Энн печально усмехнулась.
— Историю придется продолжить тебе, и это будет нелегко.
Джим стал рассуждать вслух.
— Итак. Мы остались вдвоем в целом мире. Через некоторое время у нас будет двое или трое детей. Они вырастут. А потом?
Она долго колебалась, прежде чем ответить:
— Мы должны решить сейчас, что последует потом. Сейчас означает, что мы должны принять решение до появления этих двух или трех детей.
Он покачал головой.
— Предположим, мы решим заиметь детей. Что будет потом? Откуда появятся дети у них? Нельзя женить между собой брата и сестру. Сколько идиотов родилось от брака двоюродных родственников?
— Именно здесь мы и должны принять решение. Я не специалист в генетике, но элементарными познаниями обладаю. Твои слова об идиотах не совсем верны. Идиотов в таких браках действительно много. Но их много и в браках людей, не связанных родственными узами. Наследственность — дело генов, передающихся из поколения в поколение. И появление идиота зависит от наличия неполноценных генов обоих родителей. Если такие гены есть у тебя, а жена твоя кузина, то, вероятно, и у нее есть такие же. В этом случае брак приведет к катастрофе. Но если оба родителя здоровы и умны и не имеют неполноценных генов, у них есть шанс заполучить потомство, которое будет лучше. В таком случае можно надеяться, что третье поколение будет еще лучше. Доминанты проявляются сами. Ты должен знать, как фермеры занимались выведением породы.
Джим был ошеломлен.
— Похоже, ты права. Но что мы знаем о неполноценных генах? Они могут иметься у нас.
Энн улыбнулась.
— Посмотрим. Когда приедем в Джексон, отыщем книжный магазин. Думаю, там найдутся нужные книги. Я проштудирую их, и мы устроим нечто вроде медосмотра.
Она положила голову на плечо Джима.
— Стой, мы приехали.
Джим остановил грузовик. В Бирмингеме они взяли заправщик с грузом дизельного топлива, чтобы решить все возрастающие проблемы с горючим. Джим поставил машину на тормоз, и Энн проворно соскочила на землю. Она проникла внутрь магазина и через полчаса вернулась с охапкой книг в руках.
Они пообедали консервированной курятиной и компотом. Потом поехали дальше на запад. Энн уже углубилась в книги. Когда она отыскивала какие-то сведения, то поднимала голову, чтобы побеседовать с Джимом.
— Что ты знаешь о Клеопатре?
— Мы, конечно, не жили в одно время, но я слыхал, что она была потрясная девчонка!
— Тебе, наверно, будет приятно узнать, что родителями этой потрясной девчонки были брат и сестра.
— Неужели? — Джим был ошарашен.
— Так-то. И это не все. В ее линии шесть поколений подряд происходили браки между братьями и сестрами.
— Боже! — в ужасе воскликнул Джим. — Как им это удавалось?
— Вопрос не в том, как удавалось. Таков был обычай у фараонов. В древнем Перу верховные вожди следовали тому же правилу — они при возможности женились на сестрах. Ну а если вспомнить Библию, то Авраам женился на троюродной сестре, а Моисей — на своей тетке.
Джим воспринимал знания с трудом.
— Мне это кажется аморальным.
— Поэтому нам и надо обсудить все совместно. Нам надо пересмотреть вопросы морали и аморального поведения. Законы морали условны, они меняются с обычаями и обстоятельствами жизни. Год назад здесь жило около двухсот миллионов людей; имелись законы; эти законы запрещали браки между двоюродными родственниками. Теперь осталось всего два жителя, а если я скажу, что изменились обстоятельства жизни, это будет эвфемизмом. К примеру, где нам взять третьего, чтобы получить свидетельство о браке?
— Сэкономим пару долларов!
— Видишь, ты уже допускаешь нарушение закона без всяких споров. Ты сделал первый шаг. Но будут и другие в этом деле с нашими детьми.
