Легко сказать — купи! А на какие шиши?
Милостыню просить ему гордость не позволила; устроился на почту, газеты разносить. Проработал так некоторое время — накопил на сапоги коту. Купил, принес.
— А шляпу?!
Да, верно, про шляпу забыли. Пошел мельников сын работать дальше. Накопил и на шляпу.
— Не, я не такую хотел. А широкую, с пером!
Почесал мельников сын в затылке, взял одну из своих газет, полистал — и нашел другую работу, получше. А поскольку парень он был неглупый, то одновременно устроился на дополнительные курсы — сообразил, что кот потом еще и плащ потребует. Надо заранее о таком варианте подумать.
Прошло некоторое время, кот полностью приоделся.
— А теперь — шпагу!
— Да ты что! Шпагу только дворянам можно.
— Ну значит придется тебе подумать, как меня вывести в дворяне. У тебя голова на плечах имеется? Ты же хомо сапиенс, человек разумный — вот и соображай.
Опять почесал мельников сын в затылке — и пошел в лес, ловить куропаток. Надо заводить полезные знакомства при дворе.
«Замок у меня на примете уже есть, — думал он, ощипывая очередную куропатку в подарок королю. — Правда, там людоед живет, но это не проблема. Придумаю что-нибудь».
Через пару месяцев Кот в сапогах сидел, развалясь в шезлонге, на балконе дворца маркиза де Карабаса, потягивал коктейль из высокого бокала и самодовольно мурлыкал:
— Ну что, хозяин, говорил я тебе, что со мной не пропадешь?
* * *
— А теперь в мышь, пожалуйста!
— Не, в мышь не могу.
— Как так?
— Да вот так, не умею. В тигра — пожалуйста, В волка, в медведя тоже. А в мышь… да ну её! И пробовать не буду!
Кот в Сапогах нахмурился. План А накрывался медным тазом, но в запасе был еще план Б.
Кот достал из-за голенища сапога портрет молодого человека.
— А вот в такое превратиться можете?
— Могу. А зачем?
— Ну хотя бы затем, чтобы официально именоваться не Людоедом, а маркизом де Карабасом.
— А как же настоящий маркиз?..
Кот виновато развел лапами…
«Бедный хозяин! — подумал Кот. — Ну что ж, в конце концов он всегда был неудачником».
Джинн
Забросил рыбак невод, вытащил кучу морской тины и запутавшийся в ней кувшин. Как это принято, тут же сорвал печать, выковырял пробку — и из кувшина вылез полуголый мужик разбойничьего вида.
— Ну наконец-то! Выручил ты меня из тысячелетнего плена, молодец. А теперь три желания.
— Правда? Вот здорово! Ну тогда вот тебе мое первое желание…
— Погоди, погоди. Ты не понял. Это не ты мне желания загадываешь, а я тебе.
— То есть как?!
— А вот так. Выполнишь — катись на все четыре стороны, а не выполнишь — я тебя съем.
— Но как же так? Это же я тебя спас!
— И что с того? Мужик, я джинн. А нам, джиннам, благодарность не присуща. Нам присуща наглость.
* * *
Одни желания выполняются сразу, другие требуют времени. Когда я высказал своё второе, джинн ответил «Уфф!» и о чем-то глубоко задумался.
— Ну ты, хозяин, и задачку задал!
— Ты что, не можешь выполнить это желание?
— Нет, — удрученно вздохнул джинн. — Невозможно по определению. Если я создам для тебя мир — это будет моймир, плоть от… ну что там у меня есть. Но уж всяко не твой. Миры каждый должен творить для себя сам. Вот разве что научить тебя этому искуству?
— Так в чем проблема? — сказал я. — Научи!
— Это третье желание? — быстро уточнил джинн.
— Нет, второе.
— Слушаю и повинуюсь, — уныло отозвался джинн. — Но учти, хозяин, учеба дастся нелегко.
И он стал меня учить. Урок за уроком, год за годом, пока я наконец не усвоил каждый нюанс. Пока не стал магом, не знающим себе равных. И тогда я приступил к делу.
Отстраниться от мира. Выдавить себя из реальности, как воду из губки. Собраться в одно единое самодостаточное Я. Миры каждый творит сам для себя, и сам из себя. Больше не из чего.
