Эмма сидела, не двигаясь. Обида и смущение, испытываемые минуту назад, испарились. Она смотрела на широкую спину мужчины, на его черные подсыхающие волосы, которые свободными густыми прядями рассыпались по воротнику рубашки. Ощущение какого-то пьянящего восторга растеклось по жилам. Она осознала, что перед ней сейчас тот Алан Шеридан, которого мало кто когда-либо видел.
— Потом мой отец умер, и все перешло к Роберту. Когда Роберт погиб от несчастного случая на охоте, я надеялся — молился, — что каким-то образом дом перейдет ко мне. Ральф поселился на Миссисипи и не проявлял интереса к Шеридан-холлу. Но, разумеется, он вернулся и завладел всем. Внезапно я даже перестал быть желанным гостем в доме, в котором вырос. Заметьте, мисс Кортни, я ничуть не виню Ральфа. Я никогда не был образцовым братом.
Повернувшись к ней, Алан прислонился к дверному косяку.
— Вы конечно же слышали о том, что я покушался на него. Что ж, — бросил он с ноткой вызова, — это правда.
Он поглядел на нее в упор:
— Как, мисс Кортни? Ни испуганного возгласа? Ни обморока? Возможно, то, что я о вас слышал, тоже правда?
— Возможно, — просто сказала она и поправила очки. — Продолжайте, мистер Шеридан.
— Ей-богу, вы исключительная девушка, мисс Кортни. Прекрасно. Я пытался убить его дважды. Один раз на охоте, разумеется притворившись, что ружье дало осечку. Во второй раз я разрезал подпругу его седла. Он отделался сломанной ногой, и только. Вы все еще не в обмороке от ужаса, мисс Кортни?
— Полагаю, вам бы этого хотелось. В конце концов, разве вы не создали свою репутацию с помощью людей, которых легко шокировать? — Она вскинула брови и улыбнулась. — Но меня шокировать не так легко. Да и как это возможно, учитывая мою собственную репутацию?
— Да, действительно. — Алан некоторое время задумчиво разглядывал ее, затем отошел от двери и приблизился к окну. — Идите сюда, мисс Кортни.
Отставив чашку с блюдцем, Эмма заставила себя встать. Ноги были ватными. Это же просто нелепо. Она никогда не была трусихой.
— Мисс Кортни?
Эмма подошла и встала рядом, хотя и на почтительном расстоянии, глядя на огромный сад засохших и почерневших розовых кустов.
— Раньше, — начал он, — с наступлением лета этот сад превращался в трепещущую, мерцающую радугу цветов. Бог мой, какая это была красота. Моя спальня выходила окнами в сад, и, когда я просыпался по утрам, аромат роз был таким сильным, что у меня начинала кружиться голова.
На мгновение Эмме почудилось, что она увидела мальчика, любующегося благоухающим розовым садом.
— Я, бывало, сидел на окне и смотрел, как мать Ральфа ухаживает за цветами. Я смотрел на ее руки, как нежно они касались крошечных бутонов. Она дотрагивалась до своих детей с такой же нежностью, и я ловил себя на том, что хотел бы…
Нахмурившись, он прижал палец к капельке влаги на стекле.
— Если розы доставляют вам такое удовольствие, почему вы позволили им погибнуть? — неуверенно спросила Эмма.
— Они были уже мертвы к тому времени, когда я поселился здесь.
— Вы уверены?
Шеридан взглянул на нее, и она, не решаясь встретиться с его взглядом, продолжала смотреть на отражение в окне.
— Из этой комнаты есть выход в сад? — спросила она.
Он указал на французские двери в углу. Эмма подошла к ним, открыла и вышла на веранду. Стена дома преграждала путь порывам ветра, и холод казался здесь не таким невыносимым.
Свет из окон слабо освещал выложенные кирпичом дорожки, разделяющие сад на аккуратные участки. Сойдя с веранды в сырую полутьму, девушка отыскала ближайший куст и присела рядом с ним. Сорняки и опавшие листья, накопившиеся за годы запустения, лежали толстым слоем вокруг основания куста. Расчистив его с некоторым усилием, Эмма обнаружила единственный шип, торчащий на стебле.
