Ветка оглянулась, застеснялась, потом, видно, слегка рассердилась на нас. Подошла и распахнула окошко.
– Вам чего?
– Дело, – сказал Виталька.
– А Саня где?
– Саня, наверно, еще дрыхнет, – объяснил Виталька. – А ты собирайся. Дело нешуточное, нам часовой нужен.
Ветка пожала плечами, но в одну секунду накинула платье и выпрыгнула к нам.
– Что за часовой? Что за дело?
– Мы и сами толком не знаем, – серьезно объяснил Виталька. – Ты, главное, сиди и карауль. Если надо, мы крикнем, что делать.
Ветка молодец. Она не стала приставать с расспросами, а сказала:
– Айда!
Мы побежали к автобусной остановке.
На улицах было пусто, свежо и солнечно. Ветер запутывал нам волосы и трепал короткое Веткино платьице, похожее на пеструю мальчишечью рубашку. У меня на поясе прыгал тяжелый ключ и колотил по бедру. Мы спешили навстречу приключениям.
Шагнув через порог колокольни, мы прикрыли за собой дверь: чтобы незаметно было, что она не заперта.
Огляделись.
В кирпичной толще на разной высоте были пробиты узкие оконца – как бойницы. Солнце ярко било в них, разрубая сумрак широкими плоскими лезвиями.
Пол был выложен гранитными плитами. В центре площадки плиты были треснувшие и сильно продавленные: на это место грохнулся колокол. Мы посмотрели вверх: пробитый потолок, поломанные балки. У стены – сложенная из кирпича лестница, ведет к люку.
– Полезли? – спросил Виталька.
– Ага.
Мы забрались на второй этаж.
Здесь, как и на первом этаже, светились оконца-щели. И так же пахло известкой, камнем и влажными кирпичами. Но не было такой тишины. Раздавался ритмичный стук, разбавленный тонким дребезжанием.
– Часы стучат, – прошептал Виталька. – Ой, Олега, смотри…
Я оглянулся. За спиной у нас была большая и глубокая ниша. В ней виднелось зубчатое колесо с метровым рычагом. Точнее, не колесо, а зубчатый барабан, который надет был на торчащую из стены ось. По обеим сторонам барабана протянулись мощные цепи. Это они тихо дребезжали от работы механизма.
Цепей было три. Они спускались из круглых отверстий в сводчатом потолке ниши и уходили в такие же отверстия в кирпичном полу. Только одна цепь не уходила – на ней висела ржавая граненая гиря размером с большой молочный бидон.
– Смотри, – шепотом сказал Виталька, – движется…
Гиря тихо-тихо, но все же заметно для глаз ползла вниз. До кирпичного пола ей оставалось полметра. Видимо, это был конец ее пути. Скоро гиря стукнется о кирпич, и часы замрут.
Наверно, еще никогда гиря не касалась кирпича, иначе там остался бы след от такой тяжести. А следа не было.
Виталька хотел что-то сказать, но в этот миг вверху ударили часы: бомм-бах! Половина восьмого… Из пустой круглой дыры в своде ниши выползла наполовину и тихо закачалась еще одна гиря.
Я сразу понял, что она – от часовых колоколов. В тети Валиных часах так же опускалась и покачивалась гиря, когда просыпалась кукушка.
– Не больше чем на два часа хватит, – сказал я.
Виталька решительно посмотрел на меня.
– Гири поднимают этой штукой. – Он кивнул на рычаг и барабан.
Я и сам догадался. Но как эта штука действует?
А Виталька уже понял как.
– Берись. Тяни ее на зубцы.
Мы не без труда откачнули в сторону одну цепь и надели на шипы барабана. Потом взялись за рукоятку на конце рычага.
– Поехали…
Это было похоже, будто мы из колодца вытягиваем воротом тяжелую бадью. Только вместо бадьи – гиря и ползет она не снизу – к нам, а от нас – вверх.
Башня заполнилась рокотом и лязгом. С цепи посыпались чешуйки ржавчины. Ее конец заскользил с барабана вниз, и стало слышно, как цепь со звоном укладывается на каменном полу подвала.
Гиря уползла в дыру на потолке.
– Ура… – выдохнул Виталька.
