А ведь как хорошо начиналась Славкина жизнь в новой школе! В пятом «А» встретили его просто замечательно. Раньше нигде так не встречали.
Женька Аверкин тогда сразу сказал:
— Садись со мной, я пока один.
Костя Головни посоветовал: — Станут в продлёнку агитировать — не ходи. Детский сад. Лучше записывайся в баскетбольную секцию.
Славка удивился:
— Там же рост нужен!
— Подумаешь, рост, — сказал Дима Неходов. — Была бы голова. — Этим он сразу как бы признал, что считает Славку здравомыслящим человеком.
Никто не косился с насмешкой, никто не задевал, будто случайно, плечом и не предлагал помериться силой. Только Любка Потапенко чуть не испортила настроение. Всё улыбалась хитренько, а потом спросила:
— У вас в Усть-Каменске девочки красивые?
Славка сперва растерялся. Сказать, что их там много и всякие встречаются? Кто-нибудь подденет: «А ты что, всех девочек разглядываешь?» Ответить, что на девчонок не смотрел? Здешние, девчонки скажут: «Глядите, какой гордый!» А с ними ссориться тоже не стоит.
Славка подумал и ответил:
— Они там все такие, как ты.
Любка сделала вид, что счастлива без памяти:
— Ой как замечательно!
А Игорь Савин сказал Славке:
— Несчастный город. Понятно, почему ты оттуда сбежал.
Все засмеялись, а Любка фыркнула, надулась и отошла…
Сегодня она, конечно, постарается отыграться.
Как теперь быть? Артёмку он даже не успеет домой занести: до урока пятнадцать минут. Куранты на Матросском клубе пробили четверть десятого.
Славка стал натягивать носки и кроссовки. Настроение было унылое. Так хорошо начинался день, и всё испортила проклятая Любка!
А может быть… Может быть, не так уж и страшно? Если Любка в самом деле начнёт болтать, он как-нибудь отговорится. Сочинит, например, историю про соседского малыша, который всегда толкает ему в портфель свои игрушки.
А может быть, Любка не такая уж и вредная?
Ладно! Будет ли неприятность из-за Артёмки, ещё неизвестно. А если опоздаешь на английский, неприятностей точно не миновать.
И Славка помчался к школе, попутно размышляя, что у коротких штанов есть всё же свои преимущества: в своих шерстяных брюках он бы такую скорость не развил!
Славка поднялся по лестнице на площадь и увидел, что не опоздал. Всюду бегали ребята: был самый разгар перемены.
У верхних ступеней росло большое дерево с гладким серым стволом и большущими зубчатыми листьями. На нижней ветке по-обезьяньи держался Наездник. Он уцепился за сук руками и ногами и висел спиной вниз. Вывернув шею, смотрел на пробегавших внизу ребят.
Он встретился со Славкой глазами и просиял:
— Здравствуй! Подожди, я на тебя сяду.
— Повадилась лиса в курятник… — сказал Славка. — Ты что, в лошади меня записал?
— Да, ты моя лошадка, — весело согласился Наездник.
— За лошадьми, между прочим, ухаживают, — хмуро заметил Славка. — Их, между прочим, кормят…
— Овсом?
— Овёс ешь сам. Я лошадь особой породы…
— Ладно, я подумаю, — серьёзно сказал Наездник, спустился с дерева и стал что-то искать в своих карманах.
Вытащил синий стеклянный шарик, три этикетки от жевательной резинки, бельевую прищепку, два пятака, шестерёнку от будильника… Не поймёшь даже, как всё это помещалось в его плоских кармашках. Наконец он достал сплюснутую конфету «Белочка» в замусоленном фантике.
— На! Вместо овса.
Славка понял, что краснеет, и сурово сказал:
— Не выдумывай чепуху! Лопай сам, я же пошутил.
— Давай тогда пополам.
— Пополам — другое дело, — сказал Славка. — Ладно уж, садись.
Он загадал, что если хорошо прокатит Наездника, то и в классе всё будет хорошо. И прокатил как надо! Правда, на крыльце слегка запнулся левой ногой, но зато привёз Наездника прямо в школьный коридор и, к неудовольствию тёти Лизы, приземлил его на широкий подоконник.
