Во всех отношениях разумнее продолжать смотреть на нее как на длинноногую красотку, которую хочется уложить в постель. Не стоит задумываться о том, что составляет ее личность, что скрывается за роскошным телом имиловидным лицом в обрамлении рыжих волос.
Но как она смогла завладеть его мыслями, не связанными с естественным инстинктом? Она благодарна судьбе за то, что принадлежит привилегированному сословию. Несмотря на молодость, Дженнифер понимает, что, давая человеку богатство и титул, Господь наделяет его ответственностью за судьбу тех, кто создает для него блага. Она считает себя обязанной быть милосердной по отношению к тем, кому повезло меньше, кто потом и кровью должен добывать свой хлеб. Ей нравится заниматься хозяйством. Она приняла на себя заботу о домочадцах после смерти бабушки и считала, что полученный опыт даст ей возможность быть надежной помощницей мужу. Она предпочитает деревню городу, полагая, что настоящая жизнь – там. Она не завистлива и называет себя счастливым человеком.
Господи! Он же не велел себе думать о ней как о личности! Разве только для того, чтобы успокоить нечистую совесть. Он мог бы убедить себя, что делает ей одолжение. Она заслуживала лучшей доли, чем быть женой Керзи. Но после скандала может случиться и так, что она вообще не найдет себе мужа.
Его поразила ее реакция на поцелуй, хотя то, что произошло между ними, едва ли можно так назвать. Он едва дотронулся губами до ее губ, намеренно не касаясь руками ее тела. Удивительно, но она не отшатнулась, не бросилась прочь, не разрыдалась, чего можно было вполне ожидать. Она приняла его ласку и даже на краткий миг сама теснее прижалась. И потом вела себя так, будто между ними ровным счетом ничего не было.
Впрочем, надо радоваться этому обстоятельству. До сих пор все давалось ему весьма легко.
Но чтобы успокоить ее тревогу и страх и скорее достичь своей цели, ему следовало изменить тактику. Он не станет больше навязывать ей свое общество.
На следующий после бала день он увидел ее вечером в театре. Он поклонился, когда взгляды их встретились, но она не ответила на его приветствие. Граф Торнхилл не сделал попытки зайти в ложу Рашфорда, в которой сидели она и ее близкие.
На другой день он встретил ее в парке, где она каталась в ландо с Керзи, мисс Ньюмен и Генри Числи. Приподняв шляпу, он проехал мимо, не останавливаясь для того, чтобы обменяться любезностями, и не смотрел ни на кого, кроме Дженнифер. В тот же вечер он вновь увидел ее на концерте. Он сидел в противоположном от мисс Уинвуд углу зала и смотрел на нее все время, словно не замечая находящихся с ней Керзи, графа и графини Рашфорд, однако не подошел к ней ни во время антракта, ни после.
Но на следующий день, когда Ричмонды устраивали прием в саду, граф Торнхилл решил, что пора перейти в наступление – он и так дал ей возможность побыть одной достаточно долго. Граф должен был бы поздравить себя с тем, что ему прислали приглашение на праздник для столь избранного общества, хотя этому нашлось весьма простое объяснение: леди Бромли приходилась бабушкой Кэтрин и знала, что Торнхилл не является отцом ее правнучки. Однако она не знала точно, кто отец, иначе не пригласила бы Керзи, которого граф заметил среди гостей.
Леди Бромли взяла Гейба под руку и повела его по тропинке вниз к реке, ограничивающей территорию ее роскошного сада. Она шла очень медленно, но Гейб и не настроен был торопиться. Солнце светило, на небе ни облачка, и внутреннее чувство подсказывало Гейбу, что ему удастся перехватить мисс Дженнифер Уинвуд, когда та будет одна. Для того чтобы выиграть игру, по словам Керзи, необходимо сделать несколько ходов, и сегодняшний ход должен стать решающим.
– Я вчера получила письмо от Кэтрин, – сказала леди Бромли. – Ребенок здоров, и она тоже. Климат, впрочем, как и общество, ей вполне подходит. Она пишет правду, Торнхилл?
