— Да, я прислушиваюсь, господа, – ответил трактирщик, прикасаясь рукою к своему колпаку, – но только чтобы услужить вам. Я услыхал имя герцога де Гиза и тотчас подошел. Чем могу быть вам полезен, господа?
— Ха, ха, ха! Как видно, это имя обладает волшебной силой, судя по тому, что из наглеца ты превратился в подхалима. Дьявольщина!.. Как тебя зовут?
— Ла Юрьер, – с поклоном ответил хозяин.
— Отлично; стало быть, Ла Юрьер, у герцога де Гиза такая тяжелая рука, что может сделать вежливым даже тебя! Уж не думаешь ли ты, что моя легче?
— Не легче, граф, а короче, – возразил хозяин. – А кроме того, – добавил он, – должен вам сказать, что великий Генрих – кумир парижан.
— Какой Генрих? – спросил Ла Моль.
— По-моему, есть только один, – ответил трактирщик.
— Прости, любезный, есть и другой, и я советую не говорить о нем плохо, – это Генрих Наваррский. А кроме него, есть еще Генрих Конде, человек тоже весьма достойный.
— Этих я не знаю, – сказал хозяин.
— Зато их знаю я, – сказал Ла Моль, – а так как я послан к королю Генриху Наваррскому, то и советую не отзываться о нем плохо в моем присутствии.
Хозяин молча прикоснулся к своему колпаку и продолжал нежно поглядывать на Коконнаса.
— Стало быть, сударь, вы будете разговаривать с великим герцогом де Гизом? Какой вы счастливец, сударь: вы приехали, конечно, ради… — Ради чего? – спросил Коконнас.
— Ради праздника, – ответил хозяин с особенной усмешкой.
— Вернее – ради праздников, – ведь Париж, как я слышал, захлебывается во всяких празднествах; только и разговору, что о пирах, балах и каруселях. В Париже много веселятся, а?
— Не так уж много, сударь, по крайней мере, до сегодняшнего дня, – ответил хозяин. – Но я надеюсь, что скоро мы повеселимся.
— Однако на свадьбу его величества короля Наваррского в Париж съехалось много народа, – заметил Ла Моль.
— Много гугенотов, это верно, сударь, – резко ответил Ла Юрьер, но, спохватившись, добавил:
— Ах, простите, может быть, господа – тоже протестанты?
— Это я-то протестант? – воскликнул Коконнас. – Еще чего! Я такой же католик, как его святейшество.
Ла Юрьер повернулся в сторону Ла Моля, как бы спрашивая и его, но Ла Моль то ли не понял его взгляда, то ли счел нужным ответить на этот немой вопрос вопросом же:
— Если вы, Ла Юрьер, не знаете его величества короля Наваррского, то, быть может, знаете господина адмирала? Я слышал, что господин адмирал пользуется благоволением двора, а так как я ему рекомендован, то я и хотел бы знать, где он живет, если только его адрес не застрянет у вас в горле.
— Он жил на улице Бетизи, направо отсюда, – ответил хозяин с тайной радостью, невольно отразившейся на его лице.
— То есть как – жил? – спросил Ла Моль. – Значит, он переехал?
— Похоже, что он переехал на тот свет.
— Как – «переехал на тот свет»? – воскликнули оба дворянина.
— Как, господин де Коконнас? – продолжал хозяин с хитрой усмешкой. – Вы сторонник Гиза, и не знаете?
— Чего?
— Да того, что третьего дня, когда адмирал шел по площади Сен-Жермен-Л'Осеруа мимо дома каноника Пьера Пиля, в него выстрелили из аркебузы.
— И он убит? – спросил Ла Моль.
— Нет, ему только перебило руку и оторвало два пальца, но есть надежда, что пули были отравлены.
— Как «есть надежда», негодяй? – воскликнул Ла Моль.
— Я хотел сказать – ходят слухи; не будем ссориться из-за слов; я просто оговорился.
Ла Юрьер, повернувшись спиной к Ла Молю, многозначительно подмигнул Коконнасу и явно издевательски высунул язык.
— Это правда? – радостно спросил Коконнас.
— Правда? – тихо спросил Ла Моль, убитый горестным известием. – Точно так, как я имел честь доложить вам, – ответил хозяин.
— В таком случае я немедленно отправляюсь в Лувр. Найду я там короля Генриха?
— Вероятно: он там живет.
— Я тоже пойду в Лувр, – объявил Коконнас. – А найду я там герцога де Гиза?
— Возможно: он только что туда проехал, а с ним две сотни дворян.
— Ну что ж, идемте, господин де Коконнас, – сказал Ла Моль.
— Следую за вами, – ответил Коконнас.
— А ваш ужин, господа дворяне? – спросил мэтр Ла Юрьер.
— Ах да! – спохватился Ла Моль. – Впрочем, я, может быть, поужинаю у короля Наваррского.
— А я – у герцога де Гиза, – сказал Коконнас.
— А я, – сказал хозяин, проводив глазами дворян, зашагавших по дороге к Лувру, – почищу шлем, вставлю новый фитиль в аркебузу и наточу протазан. Мало ли что может случиться!
Глава 5. В ЧАСТНОСТИ – О ЛУВРЕ, А ВООБЩЕ –О ДОБРОДЕТЕЛИ Дворяне спросили дорогу у первого встречного и зашагали сперва по улице Аверон, потом по улице Сен-Жер-мен-Л'Осеруа и подошли к Лувру в ту пору, когда силуэты его башен уже начинали расплываться в сумерках.
— Что с вами? – спросил Коконнас, когда Ла Моль остановился перед старинным замком, со священным трепетом разглядывая представшие его взору подъемные мосты, узкие окна и островерхие башенки.
— Право, и сам не знаю: у меня вдруг забилось сердце, – ответил Ла Моль. – Я ведь не так уж робок, но почему-то этот дворец представляется мне мрачным и, по правде говоря, страшным.
— А я, – сказал Коконнас, – не знаю отчего, на редкость весел. Вот только костюм у меня подгулял, – заметил он, оглядывая свое дорожное платье. – Да это пустяки! Зато вид бравый. Да и приказ предписывает мне быстроту исполнения. А раз я выполняю его точно, значит, буду принят хорошо.
И оба молодых человека пошли дальше, настроенные по-разному, каждый соответственно тому чувству, о котором он говорил.
Лувр охранялся строго, и, видимо, количество постов удвоили. Сначала это обстоятельство смутило путешественников. Но Коконнас, уже заметивший, что имя герцога де Гиза действует на парижан магически, подошел к одному из часовых и, упомянув это всемогущее имя, спросил, не может ли оно дать ему свободный проход в Лувр.
Это-имя, казалось, произвело обычное действие, однако часовой спросил у Коконнаса, знает ли он пароль.
Пьемонтец вынужден был сказать, что не знает.
— Тогда ступайте прочь, дорогой дворянин, – ответил часовой.
В эту минуту какой-то человек, беседовавший с офицером охраны, но слышавший просьбу Коконнаса, прервал разговор и подошел к Коконнасу.
— Што фам укотно от херцог де Гиз? – спросил он.
— Мне угодно поговорить с ним, – с улыбкой ответил Коконнас.