— Спасибо, моя лошадка, — крикнул Наездник и приготовился мчаться по своим делам.
— Постой… Наездник… Тебя хоть как зовут-то?
Он обрадованно заулыбался:
— Меня? Денис.
Взрослое какое-то было имя.
— Денис… И больше никак?
— Ещё… Динька.
Будто колокольчик звякнул. И, откликнувшись на этот короткий звон, забренчал школьный звонок.
…Любку на уроке английского Славка не увидел. Занимались по группам, и Потапенко была в другом кабинете. Зато Аверкин, как всегда, сидел рядом.
Славка незаметно отклеивал от ног присохшую зелень водорослей.
— По морю бродил? — прошептал Женька.
— Ага.
— Крабов ловил?
— Корабль спасал. Кто-то яхточку упустил, а она в камнях застряла.
— Слушай, я узнал про паруса. Есть такая секция во флотилии.
— Вот здорово… Спасибо, Жень.
— Тебя твой Наездник искал…
— Да видел я уже это сокровище…
— Семибратов и Аверкин, беседовать будете на перемене, — перебила их англичанка Анна Ивановна. — А если у Семибратова есть потребность поговорить, пусть он выйдет к доске. Я вам задавала какое-нибудь английское стихотворение, на выбор. Учили?
Славка не учил. Но кое-что он знал с прошлых времён. Он поспешно стёр с ноги последнюю зелень, вздохнул и вышел. И выдал балладу Стивенсона «Рождество в море». Это были его любимые стихи. Когда Славка их читал, он даже забывал стесняться.
Все остались довольны. Анна Ивановна — Славкиным произношением. Славка — отметкой, а группа — тем, что баллада оказалась очень длинной и спасла по крайней мере трёх человек.
Артёмка
Всё-таки Любка Потапенко была подлая. Ехидная, коварная и вероломная. Целый день она даже не смотрела на Славку, а в начале пятого урока подняла руку и сладким голосом сказала:
— Светлана Валерьяновна, мы ведь говорили на классном собрании, чтобы никто не носил в шкалу посторонние предметы? А у Семибратова в портфеле посторонний предмет.
Класс обрадовался.
— Мина? — спросил Костя Головни.
— Самогонный аппарат, — предположил Дима Неходов.
— Ножницы для длинных языков! — крикнул Женька Аверкин и шевельнулся, будто хотел прикрыть собой Славку.
— Это не посторонний предмет, — возразила Оксана Байчик.
— Тише… Тише, ребята! — Светлана Валерьяновна почти испуганно смотрела то на Любку, то на Славку. Она очень не любила всякие ЧП. Да и кто из учителей их любит? — Слава Семибратов, объясни, что случилось?
В эти секунды Славка успел передумать многое.
Можно отпереться. Шарить в портфеле никто не станет, здесь нет усть-каменской Ангелины, которая не стеснялась обыскивать ребячьи карманы и сумки (Славка там поэтому запирал портфель на ключ).
Можно обиженно встать и уйти из класса. За это попадёт, но не очень. Зато он успеет спрятать Артёмку.
Но тогда опять надо будет хитрить, что-то сочинять. Славка решился на дерзкий шаг. На атаку. Он встал.
— Я могу показать! Можно, Светлана Валерьяновна, я всем покажу?
Он взял портфель, твёрдыми шагами вышел к доске и за уши выдернул Артёмку на свет. Поднял его над головой.
Конечно, никто, кроме Любки, не ожидал увидеть лупоглазого зайца, сшитого из диагоналевой пиджачной ткани, в полинялом зелёном комбинезоне и клетчатой кепочке между ушей.
Ребята на несколько секунд притихли. Потом кто-то младенческим голосом пропел:
— Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять!
И пошло:
— В лесу родилась ёлочка…
— Плутишка зайка серенький…
— Я не хочу в этот зоопарк, здесь хищники без клеток!
— Витька, он на тебя похож!
— А ты на обезьяну!
— Ну, заяц, погоди!