– Мне казалось, что Кэтрин вполне освоилась. Именно поэтому я и решился уехать, – вполне искренне заверил ее Гейб. – Я бы взял на себя смелость сказать, что она нашла свое место в этом мире.
– В другой стране, – протянула почтенная дама, неодобрительно покачав головой. – Мне это не совсем по душе. Но я рада. Здесь она никогда не была счастлива. Простите мне мою откровенность, но мой зять, этот напыщенный болван, не должен был выдавать ее замуж за мужчину, который ей в отцы годился.
Все так, думал Гейб. Кэтрин всего лишь на полгода моложе его. И перед своим бегством на континент она была замужем за отцом целых шесть лет. Да, отец Кэтрин совершил преступление, выдав свою дочь за человека, чье здоровье оставляло желать лучшего уже ко времени свадьбы, как, впрочем, и характер.
– А кто этот швейцарский кавалер? – вдруг спросила леди Бромли.
Граф удивленно вскинул брови. Леди Бромли продолжила:
– В письме она дважды упоминает его труднопроизносимое имя.
– Не думаю, что я с ним встречался, – с улыбкой сказал граф. – Впрочем, рано или поздно Кэтрин должна была найти себе сердечного друга. Это был лишь вопрос времени, как вы понимаете. Она всегда вызывала интерес у противоположного пола.
– Это потому, – хмыкнув, ответила дама, – что ее муж, ваш отец, оставил порядочное наследство.
– Потому что она умна и привлекательна, – возразил Торнхилл.
Леди Бромли казалась довольной, хотя больше ничего и не сказала. По тропинке они спустились к реке, где одна за другой плыли три лодки. Джентльмены гребли, а дамы любовались пейзажем. Дженнифер Уинвуд была в лодке с Керзи. В одной руке она держала зонтик от солнца, другой касалась воды.
– Красивая пара, – заметила леди Бромли, – проследив за направлением взгляда своего спутника. – Насколько мне известно, они помолвлены и свадьба состоится в соборе Святого Георгия в конце сезона.
– Да, – ответил граф. – Я слышал. В самом деле, пара впечатляющая.
Несколькими минутами позже Керзи причалил к берегу и, вытащив лодку на песок, предложил даме руку. Сегодня Дженнифер выглядела совсем девочкой в своем муслиновом платье в нежный цветочек, соломенной шляпке и с голубым зонтиком, отделанным кружевными рюшами.
– Мисс Ньюмен! – Виконт улыбался, глядя на кузину своей невесты, маленькую блондинку, стоявшую в окружении нескольких молодых людей. – Ваша очередь. Можно мне?
Судя по взгляду молодой леди, ей вовсе не хотелось кататься в обществе Керзи. Но она шагнула ему навстречу, послушно взяв его под руку. В это же время полковник Моррис обратился с каким-то вопросом к леди Бромли, вовлекая ее в разговор, и Торнхилл понял, что вот она, та чудесная возможность, о которой он мечтал все утро.
– Мисс Уинвуд, – обратился он к ней до того, как Дженнифер успела присоединиться к группе молодежи. – Могу я проводить вас до террасы? По-моему, там как раз сейчас подадут лимонад.
Лучшего момента и выбрать было нельзя. Он предложил ей пройтись на глазах у всего общества, в том числе и Керзи, который беспомощно взирал на происходящее.
Дженнифер колебалась совсем чуть-чуть, прежде чем опереться на предложенную руку. Разумеется, она не могла поступить иначе. У нее как у воспитанной девушки из хорошей семьи не было выбора.
– Благодарю вас, милорд – сказала она. – Стакан лимонада был бы весьма кстати.
Граф Торнхилл, искренне любуясь красотой своей спутницы, вдруг подумал о том, не играет ли он в одиночестве. Неужели Керзи не видел его на берегу беседующим с леди Бромли? Если так, то почему он оставил мисс Уинвуд в столь опасный момент?