Распахнуть себя во всю ширь, насколько хватит воображения. Дать своему Я полную волю — воплотиться тем единственным, одному ему присущим образом, который только и возможен. Открыть глаза и принять этот мир во всей его полноте. Раствориться. И вычленить из этого непостижимого огромного Я свое маленькое неизменное я.
Вот, собственно, и всё.
Я так и сделал. И мир вышел что надо — то есть, что мне надо. Сам ведь делал, для себя. Лучше и не придумаешь, сколько ни старайся. И всё в этом мире подчинено моей воле…
Мда… кстате, о воле и подчинении.
Сам я остался плотью от плоти того мира, где родился. А как же иначе? Эту связь никак не порвешь, ни в каком ином мире не спрячешься. А когда отказываешься от дарованной тебе на родине свободы воли… ну, тогда не жалуйся, сам виноват.
Невозможно выжать губку досуха. Вот и я тоже… Угораздило же при жизни привязаться к этой безделушке! За неё-то меня и вытащили. И не отпустят, пока я не исполню…
— Джинн, слушай мою волю!
А я что, я слушаю. Как будто у меня есть выбор… Нет у меня никакого выбора в этом мире, сам когда-то отказался. Сознательно.
— Слушаю и повинуюсь, хозяин.
Дурак он, мой хозяин. И желания у него дурацкие.
Бессвязные сказки
Тридевятым царством, тридесятым государством управлял Кощей Бессменный. Ну, как управлял — сами можете представить, не маленькие. Коррупция, инфляция, репрессии и все такое прочее. Короче, надоел он всем хуже горькой редьки. И вот решил один добрый молодец, по имени Иван-дурак, Кощея извести и страну свою ослобонить.
Пошел он, значит, по свету, искать смерть кощееву. Шел-шел и пришел в дремучий лес. А там, надо заметить, жила Баба Яга, древняя старушка с больными ногами. Ну, Иван как завалится к ней в избу, как гаркнет молодецким голосом: «Эй, ты, старая хрычевка! А ну, напои добра молодца, накорми, в баньке попарь да спать уложи, а потом говорить будем!» Бабка с полки скатилась, накормила-напоила Ивана чем смогла, а потом и поведала ему — есть, мол, в море Окияне остров Буян, вулканического происхождения. А на том острове растет дуб, на дубе сундук, а уж там заяц, утка, яйцо, иголка и т. д. Ну вот а на конце иглы и наколота смерть кощеева.
Пошел Иван к морю, нанял перевозчика, к острову приплыл. Точно-есть такой дуб! Залез на него, снял сундук, открыл его… А сундук взял и взорвался. И не стало Ивана-дурака.
Так Кощей избавлялся от желающих убить его.
* * *
Жила-была на свете одна сказочная красавица. Такая уж у них, сказочных красавиц, доля — жить да быть. А проходило ее житьё-бытьё в комнате на самом верху высокой башни. На 16 этаже, если точнее. Под самой крышей, зато с балконом. И недорого.
Каждый вечер сказочная красавица выходила на балкон подышать свежим воздухом и полюбоваться на закат. Это у нее вошло в привычку.
Однажды, сидит она на балконе, смотрит в синюю даль — вдруг видит, пыль заклубилась. Это скачет из синей дали Добрый Молодец на лихом коне. Доскакал до башни, гикнул, коня пришпорил — и допрыгнул вместе с конем до самого 16 этажа. Само по себе уже достижение. А он мало что допрыгнул — так еще ухитрился сказочную красавицу в прыжке обнять и в уста сахарные поцеловать — да не как-нибудь мельком, а так задушевно, что у девушки аж голова закружилась.
А когда она сумела сфокусировать зрение — Доброго Молодца уже и след простыл, только опять вьется пыль вдалеке да мелькает в ней лошадиный хвост.
Целый день Красавица пробыла под впечатлением. А когда настал вечер и она вновь вышла по привычке на балкон — откуда ни возьмись, опять прискакал Добрый Молодец, опять пришпорил коня, подпрыгнул — и поцеловал Красавицу так же темпераментно, как и в первый раз.
«Это он неспроста, — подумала Красавица, глядя вслед удаляющемуся всаднику. — Кажется, молодой человек серьезно настроен».
