— Да. Через два дня можно передавать в суд.
— Очень хорошо. Я думаю, с этим делом вы тоже быстро справитесь. Выяснить будет нетрудно: людей у них мало, все на месте. Успеете еще закончить… — Он кашлянул, смутившись.
— У меня еще два месяца до отпуска, — спокойно сказала Вера Петровна.
— Возьмите понятых и поезжайте в экспедицию. — Врио прокурора подошел к карте района и ткнул карандашом: — Это недалеко. Представляете, где?
— Представляю.
— Вот и отлично.
Вера Петровна нерешительно поднялась:
— Как насчет машины?
Алексей Владимирович вздохнул:
— Опять на поклон милиции…
— Я могу сама позвонить Скорину, — предложила следователь.
— Сам позвоню. Пока можете ознакомиться с заявлением.
Вера Петровна вышла. Она отлично представляла себе разговор Холодайкина с начальником райотдела внутренних дел. Скорин, разумеется, без промедления даст оперативную машину. Но при этом обязательно отпустит шутку насчет своего бензинчика, зная, что это Алексею Владимировичу как нож острый. Хотя к Холодайкину начальник РОВДа относился с уважением, но больше любил прокурора Савина, который лечился где-то под Москвой в санатории.
Вера Петровна позвонила мужу на работу, предупредив, что выезжает по делу и обедать дома не будет.
Одним из понятых Вера Петровна решила взять свою соседку — пенсионерку Давыдову. Старушка сперва испугалась, потом засуетилась, захлопотала, надела свое праздничное платье — длинную черную сатиновую юбку и синий бостоновый жакет с накладными плечами, сохраняемый для особо важных случаев в шкафу завернутым в чистую тряпицу.
Распространяя вокруг себя сильный запах нафталина, Давыдова важно взобралась на заднее сиденье, на всякий случай оглянувшись. Убедившись, что это событие зафиксировано сразу в нескольких окнах, она осталась довольна.
— Дарья Александровна, — повернулась к ней следователь, когда машина тронулась, — может, посоветуете, кого еще взять?
— А нешто надо?
— Полагается двоих.
Старушка замялась. Делить с кем-то из соседей или знакомых свое особое положение, а главное, монополию на почетное место на вечерних старушечьих посиделках ей не хотелось.
— Обязательно с городу? — спросила она.
— Чтобы долго не разъезжать.
— Тогда можно Михеича, кума. Лесник он, аккурат но пути.
— Заедем за ним, — согласилась Седых.
«Газик» проехал мимо железнодорожных мастерских. Из-за высокого забора доносились мерные вздохи молота, резкий стук железа.
Прислушиваясь к шуму, Вера Петровна почувствовала, как в груди у нее шевельнулось что-то теплое. Она представила себе Геннадия в засаленной, задубевшей спецовке. Своего мужа за работой она никогда не видела. Но он всегда приносил домой запах железа, машинного масла и еще чего-то неуловимого, чем пахнет поезд, пахнет дорога и все связанные с ней непонятные радости.
Что он испытывает к ней по-настоящему в душе, она не знала. А так хотелось знать. Потому что, честно говоря, ей до сих пор не верилось, что у нее есть муж, человек, который ее любит.
Поженились они два года назад. Это случилось до удивления просто и естественно.
Среди своих подруг, где бы это ни было — в детском доме, потом в ПТУ, в Томске, на заводе в Североуральске, — она всегда ощущала себя неуклюжим, нескладным, грубым переростком. Девчонки с годами хорошели. А Верка оставалась для них скорее парнем: почти на голову выше, шире в плечах, с большими крепкими руками. Но самое смешное — ей больше, чем им, хотелось возиться с тряпками, посудой, хотелось шить, вышивать, готовить обед, бежать на свидание, а еще — кому-то гладить рубашки, штопать носки. Она была уверена, что будет делать это умелее подруг.