— Ты, похоже, права, — согласился Джим.
Но ему было не по себе, когда он пытался отрешиться от глубоко засевших верований.
Энн снова углубилась в книги. Они двигались в Шривепорт. Солнце село, и окрестности затянуло туманом, когда они оказались в пригородах крохотного луизианского городка. Джим замедлил бег своей цистерны. Он внимательно вглядывался в здания в поисках нужного знака. Они уже приобрели опыт и знали, где проводить ночь. Многие американцы спали, когда взорвалась бомба, а потому ночевать можно было только в мебельных магазинах.
Вскоре он заметил нужную вывеску и подъехал к магазину.
В эту ночь Энн и Джим при свете фонарей, отбрасывающих длинные тени на цепочку кроватей и столов, приступили к самому странному медицинскому обследованию в истории.
— Дело обстоит следующим образом, — начала Энн. — Либо мы становимся Адамом и Евой новой человеческой расы, либо проживаем жизнь последних представителей старой расы, оставляя землю в наследство собакам и кошкам. Я не знаю твоих родителей, ты не знаешь моих. Если мы обнаружим какую-либо тяжелую наследственную болезнь у одного из предков, лучше к восстановлению расы и не приступать, чтобы не передать болезнь будущим поколениям.
— Мне кажется, что дети у людей были с незапамятных времен. И никто никогда не задавался этими проблемами, когда обзаводился потомством. Мы должны решить нашу проблему. А дети сами разберутся со своими.
— Джим, — сухо возразила Энн. — Дело не в этом. Мы уже обсуждали эту проблему. Ты знаешь, что я думаю не о наших детях. Мы можем иметь детей, как любые супруги, и не заботиться о прочем. Но другие супруги имели детей, которые вырастали и женились, кто на соседке по улице, кто на парне из Бербанка. Но сейчас нет ни соседок, ни парней из Бербанка. Тебе ясно. Мы должны думать о третьем поколении.
— О’кей. Поехали.
Джим перестал спорить и начал рыться в карманах в поисках сигарет.
Энн наклонилась и чмокнула Джима в щеку.
— Мой бедный Адам. Адаму придется пострадать.
И они принялись за работу. Энн взяла одну из книг и открыла на заранее отмеченной странице. Это был список особых генов, признанных наукой виновными в основных наследственных заболеваниях.
— Теперь нам надо быть абсолютно искренними, — сказала она. — Если один из нас имеет или имел отношение к тому, что я скажу, надо сделать отметку. То же проделаем с родителями и прародителями, если помним о них. Все это относится и к другим членам семьи. Итак, приступаем.
— Диабет?
Оба ответа были отрицательными.
— Безумие или слабоумие?
Тоже нет.
— Эпилепсия. Думаю, что это не совсем наследственное, но все же…
— Нет, — сказал Джим.
— Глухота, немота?
Нет.
— Сифилис?
Нет.
— Гемофилия?
— В моих жилах нет голубой крови. Наследственный крестьянин.
Энн засмеялась и продолжила чтение списка серьезных и легких заболеваний.
Они выяснили, что у Энн мочки ушей прилегали к коже. У ее отца и дедов была склонность к частичному облысению. Джим признался в некоторой нечувствительности к отдельным цветам. Его отец в старости оглох, а один из братьев страдал астигматизмом. Очень странным оказалось, что обе семьи имели один и тот же «недоброкачественный» ген — пальмообразные пальцы на ногах. Джим вспомнил, что у тетки и одного кузена по два пальца на ногах были соединены мембраной. У матери Энн на одной ноге было шесть пальцев.
— Любопытная доминантная характеристика. Она может появиться в последующих поколениях. Ну как, пойдем на риск? Представь себе мир через пять тысяч лет — два миллиарда существ с пальцами на ногах, соединенными мембраной!
Она засмеялась, и смех ее был радостен. Джим вдруг понял, как напряжена она была.
