейские пытались восстановить порядок, а бедный Ламокс, у которого на уме не было ничего плохого, а тем более создание паники в торговом районе, опять сделал большую, но вполне естественную ошибку… В огромной витрине магазина «Бон Марине» он увидел убежище, куда мог бы спрятаться от всего этого. Предполагалось, что прочное стекло витрины не бьется, но создатели ее не рассчитывали, что Ламокс не заметит столь чистой прозрачной поверхности. Он вошел в витрину и попытался спрятаться в выставленной для образца спальне. Это ему не совсем удалось.
Следующий вопрос Джона Томаса был прерван стуком по крыше: кто-то совершил посадку. Он бросил взгляд вверх.
– Ты кого-нибудь ожидаешь, ма?
– Что? Это, вероятно, полиция. Они сказали, что…
– Полиция? О Бо…
– Не уходи, тебе придется с ними увидеться.
– Я и не собирался уходить, – ответил он упавшим голосом и нажал кнопку, открывающую вход на крыше.
Спустя несколько секунд медленный лифт с крыши проскрипел и остановился. Дверь открылась, вошел сержант службы безопасности движения и рядовой патрульный.
– Миссис Стюарт? – спросил сержант формальным тоном. – Мое почтение, мэм. Мы… – он поймал взглядом Джона Томаса, который пытался оставаться незамеченным. – Вы Джон Томас Стюарт?
Джон сделал глотательное движение.
– Да, сэр.
– Тогда прошу немедленно следовать за нами. Прошу прощения, мэм, может, вы тоже хотите пойти?.
Прошу прощения, мэм, может, вы тоже хотите пойти?..
– Я? О нет. С меня довольно.
Сержант кивнул в знак согласия.
– Хорошо, мэм. Пойдемте, молодой человек. Каждая минута на счету. – Он взял Джона за руку.
Джон попытался не подчиниться.
– Эй, в чем дело? У вас есть ордер или что-нибудь в этом роде?
Полицейский, остановившись, казалось, досчитал до десяти, а затем медленно ответил:
– Сынок, у меня нет ордера, но если ты тот самый Джон Томас Стюарт, которого я ищу, а я знаю, что это так, тогда, если не хочешь, чтобы с этим космическим как его там, кого ты приютил, случилось что-нибудь опасное и неприятное, тогда лучше заткнись и пойдем с нами.
– Да-да, я пойду, – поспешно сказал Джон Томас.
– Хорошо. Не доставляй мне больше забот.
Джон Томас молча последовал за ними.
В те три минуты, за которые патрульная машина домчалась до деловой части города, он пытался выяснить, насколько плохо обстоят дела.
– Мистер патрульный? Никто ведь не пострадал, да?
– Сержант Мендоза, – ответил патрульный. – Надеюсь, что нет.
Джон Томас задумался над этим мрачным ответом.
– А Ламокс все еще в «Бон Марше»?
– Это ты его так зовешь – Ламокс? Не слишком выразительно для такой твари. Нет, мы его оттуда выкурили. Он под виадуком Уэст Аррайе… надеюсь.
Ответ прозвучал зловеще.
– Что вы имели в виду под «надеюсь»?
– Ну, сначала мы блокировали улицы Мейн и Гамильтон, затем все же выгнали его из магазина с помощью огнетушителей. Ничто другое на него, казалось, не действовало. Дубинки от него лишь отскакивали. Слушай, из чего сделана шкура этого зверя? Из легированной стали?
– Ну, не совсем, – ирония сержанта Мендозы была так близка к его опасениям, что Джону Томасу расхотелось продолжать беседу. Он все еще беспокоился, не полакомился ли Ламокс каким-нибудь железом.
После съеденного бьюика в его росте произошел невероятный рывок: за две недели он вырос от размеров гиппопотама до своих нынешних невероятных габаритов, гораздо больших, чем был во все предшествующие годы. От поглощенного железа он сильно вытянулся в длину, и кожа его напоминала брезент, натянутый на каркас. Его неземной скелет выпирал через кожу. Понадобилась трехлетняя высококалорийная диета, чтобы он снова пополнел. С этого времени Джон Томас старался держать металл подальше от Ламокса, особенно железо, хотя ранее отец и дедушка всегда подкармливали его кусочками металлолома.
– Кое-как огнетушителями мы его вытурили. Он чихнул, сбил при этом двух человек. Тогда мы взяли еще огнетушителей и завернули его на Гамильтон, предполагая отогнать на открытую пригородную местность, где бы он не смог причинить столько разрушений, и думали, как бы отыскать тебя. Какое-то время все шло как надо – ну, иногда оказывался сбит фонарный столб, раздавлен автомобиль или что-то в этом роде, – и мы добрались к месту, откуда собирались завернуть его на Хиллкрест и направить назад, к тебе. Но он ушел от нас, направился на виадук. Однако ограждение не выдержало, и он свалился… ну, сейчас ты сам увидишь. Мы приехали.
С полдюжины полицейских аэрокаров висело над концом виадука. Вокруг было много частных аэрокаров и один или два аэробуса, патрульные аэрокары оттесняли их от места происшествия. В воздухе также мелькали несколько сот людей на ранцевых вертолетах, носящихся взад и вперед, подобно летучим мышам, среди аэрокаров, еще больше затрудняя работу полицейских. На земле несколько офицеров службы безопасности движения, носящие нарукавные повязки, при поддержке группы полиции направляли движение транспорта в сторону от виадука и от грузовой дороги, которая проходила под ним. Водитель их аэрокара пробирался через рой воздушного транспорта, разговаривая при этом по радиофону, висящему у него на груди.