Все сверстницы повыходили замуж, разводились и снова находили мужей, а она считала годы и удивлялась, что, имея за плечами тридцать с лишним лет, еще может мечтать о своем парне так же, как в восемнадцать.
Всесоюзный юридический заочный институт она выбрала случайно. Но потом юриспруденция ей понравилась, и закончила она ВЮЗИ с отличием.
Направили в Талышинск. Два с половиной года назад.
Земфира Илларионовна — сухонькая, аккуратная женщина, ветеран райпрокуратуры — предсказывала ей в мужья Холодайкина.
Но появился Геннадий Васильевич. Вдовец. Чуть моложе ее. И стал Геной, ее мужем…
И только она вспомнила о нем, как Давыдова, тронув Веру Петровну за плечо, спросила:
— А может, твово мужика возьмем?
— В нашем деле, тетя Даша, семейственность не допускается, — улыбнулась следователь и подумала о телепатии: есть, наверное, что-то.
— Ишь ты… — удивилась старушка и, помолчав, добавила: — А то как же, правильно, с другой стороны. Вот маюсь спросить тебя, Вера Петровна, да боюсь, может, нельзя…
— Спрашивайте, отчего же…
— Что, говоришь, натворили там эти змеевики?
Молоденький шофер, улыбнувшись, переглянулся со следователем.
— Змееловы, Дарья Александровна, — поправила следователь, пряча улыбку. — Пропажа у них.
— Ага, — удовлетворилась старушка и замолчала.
Михеича застали дома. Хозяйство его располагалось прямо на полянке, в лесу, на высоком сухом месте. Аккуратно сложенная изба, позади — огород со всякой всячиной. Сам хозяин с двумя взрослыми сыновьями ворошил свежескошенное неподалеку от усадьбы сено. Тут же паслась корова, лениво обмахивая себя хвостом.
Выслушав Веру Петровну, лесник, ни слова не говоря, собрался ехать. В машину он взял с собой ружье.
— Оружие тебе зачем? — спросила Давыдова. — Там ничего опасного не предвидится.
— Знаю, кума. Обратно хочу по лесу пройтись.
— Время другого не найдешь?
— А время все мое, — усмехнулся Михеич. — Сижу — работаю, сено кошу — работаю, по тайге хожу — работаю.
— Хорошая служба у тебя, — вздохнула старушка.
— Не жалуюсь… Ты, паря, левей возьми, — сказал он шоферу. — Напрямки можно проехать.
— Вёдро нонче, — опять заговорила старуха.
— Вёдро, — согласился лесник.
— Как урожай?
— Похуже прошлогоднего будет. — Михеич помолчал и добавил: — Километра через три на место прибудем.
— Вы у них бывали? — обернулась Седых.
— Захаживал. Ребята ничего. Приветливые. Правда, у озера тугаи пожгли…
— Слышала… И много народу здесь бывает? — спросила следователь. — Посторонних.
— Откуда! Может, один-другой. Из Талышинска. Охотники. Всех наперечет знаю. А вообще в этой местности охота плохая. Живность разогнали всю. Теперь ее днем с огнем искать надо… — Он вздохнул. — Вот мы почти и приехали. — Он показал на желтое пятно, виднеющееся невдалеке.
«Газик» скоро выехал на полянку и остановился возле желтых вагончиков. На костре кипел котел с супом, на веревке сушилось выстиранное белье.
Из служебного вагончика показалась Анна Ивановна в белом халате.
— Здравствуйте. — Вера Петровна протянула ей удостоверение. — Мне хотелось бы видеть товарища Кравченко.
Анна Ивановна прочла документ.
— Понятно. Я Кравченко. — Она вернула Седых красную книжечку.
Следователь улыбнулась:
— Простите, думала, по фамилии и по должности мужчина…
Анна Ивановна развела руками:
— Увы. Многие так думают. — И, спохватившись, официально добавила: — Можете приступать. Говорите, что надо показывать. Я не знаю, что делается в таких случаях. Скажу только, что все члены экспедиции в тайге, на работе.