Чтобы вертеть рычаг, нам приходилось то вставать на цыпочки, то приседать до пола. Работка была нелегкая. Я машинально считал обороты и на десятом сказал:
– Фу… Отдохнем. А долго нам еще крутить?
Виталька прищуренно посмотрел на барабан.
– Если его вокруг измерить, около метра получится. Ага? А до часов сколько?
– Метров тридцать… Значит, еще двадцать раз надо крутнуть.
Ну что ж, мы вертели. Отдыхали и опять вертели. Подняли сначала гирю для стрелок, потом гирю для боя.
Выпрямились. Вытерли коричневыми от ржавчины ладонями мокрые лбы. Улыбнулись. Нам казалось, что часы теперь стучат по-иному – празднично и благодарно.
И вдруг в это медное стучанье вмешался другой звук. Кто-то скреб железом о железо. Внизу.
Мы не сразу поняли, что там такое. Но лязганье продолжалось, и скоро стало ясно: кто-то ковыряет в замке ключом. Не нашим ключом. Наш-то висел у меня на поясе.
Мы замерли на четвереньках у края провала.
Дверь наконец приоткрылась, впустив солнечный свет. И в этом свете мы узнали наших знакомых: крючконосого Эдика и белобрысого Федю-верхолаза.
– Не заперто, – зло сказал Эдик. – Тебе что, лень было ключ повернуть, идиот?
– Заткнись, – хмуро отозвался Федя. – Я поворачивал два раза, чуть пуп не сорвал. Кто-то был…
– Пацаны, – полушепотом сказал Эдик. И глянул наверх.
Я посмотрел на Витальку. Что делать? Может, сразу сказать, что мы здесь? Теперь все равно не уйдешь…
Но Виталька смотрел не на меня. Куда-то мне за спину. И прижимал палец к губам.
Я оглянулся. И увидел то, что мы не заметили сразу, потому что заняты были часами. В другой стене тоже была ниша. А в ней друг на друге стояли фанерные ящики и лежали зашитые в мешковину тугие тюки.
Мы умели понимать друг друга без слов.
“Ясно, кто они такие?” – глазами спросил Виталька.
Я вспомнил разговоры про ограбленные магазины. Мне стало зябко и даже слегка затошнило. Я мигнул: “Ясно”.
А те двое стояли и смотрели вверх.
Глава шестнадцатая
Да, они стояли и смотрели вверх…
Надо признать: в сложных обстоятельствах Виталька вел себя умнее и храбрее, чем я. Оказалось, что и в этот раз мы думаем о разном.
Я думал, как бы унести ноги.
А Виталька – совсем о другом.
Он вдруг встал на краю провала и беззаботно, будто своим приятелям, крикнул:
– Здрасте! А мы уже здесь!
Крючконосый Эдик вздрогнул, зыркнул по сторонам, потом запоздало заулыбался. А Федя заморгал и сказал:
– Вы там это… чего?
– Часы заводили! – весело объяснял Виталька. – Ух и умаялись! Жалко, что вы поздно пришли…
Он дернул меня за воротник, чтобы я поднялся с четверенек. Пришлось встать.
– Ага! – с натянутой улыбкой воскликнул Эдик. – Ранние птички! Раньше нас прилетели! Ну, спускайтесь, поговорим.
– А зачем? – дерзко сказал Виталька. – У вас ведь ключ-то есть. Чего вы нам мозги пудрили?
Эдик вздохнул и опять деревянно посмеялся:
– Ну, вы лихой народ. Все замечаете, как разведчики. Ключ мы нашли. Сегодня утром в музейном подвале рылись – и повезло.
Виталька подбородком показал на Федю:
– А он чем вчера дверь запирал? Пальцем?
Эдик перестал смеяться. Негромко, но уже с угрозой он потребовал:
– Спускайтесь. Тогда и поговорим.
– Успеем, – дурашливо ответил Виталька. – Тут еще надо порядок навести: кто-то ваши ящики рассыпал.
– Кто рассыпал?! – заорал Федя и бросился к каменным ступеням.
Виталька дернул меня за локоть, и мы по шаткой деревянной лесенке взлетели на третий этаж.
Там Виталька опять подтащил меня к провалу.
Я чуть не плакал – не столько от страха, сколько от Виталькиной глупости.
