— И что? Пропал?
Гордей помолчал немного, затем переключил скорость — начинался крутой подъем.
— Ну, не совсем… Потом он вышел. Уже совсем другой.
Глаза Гордея стали блестящие и стеклянные — как у зомби.
— Ты же видел, нас охраняют военные. В общем, один капитан стрелял в него из «Абакана». На поражение. И в общем… не промахнулся. Но тот ушел.
Теперь настал мой черед помолчать. Я знал, что иные зомби сохраняют подвижность, даже если их сплошь изрешетить пулями.
— Две недели кряду он выходил с завода. Стоял у самого внешнего оборонительного контура и смотрел на наш лагерь. Трогал рукой колючую
проволоку, гладил ее. Точно ласкал. А там ведь… триста восемьдесят вольт рабочего напряжения.
Он провел рукой по лбу, отгоняя паутину горького воспоминания.
— Военные предлагали его гранатометом… Но Добровольцев не разрешил. Как знал наш шеф! Ровно на пятнадцатый день Еремей впервые не вышел из
подземелий. И больше уже не показывался никому из нас на глаза.
Гордей вздохнул.
— Иногда его фиксируют приборы ночного видения. Он стал очень скрытным. И словно чувствует инфракрасное излучение, тут же выходит из сектора
обзора. Еремей очень изменился. Особенно внешне…
Гордей замолчал надолго. Обратный путь до лагеря мы проделали, будучи каждый погружен в собственные мысли.
Гостеприимные очкарики предложили погостить у них пару дней — хотели еще одну дискотеку. Ну, кнопку на ноутбуке нажать — дело нехитрое, зато
все довольны и веселятся. А благодарный Гордей даже открыл мне один свой маленький секрет.
Получилось у нас с ним как у двух пассажиров в пустом купе: случайно встретились, прониклись друг к другу симпатией и как-то незаметно, под
водочку, рассказали друг другу Самое Главное. Ведь так бывает?
— У гомиков — регулярно, — подтвердил Комбат.
Но тут же похлопал меня по плечу:
— Ладно, шучу. Выкладывай, что там твой Гордей изобрел.
— Именно что изобрел, — убежденно заявил я. — Держись крепче за стул, Комбат, — сейчас закачаешься!
В свое время еще сам доктор Добровольцев интересовался возможностью составления одних молекулярных комбинаций из других. Дальше личного
интереса это у него не пошло, однако он предложил молодому таланту Гордею провести в этой области серию экспериментов. И предоставил в служебное
пользование несколько весьма редких артефактов.
— Я почти наверняка знаю, что они принесены из подземелий Агропрома, — убежденно говорил Гордей. — И мне даже кажется, что я знаю, кто добыл
Добровольцеву эти… м-м-м… хреновины.
Признаться, в тот момент я тоже подумал о Еремее. Но я слишком хорошо представляю себе степень ментальной свободы зомбированного сталкера. Это
ведь просто ходячая машина. И управлять ею может лишь тот, кто сумеет подобрать к машине правильный код. А это уже из области мистики, которой я в
Зоне и так сыт по горло.
В итоге Гордей пошел дальше лабораторных экспериментов.
В итоге Гордей пошел дальше лабораторных экспериментов. Собрал прибор по одному ему известной схеме, включающей некие артефакты, которые еще
никто в глаза не видел. Установка Гордея и работала по очень странному принципу.
Похоже, энергией ей служило излучение с Агропрома; или, во всяком случае, оно играло роль своеобразного катализатора реакций. По сути же это
был дистанционный экстраполятор, обладающий функцией восстановления ряда искусственно созданных предметов «из агрессивных сред, активных растворов,
а также подвергшихся механической деструкции».
— Ты чуешь, Комбат, где псевдособака порылась?
— Угу, — кивнул тот. — Чую, какая-то лажа. Но продолжай.
— Так вот, Гордей даже показал мне экстраполятор, хотя и под большим секретом. Сказал, что мне, дилетанту, все равно ничего в нем не понять.
Дескать, таиться следует прежде всего от коллег-ученых. Очень уж его Севарен в свое время допек. Чего-то они не поделили с этим боссом глубокой
заморозки в мировом промышленном масштабе. Да оно и понятно: кто Севарен, а кто Гордей в этом самом масштабе?
Тут я сделал в своем рассказе короткую паузу. Быстренько активировал ПДА и отправил текстовое сообщение в четыре строки по одному известному
мне адресу. Теперь, если все нормально и я не ошибаюсь в людях, в самое ближайшее время мне должен прийти положительный ответ.
— И что? Что там было-то?
Теперь в голосе Комбата уже отчетливо слышались нотки неподдельного интереса.
Я не стал его томить, тем более что дятлы у меня в висках после небольшого перерыва, отдохнувшие и воспрянувшие духом, возобновили свой
мучительный перестук.
— С виду — длинный телескопический щуп. Правда, диаметр трубы примерно во-от такой.
Я с удовольствием продемонстрировал Комбату свой третий палец.
— А как ты им воспользуешься? Что он может, этот… манипулятор?
До Комбата начала доходить суть моей затеи и он нахмурился. Он всегда хмурится, когда пытается воспринимать вас всерьез.
— Гордей при мне высыпал в песок банку растворимого кофе «Нескафе» и все тщательно перемешал. А потом — вытянул почти всю банку через трубку. Я
потом засыпал его обратно — примерно одной восьмой не досчитался. Но это был ведь только фокус, эксперимент в полевых условиях. А если условия
создать получше?
— Каким образом? — сухо уточнил Комбат.
— Пси-энергия этого колдометра…
— Колдометра?
— Да уж больно длинно выговаривать «экстра-по-ля-тор тире вос-ста-но-ви-тель», — пояснил я. — Вот и окрестил его колдометром. Это же и впрямь
чистое колдовство — мыслеобразы создавать.
— Какие такие образы?
— Представляешь себе некую вещицу, которую ты только что утопил, к примеру, в зыби, — пояснил я. — Экстраполятор настраивается на частоты
твоего головного мозга и дистанционно считывает информацию. А потом создает голографическую проекцию. Гордей мне показывал, как оно работает. Для
этого и специальный шлем у него есть, с электродами.