— Жаль, хотелось поговорить с ними. Но ничего, придется в другой раз. — Вера Петровна представила ей Давыдову и Михеича: — Вот понятые. Мы осмотрим место происшествия, составим протокол.
— Понимаю, — помрачнела Кравченко. — Сейчас, только проветрится лаборатория. Работа с ядом. Через минут десять можем зайти… Пока располагайтесь вот здесь. — Анна Ивановна показала на пень. — Можно в нашем жилом вагончике.
— Спасибо, мы на воздухе.
— Можно в машине, — предложил шофер, но тут же понял, что ему вмешиваться не следует.
Дарья Александровна устроилась на пеньке, церемонно расправив платье.
Михеич остался стоять и закурил папиросу. Шофер направился к машине.
Анна Ивановна снаружи открыла окно в лабораторию.
— А с той стороны задвижка имеется? — спросила следователь.
— Да, — ответила Кравченко. — Окно запирается.
Седых кивнула.
Воцарилось тягостное молчание.
— Хорошо у вас, уютно, — попыталась завязать разговор следователь.
— На природе мы сами собой, — вздохнула Анна Ивановна.
— Много человек в экспедиции?
— Семь человек. Я, Кравченко Анна Ивановна, собственно, научный руководитель, Азаров Степан Иванович — бригадир…
— Это мы потом подробно, — деликатно прервала ее Седых. — Я просто спрашиваю. Значит, работаете в этом вагончике, а живете в том?
— Да. Еще замечу, что один член экспедиции в отъезде. В Москве. Все люди почти из разных городов…
— Как филателисты, — кивнула Седых. — Живут в разных уголках страны, а собираются вместе и знают друг друга хорошо.
— Вот-вот, — подтвердила Анна Ивановна. — Змееловы — это вроде касты. Занятие, как вы сами понимаете, специфическое.
— Да, — усмехнулся Михеич, — чудное. Однако не из робкого десятка ребята. Я бы не пошел на такое дело. Медведей для зоопарка отлавливал. А тут — нет.
— Ну можно заходить, — решительно поднялась Кравченко.
Все гуськом потянулись в вагончик.
Когда Анна Ивановна стала показывать лабораторию, любопытная тетя Даша заглянула в террариум со змеями.
— Батюшки, пресвятая богородица! — закричала она и, путаясь в длинной юбке, опрометью бросилась из комнатки, сбив на ходу шофера, разглядывавшего операционную с лестницы.
Старушку с трудом успокоили. Давыдова наотрез отказывалась идти в лабораторию. Она забралась в машину и сидела ни жива ни мертва, осеняя себя крестным знамением.
— Дарья Александровна, вы должны присутствовать обязательно, — уговаривала ее Седых. — Ведь вам надо подписать протокол…
— Што хошь подпишу, а к гадам не пойду, хоть режь меня! — расплакалась старушка.
Вера Петровна растерялась.
— Ничего не поделаешь, — развел руками Михеич. — А вы не расстраивайтесь, товарищ следователь, подтвердим все как есть. Пусть она снаружи стоит и смотрит.
Так и пришлось сделать. Давыдова согласилась, стоя на лестнице, наблюдать за происходящим. Но в вагончик — ни ногой.
Анна Ивановна открыла следователю сейф.
— Это тоже яд? — спросила Седых, указывая на флакончик.
— Да, яд щитомордника. Сухой яд собирается отдельно от каждого вида. Пропал флакон с гадючьим ядом.
— Где было больше?
— В том. В основном здесь водятся гадюки.
Тщательно осмотрев оборудование лаборатории, Вера Петровна заглянула под тумбочку, на которой стоял сейф.
— Дайте какую-нибудь палку, — попросила она.
Анна Ивановна подала линейку, которой измеряли змей.
Седых выкатила оттуда флакончик и взяла его осторожно за края. Он был пустой. Около донышка белела небольшая трещинка, на стекле сбоку были видны следы наклейки. Следователь вопросительно посмотрела на Кравченко.