— Мистер Шеридан! — позвала она Алана и, когда он подошел, указала дрожащим пальцем на стебель. — Он еще жив. Видите? Вон там, где я оторвала шип. Держу пари, если расчистить весь мусор, вы обнаружите, что у вашего сада еще есть надежда.
— Вы так думаете?
Его голос прозвучал с непривычной мягкостью.
— Конечно.
Нет, ее голос не дрогнул, он сохранил безразличную монотонность, которую она оттачивала годами.
— Как только все это очистится и пригреет солнце, уверена, ваши розы оживут.
Он молчал и не шевелился, между тем как холодные крупинки шелестели по опавшим листьям, устилающим землю пестрым ковром. Наконец Эмма медленно перевела взгляд на лицо мужчины, в волнении обнаружив, что тот смотрит на нее, а не на растение. Она глядела сквозь влажные стекла очков и не дышала, отчаянно жалея, что не сняла их, как он просил. И что на ней это платье. Но с другой стороны, у нее нет ничего лучше. Тратить деньги на модную одежду для себя казалось ей пустым расточительством.
Поднявшись, Эмма стряхнула грязь с рук и поспешила обратно в дом, к камину. Прошло несколько мгновений, прежде чем дверь позади нее закрылась. Сейчас он велит ей уходить и напомнит, что она нежеланный, незваный гость. И что не ее дело копаться в его мертвом саду и…
— Вы простудитесь, — услышала Эмма его голос. Одеяло легло ей на плечи.
Они стояли некоторое время молча, глядя в огонь, в то время как в нем горели остатки кресла.
— Это было очень красивое кресло, — сказала она.
— Да.
— У вас нет денег на топливо?
— Нет.
— И что вы теперь будете делать?
— Наверное, сожгу диван.
Эмма рассмеялась и взглянула на Алана. Его лицо освещал золотистый свет огня, и впервые она заметила крошечные морщинки, лучиками разбегавшиеся из уголков глаз. Лицо заросло щетиной. От него исходил слабый запах виски и дождя.
Очень медленно Алан протянул руку к ее очкам и снял их с крайней осторожностью.
— Так лучше, — сказал он. — Мне гораздо больше нравятся ваши глаза, когда их выражение не искажено линзами. У вас очень красивые глаза, мисс Кортни.
Они стояли так несколько мгновений, застигнутые врасплох внезапной вспышкой чувственности.
«Неужели он может находить меня привлекательной? — недоумевала Эмма. — Или это просто еще одна уловка, чтобы смутить меня? Чтобы вынудить убежать и больше никогда не появляться на пороге этого дома?»
«О боже, — думал Алан. — Либо я слишком долго был без женщины, либо Эмма Кортни куда привлекательнее, чем я представлял. С этим нежным лицом, омытым дождем, с бусинками влаги, осыпавшими шелковистые черные ресницы… Изгиб ее груди явно не был обязан тем ухищрениям, к которым часто прибегают женщины». На какой-то миг он вдруг представил, как захватывает эту округлую грудь в плен своих рук, возможно, прячет лицо в ее мягкой пышности… Или, может, она предпочитает, чтобы все было грубо и несдержанно, эта женщина-парадокс в обличье старой девы с сердцем и душой шлюхи. Возможно, она пришла сюда совсем не для того, чтобы склонить его к браку. Может, у нее на уме совсем иное. В этом случае…
— Скажите, — начал он, — зачем вы на самом деле пришли сюда, мисс Кортни? Только не надо повторять, что вы хотели извиниться. Я был с вами более чем откровенен. Думаю, что заслуживаю такого же отношения.
Сложив очки, он положил их в карман брюк, не сводя с нее взгляда. Огромные глаза Эммы с каждой секундой становились еще больше. И когда он обхватил ладонью ее затылок, то почувствовал, как она вздрогнула и затрепетала. На какой-то миг ему показалось, что она сейчас убежит.