— Почему бы и не развить эту возможность? — сказал он. — Если у них будут и руки с мембранами, они, может быть, научатся летать.
Теперь они могли составить план действий. Они поехали на запад и через несколько дней добрались до Лос-Анджелеса.
По дороге они заметили стадо коров и решили обосноваться на скромном, хорошо построенном ранчо. Здесь имелся водопровод. В километре стоял совершенно не тронутый супермаркет. Не было ни газа, ни электричества, но во дворике стоял мангал, на котором можно было готовить. За несколько дней Джим собрал простейшую осветительную установку, работающую от двигателя внутреннего сгорания. Бензина было вдоволь — в округе стояло множество полных резервуаров с горючим.
Месяцы полетели с невероятной быстротой. Каждый день приносил новые проблемы. Обеспечение жизни в опустевшем мире было нелегким. Несколько дней они посвятили обучению. Энн собрала большую библиотеку технической и справочной литературы. И Джим вместе с ней приступил к учебе, чтобы умножить их общие знания. Одной из самых изучаемых книг был учебник по акушерству.
Летом «доктор» Джим Клей помог жене разрешиться от бремени первым ребенком. Родилась девочка. Они дали ей имя Эстер в память о матери Энн. Энн даже расстроилась, что у девочки было не шесть пальцев на ноге.
Совсем по-иному проходили через полтора года роды второй девочки, Шарлотты. Начались осложнения, и Джиму пришлось изрядно потрудиться. Несколько недель Энн находилась между жизнью и смертью. Днем и ночью он боролся против темных сил, которые грозили уничтожить хрупкое ядро возрождавшегося человечества. Он беспрестанно копался в медицинских учебниках. Он почти не спал и не покидал комнаты, где жили Энн и девочки. Он подогнал одну из коров прямо к дому, чтобы всегда иметь под рукой свежее молоко.
К концу января Джим понял, что выиграл неравную битву. Однажды утром лихорадка у Энн вдруг спала, и ее взгляд вновь стал ясным и светлым. Она взяла его за руку и притянула к себе:
— Сядь ближе, мой целитель. Брось термометр и поцелуй меня.
Те месяцы, пока продолжалось окончательное выздоровление Энн, в доме царила радостная атмосфера первых дней. Они снова нашли силы шутить и смеяться над мелкими промашками и неудачами. Но кое-что все же изменилось. Они оба ощущали какую-то неуверенность, но прятали ее под беззаботностью. Они по обоюдному молчаливому согласию откладывали со дня на день неизбежный разговор о главном. Страх сидел на дне их душ.
Энн еще в первые дни поняла, как важно для них не потерять счет времени. Каждый вечер она скрупулезно заносила в записную книжку все события. Пока она болела, этим занимался Джим.
Однажды Энн вошла в комнату с огромным тортом в руках:
— Шарлотте два года, все к столу!
Вечером того же дня, когда дети легли спать, Энн подошла к окну и уставилась на улицу, где шел дождь. Дождь был зимний, настоящий ливень, который размывал на своем пути все и вся.
Когда Джим подошел к ней, она спокойно сказала ему:
— Джим, время уходит… наше время. Каждый раз дождь все больше размывает дороги.
Она смотрела вдаль. Он понял скрытый смысл ее слов — это было торжественное предупреждение. Мир людей рушился. Редкие связи с цивилизацией тончали и рвались одна за одной. И на этот раз уменьшались и их надежды на успех проекта. Она вдруг воскликнула:
— Страх, Джим, страх, нам надо с ним справиться (ее лицо было решительным). Мы еще не говорили об этом. Боже, сколько времени мы потеряли! Надо ускорить наши дела! Джим, мы должны сделать еще одну попытку, — она спрятала лицо на груди Джима и чуть слышно прошептала: — Нам нужен еще один ребенок, нам нужен мальчик!