На следующий день — а точнее, вечер, вышла опять Красавица на балкон, стоит, вспоминает прекрасного юношу. «Если, думает, он так целуется, да еще верхом на коне — то каков же он, когда…» — а додумать она не успела, потому что снова прискакал Добрый Молодец, гикнул, прыгнул, поцеловал — и она как-то потеряла мысль.
Пришел следующий вечер — и снова прискакал Добрый Молодец, снова запечалтел на Красавице поцелуй и ускакал, оставив девушку в некотором недоумении.
Следующий вечер — то же самое, прискакал, взял высоту, впечатал в губы сахарные очередной поцелуй и был таков.
Следующий вечер — снова скачет, берет разбег перед прыжком. Красавица к губам рупор поднесла и кричит ему:
— Молодой человек! Погодите целоваться, давайте поговорим.
Остановился Добрый Молодец, голову задрал, ждет, когда Красавица эту трубу от губ сахарных уберет.
— Слушай, Добрый Молодец, — говорит Красавица, — ты что, так и будешь тут на своей лошади прыгать? В то время как я уже четвертый день жду, вся такая готовая, в прозрачном пеньюаре!
— А чего ждешь-то? — не понял Добрый Молодец.
— Жду, когда ты с коня слезешь!
— Так я же тогда не допрыгну!
— А ты по лесенке, по лесенке. Дверь видишь? Домофон 7846, 16 этаж, 48 квартира.
— А зачем? Я же и так тебя поцеловать могу.
— Поцеловааать? А ты что, ни к каким более решительным действиям приступать не хочешь?
— А что, уже время? — обрадовался Добрый Молодец. — Для решительных шагов? Значит, мне уже можно тебе, например, цветы подарить?
Убрала Красавица рупор, плюнула на все это со своего 16-го этажа и пошла спать. А Добрый молодец потоптался-потоптался внизу, плечами пожал, развернул коня и отправился в бордель, где снял какую-то квадратную плоскомордую деваху. Потому что одно дело — секс, а другое — возвышенные отношения с дамой сердца.
* * *
Угу… Начало классическое. Пришла девочка в дом к медведям, напакостила и легла спать, не снимая лаптей.
Вернулись медведи…
Папа: — Кто сидел на моем стуле и сдвинул его с места?!
Мама: — Да ты сам, небось, и сдвинул! Кому это еще надо?
П: Да нет, говорю тебе, мой стул кто-то сдвинул с места! И твой, кстати, тоже!
М: А по-моему, они так и стояли!
Медвежонок: Пап, Мам! А мой стульчик кто-то…
П и М (хором): Не встревай, когда старшие разговаривают!
Папа: Кто хлебал из моей чашки?!
Мама: А ты бы подольше копался!
П: Ты, что ли?
М: А хоть бы и я! Все уже остыло давно! Я обед на стол поставила, куда тебя черт понес вдруг гулять?
П: Тебе своей мало?
М: Ой! А кто хлебал из моей чашки?!
Медвежонок: А кто хлебал…
П и М: Замолчи!
Медвежонок (подвывая и размазывая слезы): И всю выхлебааал!
М (бросив взгляд на мишуткину чашку, набрасывается на мужа): У ребенка кашу сожрал!
П отбивается.
Мишутка воет.
В ход идет сломаный детский стульчик и пустой чугунок.
… а в это время в соседней комнате мирно спит девочка Маша…
Медведи грызлись, орали, и спать им как-то не хотелось. А Маша выспалась, потянулась, слезла с кроватки, вылезла в окно и пошла домой. Она ничего такого и не заметила. Потому что была глухонемая.
* * *
История эта произошла в одном маленьком сказочном королевстве. Сказочным оно считалось чисто номинально; королевство было такое маленькое, что серьезных чудес в нем никогда не происходило. Так, ерунда всякая.
В этом королевстве, как водится, жил принц. Не только он один, конечно, но сказка будет именно о нем.
Принц, как это обычно и бывает в сказках, любил пастушку. Чистой и возвышенной платонической любовью. Она отвечала ему взаимностью. То есть тоже любила втайне и издалека. И то сказать — кто она такая, и кто он такой! Так только в сказках бывает, что простые пастушки выскакивают замуж за высокородных. А наше королевство, как мы помним, хоть и было сказочным, но все же не настолько. И пастушка, как девушка умненькая и практичная, особо на такие чудеса не рассчитывала.