Создавалось впечатление, что Керзи решил сдать эту партию без боя. Или… Или он играет в поддавки? Ведет свою игру, в которой Торнхиллу отводится пассивная роль?
Как занимательно! В самом деле занимательно.
И все же в чем именно состояла игра?
Глава 7
Дженнифер давно заметила его. Она от всей души надеялась, что он либо уйдет к тому моменту, как Керзи причалит к берегу, либо продолжит разговор с леди Бромли, не делая никаких попыток к общению с ней. Но как назло, возник полковник Моррис, явно желающий подойти к леди Бромли. Наблюдая за перемещениями полковника, она вдруг вспомнила, что перед тем, как покатать в лодке ее, Дженнифер, Керзи любезно предложил Саманте стать следующей. К удивлению Дженнифер, кузина решительно воспротивилась, заявив, что не любит воду. Странно, но дома Саманта слыла заядлой пловчихой, не вылезала из реки все лето и плавала гораздо искуснее, чем Дженнифер.
У нее возникло неприятное чувство, будто она играет роль в кем-то написанной пьесе. Она не в силах была ничего изменить. Оставалось уповать лишь на чудо. Может быть, если она не станет смотреть в сторону Торнхилла, он не решится подойти к ней? Или ей поторопиться присоединиться к пестрой группе молодежи, едва сойдя на берег?
Но как она и предчувствовала, надежде ее не суждено было сбыться. Леди Бромли оставила графа. Керзи помог ей сойти на берег и, не мешкая ни минуты, направился к Саманте. Дженнифер смогла бы затеряться среди молодежи, если бы пустилась бежать следом за Керзи. Торнхилл повел себя именно так, как и чувствовала Дженнифер, – направился прямо к ней.
– Мисс Уинвуд, – сказал он. – Могу я проводить вас до террасы? По-моему, там как раз сейчас подадут лимонад.
Едва ли она могла отказать ему, не привлекая внимания присутствующих гостей. Тон его был вполне благовоспитанным. К своему удивлению, она вдруг поняла, что ей совершенно не хочется ему отказывать. С того злополучного бала она каждый день каким-то шестым чувством угадывала, где находится Торнхилл, ощущая на себе его неотступный взгляд.
Знать о его присутствии, знать, где он и что делает, даже не поворачивая в его сторону головы, – все это казалось ей странным и необычным. Дженнифер искренне желала сосредоточить все свои помыслы на Лайонеле. До свадьбы оставались какие-то недели, и ей хотелось думать только о своем женихе. К несчастью, то, что рисовалось ей в мечтах сплошной чередой счастливых мгновений, оказалось грустным и тревожным. Несмотря на то что они с Лайонелом проводили вместе все больше и больше времени, напряженность в их отношениях не спадала; они не могли освоиться в обществе друг друга настолько, чтобы общаться свободно. Дженнифер говорила себе, что это происходит от двусмысленности их положения: все вокруг знали, что они с Керзи помолвлены, но официального объявления все еще не было. Поэтому она так ждала бала у Рашфордов, который намечался на следующей неделе, где и произойдет официальное оглашение их помолвки.
Дженнифер не нуждалась во внимании к ней графа Торнхилла, воспринимая его навязчивые ухаживания как помеху своему счастью. И она глубоко сожалела о том, что Торнхилл поцеловал ее, а жених – нет. И в то же время ее словно магнитом тянуло к Торнхиллу. Рассудок противился этому, но чувства она пока не научилась сдерживать. Когда он был рядом, ощущение его присутствия мешало ей сосредоточиться на Лайонеле. Когда его не было, она ругала себя за то, что поддается влиянию Торнхилла. Получалось, что она думает о нем постоянно.
Сейчас, когда он, по сути дела, принудил ее составить ему компанию, Дженнифер чувствовала почти облегчение. Возможно, если она возьмет его под руку и прогуляется с ним до террасы и выпьет там стакан лимонада, это неосознанное и неуместное… влечение, возникшее на балу у Числи, пройдет. Итак, она нашла определение тому, что испытывала. И в этом слове заключалась правда. Ее влекло к графу Торнхиллу.