Но девушка не убежала. Просто оставалась совершенно неподвижной. Ее дыхание участилось, а мягкие розовые губы приоткрылись, испуская слабый возглас удивления. Или желания…
Он притянул ее к себе, и его пальцы нежно стиснули затылок Эммы, скользнув в узел волос, которые от легкого нажима освободились от удерживающих их шпилек и рассыпались по плечам и спине. Она вытянула руку в слабой попытке сопротивления, вызвав у него ту дьявольскую улыбку, которая заставляла трепетать от сладостного восторга даже робких девственниц.
Скользнув рукой вокруг талии девушки, он крепко прижал ее к себе. Короткое мгновение она сопротивлялась, испуганно глядя в его глаза. Как изменилась она за какую-то долю секунды с этими густыми, мягкими волнами волос, обрамляющими лицо, с запрокинутой головой, обнажающей лебединый изгиб шеи! О да, теперь он мог представить себе, как Эмма соблазняет целый табор цыган. Или, быть может, одного из арендаторов своего отца. Или какого-нибудь не слишком благородного аристократа — такого, как он сам, — который утонул в водовороте ее зеленоватых глаз. Если б он был умнее, то отослал бы ее к отцу с запиской, что Алан Мердок Шеридан не дурак, что его не так легко обвести вокруг пальца… Но он чертовски долго был без женщины…
Он выдохнул ей прямо в ухо.
Она ахнула.
Он прикусил нежную, ароматную кожу за ухом.
Она растворилась в его объятиях.
Он поцеловал ее вначале робко, слегка коснувшись уголка ее рта, затем медленно, легко скользнул по дрожащим губам, которые оказались намного мягче, чем он представлял… Его рука утонула в ее волосах, гладя и перебирая тяжелые шелковистые пряди…
Эмма застонала от пьянящего восторга, лишившего ее воли и способности двигаться. Тепло и влага его рта были восхитительными, захватывающими. Она даже не представляла, что это будет так необыкновенно, так божественно. Всю жизнь она ждала этого момента.
Ее разум затуманился, а тело жадно откликалось на ласки… Поколебавшись лишь мгновение, она обхватила его руками за шею и погрузила пальцы в смоляные волосы. Она мечтала об этом большую часть своей жизни и ответила на его поцелуй с такой несдержанностью, которая поразила бы ее саму еще минуту назад.
Он оторвался от нее. Резко. Тяжело дыша. Глаза его пылали страстью.
Реальность камнем обрушилась на нее.
Алан отступил. Несколько секунд они стояли друг против друга в неловком молчании. Наконец он отошел. Прислонившись к столу, скрестил руки на груди и вперил в нее суровый взгляд, не в состоянии скрыть своего волнения.
— Кто он был? — требовательно спросил он. — Вернее, кто он такой?
— Кто — он?
Эмма в отчаянии взглянула на шпильки, разбросанные по полу. Думать она не могла.
— Не прикидывайтесь дурочкой. Вы знаете, о ком я. Об отце мальчишки. Кто он?
— Это не ваше дело, — с трудом выдавила она.
— Ваш отец сделал его моим.
— Вы отвергли предложение моего отца, поэтому это не ваше дело.
— Вы любили его?
Где же ее накидка? На диване. Чтобы взять ее, придется пройти мимо него. Она не была уверена, что сможет, ибо колени подгибались, а сердце, как загнанный заяц, прыгало в груди. Как глупо было думать, что она сумеет противостоять такому мужчине, как Алан Шеридан, и надеяться уйти невредимой. Она попыталась сосредоточить свои мысли на побеге.
— Я знаю его? — не унимался он.
— Мне пора. — Она направилась к дивану.
— Он здешний?
— Мне не следовало приезжать. Это конечно же было глупо.
— Он знает о мальчишке?
— Мальчика зовут Хью.
— Он помогает содержать мальчишку?
— Хью. Его зовут Хью, — подчеркнула Эмма с возрастающим чувством тревоги.
— Он женат? Очевидно, женат, иначе бы женился на вас. Вы все еще любовники?
Шагнув в сторону, он преградил ей путь к дивану, заставив резко остановиться.