- Но смею вас уверить, это не так-то легко.
- Понимаю, - сказал Марвин.
- Я вот и надеялся, что вы поймете.
Произнеся эти слова, Урдорф погрузился в молчание.
Молчание длилось приблизительно секунд двадцать пять плюс-минус секунда или две: к концу этого периода терпение у Марвина лопнуло, и он
закричал:
- Черт вас возьми, намерены вы шевельнуть пальцем, чтобы вернуть мне тело, или же будете просиживать свою толстую задницу, не говоря ни
единого путного слова?
- Конечно, я намерен вернуть вам тело, - сказал сыщик. - Или, во всяком случае, попытаться. И незачем меня оскорблять. Я в конце концов не
машина с готовыми ответами на перфокартах. Я разумное существо, такое же, как и вы. У меня свои надежды и страхи. И свой метод ведения беседы.
Вам он может казаться не очень действенным, но я нахожу его в высшей степени целесообразным.
- Это действительно так? - смягчился Марвин.
- Право же, так, - в кротком голосе сыщика не было и следа затаенной обиды.
Казалось, вот-вот наступит очередное молчание, поэтому Мар-вин спросил:
- Как по-вашему, есть ли надежда, что я.., что мы вернем мое тело?
- Есть, и большая, - ответил сыщик Урдорф. - Я, откровенно говоря, рискну зайти довольно далеко и заявить, что уверен в успехе. Моя
уверенность базируется не на изучении вашего конкретного случая, о котором мне известно очень немногое, а на простейших статистических
выкладках.
- А выкладки свидетельствуют в нашу пользу? - осведомился Марвин.
- Вне всякого сомнения! Судите сами: я квалифицированный сыщик, владею всеми новейшими методами, мне присвоен высший индекс оперативности -
АА-А. И все же, несмотря на это, за пять лет полицейской службы я еще ни разу не раскрыл преступления.
- Ни единого?
- Ни единого, - решительно подтвердил Урдорф. - Люботытно, не правда ли?
- Да, наверное, - сказал Марвин. - Но ведь это значит...
- Это значит, - перебил его сыщик, - что полоса неудач, самая редкостная из всех мне известных, по статистическому ожиданию должна вот-вот
кончиться.
Марвин смешался, а это ощущение непривычно для марсианского тела. Он спросил:
- А что, если полоса все же не кончится?
- Не будьте суеверным, - ответил сыщик. - Теория вероятностей на нашей стороне; в этом вы убедитесь даже при самом поверхностном анализе
создавшегося положения. Я завалил сто пятьдесят семь дел подряд. Ваше сто пятьдесят восьмое. На что бы вы поставили, если бы были заядлым
спорщиком?
- На то, что и дальше будет так продолжаться, - сказал Мар-вин.
- Я тоже, - признался сыщик с виноватой улыбкой. - Но тогда, заключая пари, мы исходили бы из эмоций, а не из разумного расчета. - Урдорф
мечтательно поднял глаза к потолку. - Сто пятьдесят восемь неудач! Фантастическая цифра! Такая полоса неминуемо должна кончиться! Скорее всего я
теперь могу сидеть у себя в кабинете сложа руки, а преступник сам найдет ко мне дорогу.
- Да, сэр, - вежливо согласился Марвин. - Но вы, надеюсь, не станете пробовать именно такой метод.
- Да нет, - сказал Урдорф. - Его я испробовал в деле номер сто пятьдесят шесть. Нет, ваше дело я буду расследовать активно.
- Его я испробовал в деле номер сто пятьдесят шесть. Нет, ваше дело я буду расследовать активно. Тем более что
здесь налицо преступление сексуальное, а такие вещи меня особенно интересуют.
- Извините? - пролепетал Марвин.
- Вам совершенно не в чем извиняться, - заверил его сыщик. - Не следует испытывать чувство неловкости или вины только оттого, что вы стали
жертвой сексуального преступления, пусть даже народная мудрость многих цивилизаций считает, будто в таких случаях на жертву ложится позорное
пятно, исходя из презумпции ее сознательного или подсознательного соучастия.
- Нет, нет, я не извинялся, - сказал Марвин. - Я просто...
- Вполне понимаю, - прервал его сыщик. - Но не стыдитесь, расскажите мне самые чудовищные, омерзительные подробности.
Считайте меня безликой официальной инстанцией, а не разумным существом с половыми признаками, страхами, желаниями, вывихами,
поползновениями...
- Я все пытаюсь вам втолковать, - сказал Марвин, - что сексуальное преступление здесь ни при чем.
- Все так говорят, - задумчиво произнес сыщик. - Поразительно, до чего неохотно приемлет неприемлемое человеческий разум.
- Вот что, - сказал Марвин, - если бы вы дали себе труд ознакомиться с фактами, то заметили бы, что речь идет о наглом мошенничестве.
Мотивы преступления - деньги и самоувековечение.
- Это-то я знаю, - ответил сыщик. - И если бы не процессы сублимации, так бы мы и считали.
- Какими же еще мотивами мог руководствоваться преступник?
- Самыми очевидными, - сказал Урдорф. - Классический синдром. Видите ли, этот малый действовал под влиянием особого импульса, который
принято обозначать особым термином. Преступление совершено в тяжелом состоянии давнего проективного нарциссова комплекса.
- Не понимаю, - пробормотал Марвин.
- С таким явлением малоосведомленные люди, как привило, не сталкиваются, - утешил его сыщик. - А что это значит?
- Я не могу углубляться в дебри этиологии. А если вкратце, то синдром вызывает смещение себялюбия. Попросту говоря, больной влюбляется в
другого, но не как в другого. Скорее он влюбляется в другого, как в самого себя.
- Ладно, - смирился Марвин. - Поможет это нам найти того, кто украл у меня тело?
- Вообще-то нет, - сказал сыщик. - Но это нам поможет его понять.
***
- Когда вы приступите? - спросил Марвин.
- А я уже приступил, - ответил сыщик. - Пошлю, конечно, за судебными протоколами и прочими документами, относящимися к делу, запрошу
дополнительную информацию у соответствующих органов других планет. Я не пожалею сил, а если будет нужно или полезно - отправлюсь на край
вселенной. Это преступление я раскрою!
- Рад, что вы так настроены, - заметил Марвин.
- Сто пятьдесят восемь дел подряд, - размышлял Урдорф вслух. - Слыханная ли штука - такая полоса неудач? Но теперь она кончится. Я хочу
сказать, не может же она тянуться до бесконечности, правда?
- Наверное, не может, - согласился Марвин.
- Хорошо бы мое начальство тоже встало на эту точку зрения, - хмуро сказал сыщик. - Хорошо бы оно перестало называть меня недотепой. Такие
словечки, да насмешки, да поднятые брови - все это кого угодно лишит уверенности в себе.