– Зачем ты сказал про ящики? Теперь они нас не выпустят.
Виталька сердито и весело глянул на меня.
– А зачем нам выпускаться? Надо, чтобы их не выпустить! А то утекут, и не найдешь!
– А как… – начал я.
Но Виталька заглянул в дыру и довольно издевательски произнес:
– Напугались, бедненькие? Да не трогали, не трогали мы ваши товары. Пусть их милиция трогает.
Эдик и Федя яростно смотрели на нас. У Феди на прозрачном носу опять блестели капельки. У Эдика шевелились скулы.
– Гады, – хрипловато сказал Федя. – Настучать хотите? Я вам это сейчас… кишки на шею намотаю.
Мы не стали ждать, когда они доберутся до наших кишок, и снова бросились к лестнице. Здесь она была разбита. Сохранились только отдельные балки и верхние ступеньки. Виталька подпрыгнул, вцепился в перекладину и крикнул:
– Подсади!
Я ухватил его за ноги и изо всех сил толкнул вверх. Виталька подтянулся, сел на ступень и протянул мне руки:
– Давай!
Ух, как бухало у меня сердце! Мне показалось, что Эдик и Федя сию секунду ухватят меня за щиколотки. Отчаянно дрыгая ногами, я кое-как забрался к Витальке. Потом мы ухватились за кромку люка и оказались на четвертом этаже.
– Берись! – приказал Виталька и, нагнувшись над люком, ухватился за обугленный брус, на котором держались хлипкие ступени.
Я понял! Мы дружно расшатали балку, и она рухнула, чуть не придавив Эдика и Федю, которые лезли за нами.
– Ну, детки, это вам будет стоить дорого, – пообещал Эдик.
– Сколько? – бесстрашно спросил Виталька.
– Столько, сколько заработали… Слушайте, парни, спускайтесь сами, а то хуже будет.
– Зачем это нам спускаться? – спросил Виталька. – Мы высоту любим.
– Вы с этой высоты сейчас… Ни в одной мастерской не склеят…
– Сперва поймайте!
Эдик и Федя стали прислонять к стене балку, чтобы по ней добраться до нас.
– Так-так, – сказал Виталька. – Работайте. Привыкайте. Там, куда вас посадят, все равно придется работать.
Федя коротко всхлипнул и поглядел на нас так, что у меня зубы застучали.
– Не трусь, – сказал Виталька.
– Вовсе не трушу, – из последних сил сказал я.
А на самом деле трусил так, как никогда в жизни.
Я не мог понять, чего хочет Виталька. Зачем он дразнит этих бандитов? Куда мы денемся? Может, он забыл, что у нас нет с собой ковра-самолета?
Эти мысли прыгали у меня в голове без всякого порядка. Да и какая разница теперь? Вниз все равно не пробьешься. Сейчас – только вверх и вверх, чтобы не попасть в лапы к разъяренным жуликам.
Сопя и ругаясь, Эдик и Федя стали карабкаться к нам по балке.
– Молодцы, – сказал Виталька. – Физкультура полезна всем. Эдик, не наступи Феде на нос, а то он станет совсем прозрачный.
– Давай толкнем балку, – торопливо предложил я.
– Успеется, – сказал Виталька шепотом. – Надо, чтобы им потом спускаться было трудно. Айда наверх!
Мы стали забираться на пятый ярус. Здесь лестницы совсем не было. По правде говоря, я не помню, как мы лезли. По каким-то брусьям, кирпичным выступам и доскам, от которых отскакивали обугленные щепки. Виталька сначала подталкивал меня, а потом оказался впереди и выволок меня в люк за шиворот.
Над нами, на шестом этаже, гулко стучал механизм часов. Туда вели крепкие ступени, только самый низ лестницы был разломан и не доставал до пола.
Мы забрались на лестницу.
– Держи меня крепче, – велел Виталька и лег животом на ступень. А ногами крепко ударил в пол. Разрушенные доски и балки закачались, затрещали. Виталька ударил еще раз. Остатки пола крякнули и стали проседать – видимо, они едва держались. Потом раздался треск, и старое дерево посыпалось вниз.
Оттуда послышались вопли и слова, которые трудно передать.
– Хорошо, – с чувством произнес Виталька.