— Ребята, ребята! Ну-ка, успокоились! У нас урок!
И понемногу в самом деле все успокоились. Наверно, не потому, что уговаривала Светлана Валерьяновна, а потому, что всем хотелось узнать про зайца.
Светлана Валерьяновна слегка растерянно спросила:
— Это и есть твой посторонний предмет?
— Да, — сказал Славка и опустил Артёмку. — Это неопасный предмет. Зайцы взрываются только в мультфильмах, да и то резиновые. А этот лежал на дне портфеля и никому не мешал. Про него никто бы даже не узнал, если бы не Потапенко. Что за привычка лазить в чужие портфели!
— Я только дневник хотела посмотреть!
В классе опять засмеялись.
Савин сказал:
— Любочка боялась, что мама Семибратова забыла расписаться.
— Игорь, подожди… Хорошо, Слава, садись на место… Всё же, наверно, не следует такие игрушки носить в школу. Зачем он тебе здесь?
Славка обвел глазами класс и решительно сказал:
— Я его всё время с собой ношу. Кто хочет, пускай говорит, что я как в детском садике… Потапенко этого и хотела… Только я этим зайцем не играю. Ношу — вот и всё.
— А зачем? — спросил кто-то.
— А просто так… Я мог сейчас что угодно придумать: будто я его случайно нашёл или будто мне его кто-то из малышей подсунул. Все бы поверили. Но врать я не буду. Это мой зверь. Его зовут Артёмка. Кто хочет, может смеяться.
Никто не засмеялся. Может быть, потому, что голос у Славки стеклянно зазвенел.
Опять стало тихо. Светлана Валерьяновна осторожно спросила:
— Это что же, Слава? Твой талисман?
Славка мотнул головой.
— Нет. Я не знаю… Просто он со мной путешествует. Когда я на яхте занимался, он всегда со мной плавал…
— Морской заяц, — серьёзно сказал Дима Неходов.
— Там не море, а озеро, — объяснил Славка. — Зато Артёмку там все любили… Он намокнет, а его за уши вздёрнут на мачту, он и сохнет на ветерке… Когда я уезжал, ребята говорили, чтобы я Артёмке настоящее море показал. Я сегодня с ним на берег пришёл, а Потапенко… Появилась откуда-то — и в портфель!
Оксана Байчик подняла руку.
— У Потапенко есть одно свойство, — деловито разъяснила она. — Если кто-нибудь привлек её внимание, она за ним ходит по пятам, а потом выскакивает навстречу, будто случайно…
Любка взвилась:
— Чем это Семибратов привлёк моё внимание?
— Уж не знаю.
— Ну и молчи, если не знаешь!
— Девочки! Девочки, успокойтесь…
— А как Артёмка с тобой плавал? — спросил Костя Головин. — Болтался на мачте?
— Нет, он на носу сидел. Мы его к штагу привязывали.
Светлана Валерьяновна взглянула на часики.
— Ну хорошо, ребята, Артёмка Артёмкой, а урок уроком… Что тебе, Женя?
Аверкин встал.
— Светлана Валерьяновна! У нашей бабушки старые журналы есть, «Нива» за тысячу девятьсот двенадцатый год, а там фотография: лётчик капитан Андреади. Он из нашего города до Москвы долетел. Самолет весь из реечек и парусины, а под крылом плюшевый мишка привязан…
— Вот бы Любочку туда, — сказал Савин. — Она бы на этого капитана сразу в морской штаб наябедничала: посторонний предмет!
— Я не ябедничала, я при всех! Потому что сами договаривались, чтобы в классе был порядок!
— Тише! Люба! Ребята!.. Порядок нужен без сомнения. Но что касается Артёмки, то он, по-моему, порядка не нарушал. Жил себе спокойно у Славы в портфеле… — Светлана Валерьяновна вдруг улыбнулась. — Ну и что? Я, например, могу вам честно признаться: когда я была студенткой, все годы таскала в сумке шахматного конька. Мне его один третьеклассник подарил на практике, на первом курсе. В приметы я не верю, но конёк определённо приносил мне счастье. Потому что я его любила.